В. Маяковский в воспоминаниях современников - Коллектив авторов - Страница 45

Но бритвы снашиваются.

У соседей было двое молодых людей. Им для Маяковского бритвы было не жалко.

Была там еще мама–дама. Волосы зачесаны назад, но с валиком. Говорит: "Он бритву возвращает, не вытерев хорошенько".

Приходит Владимир Владимирович за бритвой.

Ему владелица отвечает:

– Занята бритва, Владимир Владимирович, и очень, очень долго еще будет занята.

– Понимаю, – ответил Маяковский, – слона бреете.

И ушел.

В 1921 году устроил Маяковский дювлам. Слово "дювлам" принадлежит к числу вымерших.

Обозначет оно – "двенадцатилетний юбилей". Маяковский любил такие цифры.

Например: 13 лет работы.

На "дювламе" приветствовали его многие.

Маяковский с уважением ответил на приветствия Андрея Белого и Московского лингвистического кружка, – это московские опоязы.

Вышел еще маленький человек приветствовать Маяковского от ничевоков.

Ничевоки происходили от всеков.

Всеки состояли при футуристах.

Все, мол, синтез, мол.

Ничевок приветствовал старика Маяковского.

Старик Маяковский пожал ему руку и держал крепко. Ничевок не мог вытащить руку, и ему было плохо.

Дювлам был двенадцатью годами работы, если считать с 1909 года, то есть с тюрьмы Маяковского. Там была написана первая тетрадь стихов. Неизданная. Отобрали.

А Маяковский после РОСТы писал плакаты.

Нужные плакаты.

И в этих плакатах он снова учился, пробовал. Они ему заменяли, как тогда говорил Тынянов, стихи в альбомы 15.

Но много, но трудно.

Забота не оставляла поэта. Есть у него описание путешествия из Севастополя в Ялту.

Путешествие не длинное, как жизнь.

Как неожиданная любовь, раскрывается море через Байдарские ворота. Жизнь переменилась, без этих облаков, без залива, без этого моря, каждый кусок которого любишь, жить совершенно нельзя.

И вертится дорога, и само море как будто перекидывается то слева, то справа.

И снова

почти

о скалы скулой,

с боков

побелелой глядит.

Так ревность

тебя

обступает скалой –

за камнем

любовник бандит.

А дальше –

тишь;

крестьяне, корпя,

лозой

разделали скаты.

Так,

свой виноградник

потом кропя,

и я

рисую плакаты 16.

М. М. Черемных . Маяковский в РОСТА

Знакомство мое с Маяковским произошло в Школе живописи ваяния и зодчества, в фигурном классе. Писал Маяковский, как все. Ничего футуристического в его этюдах не было. Пробыл он в Школе живописи недолго: поступил осенью 1911 года, а в феврале 1914 был исключен за участие в публичных диспутах и лекциях футуристов.

Вторично познакомился я с Маяковским в РОСТА в 1919 году. С П. М. Керженцевым, руководившим тогда РОСТА, я был знаком еще раньше. Когда он был в редколлегии издательства ВЦИК, я там делал пропагандистские плакаты и "Русскую историю в рисунках". После его назначения ответственным руководителем РОСТА он вспомнил меня и позвал работать в "Стенную газету РОСТА" 1. В ней я некоторое время и работал, пока не догадался, что можно использовать для пропаганды витрины пустовавших тогда магазинов, вывешивая в них плакаты.

Я сговорился с Ивановым–Граменом и на свой страх и риск сделал первое "Окно РОСТА". Был в РОСТА шрифтовик, который писал ежедневно вывешивавшиеся в окнах "последние телеграммы". Он написал для "Окна" текст, сочиненный Граменом, я сделал рисунки. "Окно No 1" показал Керженцеву и, получив его одобрение, вывесил в витрине бывшего магазина Абрикосова, на углу Чернышевского переулка и Тверской.

