Пингвин Тамину и великий дух Маниту - Берг Кристиан - Страница 1

Кристиан Берг

Пингвин Тамино и великий дух Маниту

Глава первая, в которой Тамино готовится к Рождеству, но Рождество откладывается

На бескрайних ледовых просторах Южного полюса царило оживление. Ноябрь подходил к концу, вовсю уже тянуло декабрем. Год, который еще одиннадцать месяцев назад называли новым, изрядно постарел. Дни стали длиннее, солнце изрядно припекало, и все почувствовали — наступило лето, которое на Южном полюсе продолжается до февраля. Конечно, лето тут совсем другое, не то что в Европе, но все равно пингвинам было жарковато, так что некоторые из них даже снимали свои фраки и загорали. Хотя загорать особо было некогда — приближалось Рождество, и в пингвиньем царстве началась предпраздничная суматоха: кругом все чистилось, драилось, ремонтировалось, во всех домах варили, жарили, пекли, сушили, солили и ждали.

Тамино тоже ждал с нетерпением наступления большого праздника — самого главного праздника в году, с самыми чудесными подарками.

Но, пожалуй, еще больше, чем подаркам, Тамино радовался предстоящим каникулам. Потому что тогда он сможет чаще видеться со своей любимой принцессой Нанумой. Ведь все это время они встречались только урывками, потому что Тамино нужно было много заниматься, нагонять пропущенный материал.

Принцесса Нанума пока еще не ходила в школу. Она сидела целыми днями у себя во дворце, боясь выйти на улицу, — вдруг опять какой-нибудь большелапый нападет и утащит ее с собой в Европу. Вот почему она тоже никак не могла дождаться каникул. Ведь тогда они будут гулять вместе! С Тамино она не боялась выходить на улицу. Он ведь храбрый, сильный и никому не даст ее в обиду!

Впрочем, до каникул еще было далеко — целых четыре недели, и за эти четыре недели Тамино нужно было переделать множество дел. И он бы их переделал, если бы однажды утром обстоятельства не сложились несколько иначе.

В то утро Тамино, как всегда, вышел из дому в половине восьмого и направился в школу, думая по дороге о том, какую историю расскажет сегодня господин Тюлень на уроке большелаповедения. По возвращении из Европы господин Тюлень сразу приступил к работе, и теперь он был самым любимым учителем всех учеников Южнополюсной школы.

Тамино как раз подошел к воротам школы и собирался уже завернуть во двор, как вдруг с неба что-то шмякнулось прямо к его лапам.

Оправившись от первого испуга, Тамино пригляделся и увидел, что это всего-навсего птица-буревестник, из тех, что имеют обыкновение камнем падать вниз, нацелившись на какую-нибудь рыбешку в море. Но Тамино не был рыбешкой, да и моря тут поблизости что-то не было видно.

«Чокнутая птица», — подумал Тамино.

Буревестник тем временем поднялся на лапы, отряхнулся, проверил, все ли перья у него на месте, и, покосившись на пингвина, неожиданно изрек:

— Стало быть, таким образом!

— Что значит «стало быть, таким образом»? — удивился Тамино. — Интересное дело, падаете тут с неба на голову и даже не считаете нужным извиниться… хоть каким-нибудь образом, — добавил он не без ехидства.

Птица снова отряхнулась и с важным видом выпятила грудь колесом.

— Кыш отсюда, мелюзга! Некогда мне тут перед всякими извиняться. У меня дела поважнее есть — мне велено отыскать пингвина Тамино, всемирно известного спасителя принцессы Нанумы, дочери досточтимого Большого Императорского Пингвина. Понял? Так что прочь с дороги!

Буревестник слегка пихнул обомлевшего Тамино и с важным видом прошествовал мимо него в сторону школы.

Тамино смотрел ему вслед с раскрытым клювом.

— Эй, постойте! — крикнул он, приходя в себя. — Я и есть пингвин Тамино!

Буревестник притормозил и медленно развернулся.

— Если ты — Тамино, то я павлин персидский, а мама моя — утка китайская! — бросил он небрежно, смерив пингвина презрительным взглядом.

