На все лишь час (СИ) - Олина Екатерина - Страница 56

  Заставила себя помыться и нарядилась в черное любимое кимоно, вышла. В гостиной обнаружились Най и Сумман. Оба держали в руках по пузатому бокалу.

  - О! - выдала я. - Что отмечаем?

  - Возвращение, - протянул Сумман.

  - Хорошо стать собой, - улыбнулся Анайдейе.

  - Тебе больше всех повезло, - фыркнула я, - ты хотя бы пол не менял.

  - И рост, - тихо, но ехидно добавил блондин.

  Я бросила на него косой взгляд, но промолчала.

  - Выпьешь с нами? - спросил Най.

  - Нет, спасибо. - Я пальцами расчесала короткие волосы и села на диван.

  - Давай, составь нам компанию. - Брюнет обнял меня одной рукой. - Тебе тоже нужно немного снять напряжение.

  - Уговорил, - кивнула я, - чем угостишь?

  - Из того, что ты любишь, есть только белое вино. - Анайдейе встал и вышел из гостиной.

  А неплохая идея расслабиться. Отвлечься и сделать вид, что все хорошо. Най вернулся с уже открытой бутылкой и бокалом. Дальше сама собой затеялась забавная игра: 'кто скажет самый глупый тост'. 'Свободу пингвинам', 'Хряпнем под мануфактурку', 'За российские быстрорастворимые дороги' и так далее по кругу.

  - Поступай с людьми так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой. Подари мужу колготки! - высказала я известную фразу из интернета, когда подошла моя очередь.

  Мужчины даже встали, чтобы выпить за подобную чушь. Дальше выступил Най:

  - Предлагаю тост за то, чтобы в аптеках не продавали пули в качестве средства от головной боли!

  - Философски, - хмыкнула я, чокаясь поочередно с темными.

  Потом завязалась беседа, и наша череда смешных тостов прервалась на время.

  - Твоя очередь, - напомнила я Сумману, - придумал тост?

  Он посмотрел на брата секунду и выдал:

  - Тост за то, чтобы люди могли говорить красиво, умно и честно одновременно.

  - Так не бывает! - возразила я.

  - Загнул, - хмыкнул Най, - принимается. Пьем.

  Я решила разнообразить наши посиделки и включила музыку. Пришла мысль погадать, но я ее отбросила. Настроение поднялось. Я двигала плечами в такт музыке. Как только начиналось что-то про любовь, я почему-то вспоминала Тифона. Надо будет ему спеть, а то совсем я его забросила с этими переменами тел. Найка ушел на кухню, потому как все мы проголодались.

  Я начала подпевать очередной грустной песне. Блондин сразу же прервал меня. Вот почему ему так не нравится, когда я пою? Все время какие-то придирки и критика и ни единой похвалы.

  - Однажды на глаза попалась статья, и там говорилось, что когда человек смотрит на того, кого любит, его зрачки расширяются, - сказал Сумман, поставив свой бокал на журнальный столик, - но так же они расширяются, если смотришь на того, кого ненавидишь. Я решил тогда это проверить и не смог.

  - Почему? - искренне удивилась я и стала ловить взгляд черных глаз, наверное, расширенные зрачки хотела увидеть, я хмыкнула, все-таки полбутылки вина меня веселили.

  - Потому что все кого я ненавидел, были мертвы, а любимых не было, - пожал он плечами и смотрел куда-то на мой лоб.

  - Как это не было любимых? - возмутилась я. - А семья?

  - Я должен их любить? - в голосе прозвучало раздражение. - Почему? Потому что так положено?

  - Ладно, ты теперь недолюбливаешь мать, - я отвела взгляд в сторону и теперь смотрела на ворот его рубашки, - но ведь у тебя столько сестер и братьев. Аластор, например.

  - Аластора я уважаю, но это не любовь. - Откинулся темный на спинку дивана. - То, что человек должен любить свою семью, родителей, братьев и сестер, детей - это же все внушение, нормы общества, так положено и все.

  - Не соглашусь, - нахмурилась я, - семью надо беречь и дорожить ею...

  - Я не говорю, что не дорожу своей семьей, - не дал мне договорить Сумман, - просто никого любить не обязан, помогать - да, любить - нет.

