Избранное - Асадов Эдуард Аркадьевич - Страница 31

31

СТИХИ О ЧЕСТИ

О нет, я никогда не ревновал,Ревнуют там, где потерять страшатся.Я лишь порою бурно восставал,Никак не соглашаясь унижаться.Ведь имя, что ношу я с детских лет,Не просто так снискало уваженье.Оно прошло под заревом ракетСквозь тысячи лишений и побед,Сквозь жизнь и смерть, сквозь раны и сраженья.И на обложках сборников моихСтоит оно совсем не ради славы.Чтоб жить и силой оделять других,В каких трудах и поисках какихВсе эти строки обретали право!И женщина, что именем моимДостойно пожелала называться,Клянусь душой, обязана считатьсяСо всем, что есть и что стоит за ним!И, принимая всюду уваженье,Не должно ей ни на год, ни на часВступать в контакт с игрою чьих-то глаз,Рискуя неизбежным униженьем.Честь не дано сто раз приобретать.Она — одна. И после пораженьяЕё нельзя, как кофту, залататьИли снести в химчистку в воскресенье!Пусть я доверчив. Не скрываю — да!Пусть где-то слишком мягок, может статься,Но вот на честь, шагая сквозь года,Ни близким, ни далёким никогдаНе разрешу и в малом покушаться!Ведь как порой обидно сознавать,Что кто-то, ту доверчивость встречаяИ доброту за слабость принимая,Тебя ж потом стремится оседлать.И потому я тихо говорю,Всем говорю — и близким, и знакомым:Я все дарю вам — и тепло дарю,И доброту, и искренность дарю,Готов делиться и рублём, и домом.Но честь моя упряма, как броня.И никогда ни явно, ни случайноНикто не смеет оскорбить меняНи тайным жестом и ни делом тайным.Не оттого, что это имя свято,А потому, и только потому,Что кровь поэта и стихи солдата,Короче: честь поэта и солдатаПринадлежит народу одному!1972 г.

«СВОБОДНАЯ ЛЮБОВЬ»

Слова и улыбки её, как птицы,Привыкли, чирикая беззаботно,При встречах кокетничать и кружиться,Незримо на плечи парней садитьсяИ сколько, и где, и когда угодно!Нарядно, но с вызовом разодета.А ласки раздаривать не считаяЕй проще, чем, скажем, сложить газету,Вынуть из сумочки сигаретуИль хлопнуть коктейль коньяка с токаем.Мораль только злит её: — Души куцые!Пещерные люди! Сказать смешно.Даёшь сексуальную революцию,А ханжество — к дьяволу за окно!Ох, диво вы дивное, чудо вы чудное!Ужель вам и впрямь не понять вовек,Что «секс-революция» ваша шумнаяКак раз ведь и есть тот «пещерный век».Когда, ни души, ни ума не трогая,В подкорке и импульсах тех людейЦарила одна только зоологияНа уровне кошек или моржей.Но человечество вырастало,Ведь те, кто мечтают, всегда правы.И вот большинству уже стало малоТого, что довольно таким, как вы.И люди узнали, согреты новью,Какой бы инстинкт ни взыграл в крови,О том, что один поцелуй с любовьюДороже, чем тысяча без любви!И вы поспешили-то, в общем, зряШуметь про «сверхновые отношения».Всегда на земле и при всех поколенияхБыли и лужицы и моря.Были везде и когда угодноИ глупые куры и соловьи.Кошачья вон страсть и теперь «свободна»,Но есть в ней хоть что-нибудь от любви?!Кто вас оциничивал — я не знаю.И всё же я трону одну струну:Неужто вам нравится, дорогая,Вот так, по-копеечному порхая,Быть вроде закуски порой к вину?С чего вы так — с глупости или холода?На вечер игрушка, живой «сюрприз»,Ведь спрос на вас, только пока вы молоды,А дальше, поверьте, как с горки вниз!Конечно, смешно только вас винить.Но кто и на что вас принудить может?Ведь в том, что позволить иль запретить,Последнее слово за вами всё же.Любовь не минутный хмельной угар.Эх, если бы вам да всерьёз влюбиться!Ведь это такой высочайший дар,Такой красоты и огней пожар,Какой пошляку и во сне не снится.Рванитесь же с гневом от всякой мрази,Твердя себе с верою вновь и вновь,Что только одна, но зато любовьДороже, чем тысяча жалких связей!1978 г.

ТРУДНАЯ РОЛЬ

В плетёной корзине живые цветы.Метель за морозным окном.Я нынче в гостях у актёрской четыСижу за накрытым столом.Хозяин радушен: он поднял бокалИ весело смотрит на нас.Он горд, ведь сегодня он в тысячный разВ любимом спектакле сыграл.Ему шестьдесят. Он слегка грузноват,И сердце шалит иногда.Но, черт побери, шестьдесят не закат!И что для артиста года?Нет, сердце ему не плохое дано:Когда на помост он вступает,Лишь вспыхнет от счастья иль гнева оно —Пять сотен сердец замирает!А радость не радость: она не полна,Коль дома лишь гости вокруг,Но рядом сидит молодая жена —Его ученица и друг.О, как же всё жесты её нежны.Её красота как приказ!Он отдал бы жизнь за улыбку жены,За серые омуты глаз.Все отдал бы, кладом кичась своим, —Прекрасное кто же не любит!Хоть возрастом, может, как дым, седым,Брюзжаньем и чадом, всегда хмельным,Он вечно в ней что-то губит…Сегодня хозяин в ударе: он встал,Дождался, чтоб стих говорок,И, жестом свободным пригубив бокал,Стал звучно читать монолог.Минута… И вот он — разгневанный мавр!Платок в его чёрной ладони.Гремит его голос то гулом литавр,То в тяжких рыданиях тонет…В неистовом взгляде страдальца — гроза!Такого и камни не вынесут стона!Я вижу, как, вниз опуская глаза,Бледнеет красивая Дездемона.Но, слыша супруга ревнивые речи,Зачем без вины побледнела жена?Зачем? Ведь в трагедии не было встречи!Зачем? Это знаем лишь я да она.Я тоже участник! Я, кажется, нужен,Хоть роли мне старый Шекспир не отвёл.Я был приглашён и усажен за стол,Но «роль» у меня — не придумаешь хуже!Ты хочешь игры? Я играю. Изволь!И славно играю, не выдал ведь злости.Но как тяжела мне нелепая рольПриятеля в доме и честного гостя!1949 г.