— Повежливее, любезный, — решил поставить на место дерзкого незнакомца Тамино. — Если вы не верите, что я Тамино, спросите у любого, вам скажут. Я пошел. Кланяйтесь вашей матушке, китайской утке. — Тамино махнул крылом и направился к зданию школы.

Буревестник озадачился. Потоптавшись на месте, он припустил вприпрыжку за удаляющимся Тамино.

— А чем докажешь, почтеннейший, что ты и есть тот самый герой, которого я ищу? Мне было сказано, что у всемирно известного спасителя принцессы Нанумы на голове красная шапочка, которую подарил ему один большелапый, а у тебя на голове ничего подобного не наблюдается! Одни перья какие-то и никаких шапок!

Тамино остановился, потрогал крылом макушку. Действительно, куда же шапка-то подевалась? Он огляделся и обнаружил пропажу в нескольких метрах от себя. Она преспокойно лежала в сугробе. Тамино не спеша, вразвалочку прошествовал к сугробу, отряхнул шапку от снега и водрузил ее на голову.

— Тут не то, что шапку — голову потерять можно, когда такие туши с неба без предупреждения валятся, — сказал он, бросив сердитый взгляд на странную птицу, которая с нескрываемой тревогой наблюдала за его действиями.

Как только Тамино нацепил свою шапку, с птицей стало происходить что-то совсем уж непонятное: встрепенувшись, она вытянулась в струнку, а потом, отступив на шаг, склонилась в низком поклоне и застыла так, оттопырив хвост. Тамино сначала решил, что у нее радикулит, и хотел было уже помочь, но в этот момент птица ловко переменила лапы, и все повторилось снова — крылья по швам, шаг назад, поклон. «Что это с ним?» — удивился про себя пингвин, продолжая созерцать птичий хвост.

— Прошу прощения, дражайший пингвин Тамино, герой Южного полюса, друг драгоценнейшей принцессы Нанумы! Произошло досадное недоразумение! Простите меня великодушно, я ведь не знал…

— Да ладно, чего уж там, — миролюбиво сказал Тамино, которому уже порядком надоел весь этот цирк.

Буревестник еще раз низко поклонился и торжественно изрек:

— Позвольте представиться, Голиаф, Генеральный секретарь Большого совета Южнополюсного сообщества, посол при Совете пингвинов. К вашим услугам, Дражайший пингвин Тамино!

Теперь уже Тамино невольно вытянулся в струнку. Большой совет Южнополюсного сообщества — это тебе не шутки! Ему подчинялись все жители Южного полюса, и все его решения считались законом.

— Чем могу быть полезен, господин Голиаф? — осторожно спросил Тамино, который относился с большим почтением ко всему, что имело хотя бы отдаленное отношение к БСЮСу, как сокращенно называли все Большой совет.

Голиаф пододвинулся поближе и с заговорщицким видом зашептал Тамино прямо в ухо:

— Вы получили высокое назначение, господин Тамино!

Озираясь по сторонам, Голиаф быстро достал из-под крыла большую ледышку и начал читать нацарапанный на ней текст: «Сим сообщаем, что пингвин Тамино, спаситель принцессы Нанумы, в знак признания его заслуг перед Южнополюсным сообществом, назначается постоянным членом БСЮСа с предоставлением ему права голоса при решении всех вопросов. В связи с вышеупомянутым назначением предписываем пингвину Тамино незамедлительно явиться в Южнополюсный парламент».

Тамино потерял дар речи. То, что он услышал, никак не укладывалось у него в голове. Он — член Большого совета? Нет, это какая-то ошибка! Ведь он еще учится в школе! Разве он может принимать участие в таких важных делах?!

Тамино взглянул на Голиафа. Тот все еще стоял, вытянувшись в струнку, явно ожидая от Тамино какой-нибудь реакции. Надо что-то отвечать.

Тамино откашлялся.

— Могу я задать вам один вопрос? — спросил он, с трудом сдерживая волнение.

— Хоть сто, — бодро ответил буревестник.

— А как же школа?

— Дирекция уже поставлена в известность. Им отправлена копия уведомления о состоявшемся назначении и вменено в обязанность сообщить об этом решении вашим досточтимым родителям.