Стокгольм. История. Легенды. Предания - Бурлак Вадим Никласович - Страница 47

Загрустили смееренбургские колонисты: от этого визитера ничего хорошего не жди. Но Шпицберген — не материк, и порядки здесь другие. Кем бы ни был прибывший, все равно — гость. Хочешь не хочешь, а гнать из дома не положено.

Вскоре Губерт проявил свою прыть, расторопность и умение втираться в доверие. За пару дней он облазил окрестности Смееренбурга, насобирал каких-то камней и трав, настрелял разных птиц и наконец соизволил сообщить о своей главной цели прибытия на Шпицберген.

Бивни нарвалов!.. Вот ради чего проделал он долгий путь из Роттердама.

Вначале возроптали жители Смееренбурга. И так на их головы одна за одной валились беды. А за убийство нарвалов никому несдобровать. Каждый понимал: месть Багрового Копья будет беспощадна и неотвратима.

Коварство Англии и волшебный эликсир

Но Губерт оказался не из тех, кого можно переубедить и заставить отступиться от намеченного. Видно, и впрямь сам наглый сатана покровительствует чернокнижникам и подсказывает им нужные слова.

Высыпал на стол пришелец из Роттердама жменю золотых монет, положил рядом свиток бумаги и стал прельщать и запугивать народ:

— Вот, господа, перед вами лишь малая частичка золота, которое вы будете иметь, если согласитесь с моим предложением. В золоте — ваше спасение, а в этой бумаге — погибель. Англия вступает в войну с нашей страной. На сегодняшний день у нее стало вдвое, а может, и втрое больше боевых кораблей, и наш флот неминуемо потерпит поражение. Коварная Англия стремится к господству в северных водах над всеми островами и монополии на китовый промысел. Так что и ваши корабли и дома будут уничтожены. А вас либо утопят, либо отправят в рабство в Вест-Индию. Не верите мне — прочтите этот государственный документ.

Изображение нарвала на гравюре 1883 г.

Жители Смееренбурга стали переглядываться да перешептываться.

Губерт ухмыльнулся и протянул свиток жителям Смееренбурга.

— Читайте сами, если такие недоверчивые... Что же касается чудовища, которого вы называете Багровое Копье... — Чернокнижник сделал паузу и обвел пристальным взглядом слушателей. — Не верьте глупым сказкам. Мы живем в просвещенном семнадцатом веке, где царствуют наука, здравый смысл, расчет и реальные взгляды на мир. Смело выходите на промысел. Обещаю: вас ждет удача. За добытые бивни я отвешу столько золота, сколько хватит вам для возвращения на родину и безмятежной жизни там, на берегу залива Эй или Зёйдер-Зен. И не будет нужды больше отправляться в опасные северные земли и моря. А месть Багрового Копья останется глупой сказкой из далекого прошлого...

Нашелся грамотей среди китобоев. Зачитал бумагу, предъявленную чернокнижником. Убедились: и впрямь Англия войну затевает и хочет подмять под себя весь северный промысел и захватить все земли в ледовитых морях.

Снова задумались, запыхтели своими трубочками немногословные жители Смееренбурга. И лишь один поинтересовался: зачем понадобилось Губерту так много бивней нарвала?

Чернокнижник не стал утаивать и охотно пояснил:

— Бивень единорога — главный элемент элексира «вечной силы и жизни»... Из него я буду изготавливать чудо-лекарство...

Последний промысел

«Что еретик брякнет — сатана подтвердит, а ветер услужливо разнесет по свету», — говаривали в старину. Попыхтели-по-пыхтели трубочками китобои, переглянулись между собой да и кивнули дружно в знак согласия. Один Гуго остался хмурым и неприступным.

Звон золота притупляет и рассудок, и страх. На следующий день, подгоняемые надеждой быстро разбогатеть, отправились китобои на промысел.

Будь Гуго таким же говорливым, как чернокнижник, наверняка сумел бы переубедить и остановить товарищей. Но где простому труженику северных морей тягаться в красноречии с образованным Губертом!

