Если бы Гитлер не напал на СССР… - Кремлев Сергей - Страница 97

— Понятно… Что предлагаете?

— Вопрос сложный, товарищ Сталин… Но мне кажется, что все эти материалы надо передать немцам.

— Кому? Если у них главный разведчик — английский шпион, то мы в два счета можем «засветить» и Стэнли.

— Думаю, надо передать эти данные самому…

— Гитлеру?

— Да…

— Хорошо. Я подумаю.

Через два дня в Берлин вылетел Вышинский — с личным поручением Сталина и с пакетом от него к фюреру. Прошли три недели… И в Берлине прошли пышные государственные похороны Канариса, «погибшего от рук английских террористов», — как было сказано в официальном коммюнике.

Адмирала хоронили по первому разряду. Его верного помощника, генерала Ганса Остера, погибшего от тех же пуль, проводили в последний путь скромнее. А вскоре Вышинский вновь улетел в Берлин и через три дня улетел обратно в Москву не один. За день до возвращения Вышинского в Москву из ганноверской тюрьмы был освобождён Эрнст Тельман. Гитлер позволил ему вылететь в СССР без права возврата в рейх. Сталин же гарантировал, что без согласия фюрера Тельман в Германию не вернётся.

ТУМАНЫ рассеивались, но в резиденции премьера на Даунинг-стрит главный кабинет занимал по-прежнему Черчилль. А в Скапа-Флоу на Оркнейских островах всё ещё базировался мощный «Хоумфлит» — главная ударная сила Британской империи и главная его надежда.

Проблема удара по Английскому Острову переходила в первостепенные. И решать её уже можно было сообща.

Глава 20. «Петляков-8», Сергей Королев и Вернер фон Браун

Решение отправить в индийский поход Рокоссовского ставило Советский Союз на грань войны с Англией… Понимая это, Сталин ещё до сосредоточения экспедиционных войск в исходных районах на территории СССР потребовал от Тевосяна перевести авиационную промышленность на мобилизационный режим — лишние самолеты могли понадобиться уже в июне. Самолетные и моторные заводы от Запорожья до Сибири пользовались теперь приоритетом во всем, и к облету новой продукции пришлось привлечь кадры из ВВС — заводские летчики-сдатчики с этим потоком не справлялись. Сталин уже не сомневался, что время войны с Англией для России пришло и основной удар должна будет нанести авиация.

Самолёты были нужны для Европы, однако появился и азиатский потребитель русских торпедоносцев ДБ-Зф, называемых также Ил-4, — японцы. Они намечали на июнь серьезные операции на Тихом океане и заранее понимали, что потери в авиации будут значительными. Восполнить их могли русские, и в Токио, наконец, согласились вернуть России Южный Сахалин… При этом Япония просила увеличить поставки авиационных горюче-смазочных материалов и, главное, поставить в Японию морские бомбардировщики — в обмен на Сахалин.

Из нового резерва, срочно создаваемого Тевосяном, Сталин выделил японцам триста дальних бомбардировщиков в торпедоносном варианте с комплектами торпед на каждый самолет. При этом японцам намекнули, что вскоре они смогут дополнительно получить не менее пятидесяти торпедоносцев безвозмездно.

В Красной Армии создавался новый род войск — Авиация дальнего действия под командованием тридцативосьмилетнего Александра Голованова, бывшего шеф-пилота Аэрофлота. Раньше отдельной авиации дальнего действия в ВВС РККА не было. Теперь же её создали в составе сразу трех авиакорпусов.

Один имел на вооружении самые выдающиеся наши тяжёлые бомбардировщики — Пе-8. Кроме них в соединения Голованова входили дивизии, оснащённые Ил-4 и самолётами конструктора Владимира Ермолаева — Ер-2. Ермолаевский дальний бомбардировщик с потолком 7700 метров и дальностью в 4100 километров мог нести тонну и больше бомб и выглядел несколько залихватски из-за кабины лётчика, смещённой к левому борту — немного набекрень.

Наступало время для советской дальней стратегии, для использования возможностей наших самолётов «до самого кончика». Впрочем, было ясно, что не будут лишними на Английском театре и наши самолёты фронтовой авиации — бомбардировочной, штурмовой, истребительной.