"Окном РОСТА" сразу заинтересовались. Когда я появился в витрине, чтобы прикрепить там плакат, у окна сразу собрался народ. Кричали: "Левее! Левее! Правую поднять, левую опустить!"

Первые же "Окна" имели большой успех. Мы стали их вывешивать и в витринах других магазинов: на Кузнецком мосту, на Сретенке.

Очень скоро в РОСТА пришел Маяковский. Договорился с Керженцевым, тот познакомил его со мной, потому что Маяковский меня не узнал. Сразу же Маяковский сделал свое первое "Окно" (все знают, это "Окно сатиры РОСТА No 5") –два рисунка и стихи:

Рабочий!

Глупость беспартийную выкинь!

Было это в начале октября 1919 года. Шла партийная неделя. На фронте наступал Деникин.

В эти же дни пришел к нам Иван Андреевич Малютин. До революции он сотрудничал в "Будильнике", был исключительно талантливым карикатуристом и замечательным декоратором (много работал в театре Зимина). Это был самый лучший художник РОСТА, оказавший большое влияние и на Маяковского, и на других. Первой его работой было "Окно сатиры РОСТА" со стихами Маяковского:

Не хочу я быть советской,

Батюшки!

А хочу я жизни светской,

Матушки!

Позднее присоединились к нам другие художники. В основное ядро коллектива, кроме нас троих, вошел А. М. Нюренберг. Работали еще А. С. Левин, А. М. Лавинский, В. О. Роскин, В. В. Хвостенко, несколько плакатов сделали Д. Моор, И. С. Ефимов, П. А. Алякринский. Из всех нас только я числился штатным работником (заведующим художественным отделом РОСТА).

Темы "Окон" были очень разнообразны. Материал для них давали сводки телеграмм, получавшихся РОСТА, постановления партии и правительства, календарные даты революционных годовщин или праздников.

Заданий ни от кого не получали: мы были так увлечены работой, что сами понимали, что нужно было делать. Готовые "Окна" всегда показывали Керженцеву, но я не помню случая, чтобы он забраковал хотя бы одно из них.

Очень скоро появилась потребность размножения "Окон" для московских витрин и провинциальных отделений РОСТА. Не зная, есть ли там способные художники, мы решили посылать туда по одному экземпляру "Окон". Размножали сначала ручным способом, перерисовкой. Сразу сильно возросло количество работников художественного отдела. Копировали художники и студенты Вхутемаса, стремившиеся подработать, так как время было довольно голодное. Чуть ли не вся мастерская Машкова из Вхутемаса работала у нас. Копировали они плохо. Когда И. И. Машков пришел объясняться, то ему пришлось рассказать, в чем недостатки работы его учеников: они слишком густо накладывали краски, слишком мало употребляли клея и очень неточно копировали. Брали количеством, старались сделать как можно больше, и качество от этого сильно страдало.

Кажется, весной 1920 года художник Пэт (автор известного плаката "Царь, поп и кулак") предложил размножать "Окна" при помощи трафарета. Он вырезал трафареты только один раз. Трафареты стал делать Н. Д. Виноградов; делал их очень здорово.

Виноградов – трафаретчик высокого класса, но были и рядовые трафаретчики, человек двадцать – тридцать.

Техника размножения и рассылки "Окон" была молниеносной. Получив оригинал, трафаретчик должен был на следующий день уже принести готовыми двадцать пять экземпляров, на второй день – еще пятьдесят, через несколько дней бывал готов весь тираж, доходивший до трехсот экземпляров. Трафаретчик работал обычно с семьей или с небольшим коллективом, но мы имели дело только с ним самим.

Работу от них принимал Маяковский, я или Малютин, кто оказывался в мастерской. Принимали копии строго, трафаретчики это знали, поэтому браковать работу приходилось не слишком часто.

Первые копии, полученные от трафаретчиков, сейчас же рассылались в самые отдаленные отделения и по мере выполнения новых экземпляров рассылали их все ближе и ближе к Москве. Последние экземпляры получали подмосковные отделения.