Может, и хотел Гуго уклониться от запретной охоты и остаться на берегу. Но разве может предводитель бросить своих товарищей?

В море вышли все. Только женщины и дети остались в Смееренбурге. Да еще чернокнижник продолжал рыскать в окрестностях городка. Снова собирал камни и растения, стрелял птиц.

Только ушли китобои, а на берегу произошло чудо: заговорил немой Якоб. И не просто начал говорить, а предсказывать. Он как будто стал ясно видеть все, что происходит далеко за горизонтом.

— Вот подошли корабли наши к стаду единорогов... Вот метнули китобои гарпуны. Вот застонали от боли могучие звери, и море сделалось красным. Велика добыча, да никому она теперь не в радость. Неповоротливыми стали корабли, а кровь единорогов пьянит охотников. Еще и еще мечут они гарпуны и не могут остановиться, неразумные... Смотрят на мир Божий, а видят лишь золото... И собственные руки им теперь неподвластны. Сатана движет ими...

Якоб говорил медленно, словно событие, происходящее далеко в море, причиняет ему боль.

— Но конец бойни близок. Уже почуял кровь Багровое Копье и несется стрелой на помощь сородичам.

Женщинам, собравшимся на берегу, казалось, что Якобу все тяжелее становится дышать.

— ...Ближе, ближе расплата... Громче смех ликующего сатаны. Вот люди заметили в море стремительные буруны... Вот виден им уже страшный багровый бивень... Они кричат, но ничего поделать не могут. Раскалываются, как скорлупа, корабли...

Кровь людей смешивается в воде с кровью единорогов. Теперь они братья и единый дом у них — морская бездна...

Якоб прикрыл глаза.

— Все!.. Свершилось возмездие! Те, кого не утопил Багровое Копье, попали на «слабую воду»... Нет кораблей... А людям стала вечной обителью пучина... Их много было, но меньше, чем островов у Шпицбергена. И Стражу Полярной звезды еще долго собирать кровавую дань...

Кончил пророчить Якоб и снова онемел. Может быть, оставшиеся на берегу женщины и не поверили бы мальчишке, но вдруг увидели, что море у горизонта сделалось красным. А оттуда стремглав неслись к острову чайки. Было что-то жуткое в их криках и гомоне. Птицы летели низко вначале над морем, потом над землей. Дети и жены погибших китобоев явственно видели, что перья чаек вымазаны кровью.

Промчалась обезумевшая от ужаса несметная стая и скрылась за ледяными горами. А на берегу вдруг наступила тишина. Тягостная, долгая, непроницаемая... Ни всплеска воды, ни рокота прибоя, ни завывания ветра...

Сколько длилась она — неизвестно. А прервалась внезапными, воплями, стонами, причитаниями, плачем женщин и детей. В исступленном отчаянии никто не заметил, как Якоб ступил на воду и медленно побрел по морской глади туда, где остывал после сражения «царь нарвалов».

Арктика любит молчание

Больше Якоба никто не видел. Пропал навсегда и роттердамский чернокнижник. Кинулись его искать разъяренные жены китобоев, но так и не нашли. Поговаривали потом на острове, будто проклятый Губерт зачем-то полез в пещеры, где жители Смееренбурга хоронили своих покойников. Что произошло в подземелье — неизвестно, однако оттуда он уже не выбрался.

В исторических документах говорится, что Смееренбург перестал существовать во времена, когда в ближних водах были выбиты все киты. Есть версия, будто флотилия англичан напала на корабли китобоев и потопила их, после чего оставшиеся на берегу жители Смееренбурга покинули свои дома и перебрались на материк.

Но и в XVII веке, и гораздо позже северные мореходы разных стран распевали песню о немом Якобе, ставшим братом «короля единорогов», о проклятом чернокнижнике из Роттердама, соблазнившем золотом и сладкими обещаниями китобоев, о Шпицбергене, который оберегает путь к Полярной звезде.

Так ли все произошло в Смееренбурге? Верить ли песням и преданиям или историческим документам? И отчего на самом деле был покинут городок китобоев?

Точный ответ может дать лишь Арктика.