Русские «летающие крепости» «Петляков-8» разработки КБ Владимира Петлякова имели экипаж в 11 человек, скорость на высоте 8 километров — более 400 километров в час, потолок почти в 11 километров, бомбовую нагрузку до 4 тонн и дальность в почти шесть тысяч километров при двух тоннах бомб на борту. Четыре тяжелых пулемета УБТ и две пушки ШВАК прикрывали самолет со всех направлений.

Пе-8 (ранее его называли ТБ-7) — могучий стратегический бомбардировщик — мог выдержать сравнение даже со своими американскими аналогами и существенно превосходил германские. Пару лет назад, когда он только «оперялся», многие сомневались — нужен ли нам такой? Ведь на дальнюю «стратегию» замахиваться вроде бы не было оснований… И лишь после Бреста Сталин дал «добро» на крупную серию этих машин, хотя на них шло много дефицитного дюралюмина.

В конце 41-го года Голованов слетал на Пе-8 в Берлин и продемонстрировал его фюреру, Герингу и бомбардировочной элите люфтваффе. Немцы от этого «русского богатыря» пришли в настроение двойственное — они от нас такого успеха не ожидали и ощутили вполне объяснимую досаду, но быстро поняли, что такой самолёт может очень помочь в операции против Англии. А Сталин написал фюреру:

«Я рад, что вам понравился наш новый самолет Пе-8. Я разделяю ваше и господина Геринга мнение о том, что он может пригодиться в наших будущих совместных операциях. Но возможности его массового производства ограничиваются дефицитом дюралюмина. Мы просили бы вас помочь нам на условиях поставки в Германию каждого третьего Пе-8, изготовленного из поставленного вами дюралюмина, и, безусловно, при широком использовании советских Пе-8 в задуманных нами совместных операциях 1942 года».

Фюрер на поставки металла в Россию согласился. И лето 42-го года обещало жару, ясное небо и большие труды с большой надеждой на успех.

За месяц до отправки экспедиции Рокоссовского Сталин собрал у себя в кремлевском кабинете совещание флотских и авиаторов… Моряков возглавлял нарком ВМФ Кузнецов, летчиков — Главнокомандующий ВВС Громов. С Громовым был начальник штаба ВВС Федор Фалалеев и только что назначенный командующий авиацией дальнего действия при Главкоме ВВС Александр Голованов. Был тут и герой эпопеи спасения челюскинцев Михаил Водопьянов — тоже из руководства АДЦ. Лётную группу дополнял знаменитый полярный штурман Иван Спирин — новый главный штурман АДЦ.

Многие собравшиеся в сталинском кабинете авиаторы и моряки уже бывали здесь, но, как правило, порознь. И теперь они с интересом поглядывали друг на друга — какое же новое дело собрало их вместе? Кроме Сталина в кабинет вошли Молотов, Берия, Ворошилов, Жданов, Тевосян, маршалы Тимошенко с Шапошниковым и молодой — чуть за сорок лет — начальник Генерального штаба Ватутин. С ними был и нарком авиационной промышленности Шахурин.

Флотский нарком, тезка Ватутина Николай Кузнецов, был младше начальника Генштаба на год. Рядом с Кузнецовым — сыном вологодского крестьянина, пришедшим на Красный флот в 1919-м, сидел его заместитель Иван Исаков, мичман старого флота, начавший службу в РККФ на год раньше наркома, а вообще флотскую — в 1914 году гардемарином. За Исаковым сидел дворянский сын Лев Галлер, в Первую мировую войну — флагманский артиллерист бригады линкоров, старший офицер линкора «Слава», в 1917 году — командир эсминца «Туркменец Ставропольский», а ныне — начальник Главного морского штаба. Эти трое составляли высший флотский «триумвират» и неплохо дополняли друг друга. Был в кабинете и командующий морской авиацией генерал-лейтенант Жаворонков.

Строго выпрямившись, сидели, впервые попав сюда, начальник Управления боевой подготовки ВМФ Юрий Ралль и профессор Военно-морской академии контр-адмирал Владимир Белли. Два последних были тоже из старых флотских офицеров: Ралль в 1917 году служил командиром эсминца «Подвижный» и удостоился четырех старых русских орденов с мечами, а Белли, капитан 1 ранга царского флота, имел за Мировую войну три боевых ордена.