  - По-твоему, достоин любви только... как это сказать... - Я замолчала. - Допустим, мужчина встретил женщину и только ее он любит, потому что он этого делать не должен, а сам так захотел?

  - Захотел любить? - засмеялся темный. - Ладно, не кривись, я понял, что ты хотела сказать. Да, я так думаю. Даже своих детей ты снова любить должен и обязан, но кому должен и обязан?

  - Ага, значит, родил, воспитал и выпнул из дома, потому что не любишь, а просто так надо для продолжения рода? - скрестила я руки на груди.

  - Дети... ты слишком все упростила, - вздохнул Лилейный, - думаю так, родил, защитил, вырастил, воспитал и дал направление в жизни.

  - Я с тобой не согласна, - уставилась я в черные глаза, - человек вполне может любить не потому что должен, а потому что любит и родителей, и детей.

  - Предлагаю каждому остаться при своем мнении.

  - А я предлагаю пойти на кухню. - Я встала и пошла помогать Наю с поздним ужином.

  Ну как помогать? Так, сидеть и смотреть, как брюнет все сам делает. За мной пришел и блондин. Зрачки расширяются, когда смотришь на любимого? Сейчас это не проверишь, мы промыли глазоньки, как говорится в народе. А Сумману так вообще повезло, глаза-то у него абсолютно черные. Где там зрачок вообще?

  ***

  После ну уж очень позднего ужина все разбрелись по спальням. Весь хмель пропал, и спать не хотелось, хотя уже было около пяти часов утра. Ворочалась я долго. Как говорит Най, все не могла найти ямочку. Я улыбнулась, лежа в темноте. Найчик... любимый Найчик. Стук в голове отвлек от приятных мыслей. Я насторожилась. Мало ли какую еще пакость я прихватила из головы блондина...

  На этот раз воспоминание больно хлестнуло по нервам и уже расшатанной психике. Серая комната и холод. Сумман сидел на кровати и смотрел на меня спящую. Видел, что мне снится, и мысленно послал деда с его советами и внушениями. Я проснулась и чуть зашевелилась под одеялом.

  - С Новым годом, - тихо сказал он, не поворачивая головы.

  'Я же знаю, что это твой любимый праздник', - мрачно подумал про себя темный.

  - С новым счастьем, - прошелестела я, и села потирая глаза.

  'Куколка моя... совсем я тебя вымотал', - отметил про себя блондин, - 'скоро все закончится, продержись еще немного, ты сможешь, ты сильная... моя куколка'.

  Мне было тошно. Я была на грани отчаяния. Надежды практически не осталось.

  - Как твоя рана? - спросила я, только ради поддержания разговора.

  'Почти был рад получить', - не сдержал насмешки в мыслях Сумман.

  - Ты и вправду ласковый убийца, - усмехнулся блондин, - ни кость не задела, ни артерии. Рана зажила. Темные долго не мучаются.

  - Совсем зажила? - удивилась я и шмыгнула носом.

  'Не расстраивайся, куколка, осталось совсем чуть-чуть, держись'.

  - Не волнуйся, шрам на память я получил, - добавил в голос ехидства темный.

  - Я рада, - вздохнула я и начала теребить свою растрепанную косу.

  'Рада чему? Тому, что рана зажила или тому, что была нанесена?'.

  - Не сомневаюсь, - ровно отозвался темный.

  - Может, отдашь мое кольцо? - поинтересовалась я и откинула одеяло.

  'Надеть его тебе ты точно не попросишь', - отметил про себя Лилейный, - 'последняя проверка, куколка, готовься услышать нечто очень подлое и жестокое'.

  - Я решил стереть из твой памяти все, связанное с Анайдейе, - сказал Сумман и закрыл глаза.

  'Теперь можешь показать себя... сломалась или еще нет?' - открывая глаза, подумал темный.

  Я вскочила с кровати.

  - Не смей! - закричала я. - Слышишь? Не надо!

  'Молодец! Глаза стали синими'.

  - Надень сапоги, - спокойно произнес Сумман.

  Села на край кровати, начала натягивать и застегивать сапоги трясущимися от волнения и гнева руками. Наконец упрямая обувь поддалась. Темный зашевелился и сел рядом со мной. Потом тоже обулся и положил руку мне на плечо.

  'Что ты дальше скажешь?'.

  - Тебе самой будет легче все забыть, - с нажимом на последнее слово сказал он.