Кот в тупике - Мерфи Ширли Руссо - Страница 15

ВТОРОЕ ОГРАБЛЕНИЕ ПОТРЯСЛО ГОЮД

Вторжение прошлой ночью в винный магазин Джуэла принесло взломщикам улов в две тысячи долларов, взятых из запертой кассы. Это уже второе ограбление такого рода за неделю. До сих пор полиции ничего не известно о личности грабителя.

Капитан полиции Макс Харпер рассказал журналистам, что, хотя департамент провел тщательное расследование, не удалось найти ни следов взлома на входной двери или оконных рамах, ни отпечатков пальцев. Кражу обнаружил хозяин магазина Лео Джуэл, когда рано утром пришел туда, чтобы расставить товар и отправить деньги в банк. Открыв кассу, Джуэл обнаружил там только мелочь, монеты были также рассыпаны по полу.

Капитан Харпер сообщил, что грабитель действовал тем же способом, что и несколькими днями раньше при налете на антикварный магазин Меддер. «Возможно, преступник раздобыл дубликаты ключей от обоих магазинов и вскрыл замок кассового аппарата », — заявил Харпер.

По словам Лео Джуэла, он не сомневается, что запер обе двери магазина — и парадный, и черный ход. Он сказал, что ни у кого больше ключей от магазина не было. Лавка закрылась в десять, как обычно. Капитан Харпер призывает всех владельцев магазинов проверить замки на окнах и дверях, сдавать выручку в банк перед закрытием и подумать над установкой сигнализации. Харпер заверил репортеров, что уличные патрули будут усилены и любая информация от возможных свидетелей будет сохранена в тайне; не будут оглашены и имена этих свидетелей.

Дульси было любопытно, обнаружила ли полиция черную кошачью шерсть. Интересовало ее и то, какой прок Азраилу в украденных деньгах. Ну, покупает ему старик пару банок тунца — подумаешь, большое дело! Она ни минуты не сомневалась, что не деньги влекут Азраила. Ей казалось, что черный кот просто помешан на жажде власти, что он испытывает откровенно садистское наслаждение, видя, как люди лишаются денег, нажитых нелегким трудом. Только подлец и слабак может высоко парно именовать себя Ангелом Смерти; а исходивший от него запах цинизма и жестокости был столь же явным, как и запах его собственных половых желез.

От неожиданно пронзительного звонка в дверь Дульси чуть не выскочила из собственной шкурки. Из тумана возникла Мэйвити Флауэрс; ее курчавые волосы покрывал вытертый шерстяной шарф, на котором повисли прозрачные бусины влаги. Под старым плащом обнаружился все тот же наряд, в который она облачалась каждое утро, идя на работу: древний форменный брючный костюмчик из вискозы, купленный, как подозревала Дульси, на распродаже подержанных вещей; прежде чем он попался на глаза Мэйвити, его явно не раз стирали и отбеливали. Мэйвити чередовала четыре таких брючных костюма с тремя форменными платьями; все они были старыми и поношенными, но еще прочными и вполне пригодными. Она радостно поприветствовала Вильму своим скрипучим голоском.

— М-м-м, как чудесно у вас тут пахнет! Я не опоздала? Что ты стряпаешь?

Она стянула с головы поношенный шарф и тряхнула головой, словно избавляясь от остатков тумана.

— Доброе утро, Клайд. Доброе утро, Бернина. Пришлось мне повытаскивать все швабры и щетки из моего «Жука». Дора с Ральфом прилетают в одиннадцать. Это моя племянница из Джорджии, — пояснила она Бернине. — Они приволокли с собой все, кроме разве что крыши собственного дома. Не знаю, выдержит ли моя бедная машинка. Надеюсь только, что удастся все это разместить в моем домике — и багаж, и этих двух здоровяков. Ох, лучше бы я наняла трейлер.

Дульси представила, как Мэйвити загоняет свою толстуху-племянницу и ее мужа в трейлер, словно телят в фургон для скота, и они там трясутся всю дорогу от аэропорта до дома. Бернина посмотрела на Мэйвити, но промолчала. Минимальное внимание, которое Мэйвити уделяла искусству общения, и ее непоколебимая искренность были не слишком большим достоинством в глазах Бернины. Однако именно за эти качества любила ее Вильма. Дребезжащий голосок Мэйвити в точности отражал ее необычно напряженное состояние этим утром; ее настроение все время менялось с тех пор, как две недели назад приехал ее брат.

Грили Урзи навещал сестру каждые несколько лет и был рад, что его дочь с мужем прилетают с востока, чтобы побыть с ним. Однако несколько дней в полном гостей доме было достаточно, чтобы вывести Мэйвити из себя.

— В этом доме мало места даже для нас с Грили, а с приездом Доры и Ральфа мы будем вообще как сардины в банке. Они всегда занимают спальню, никто из них не желает спать на кушетке, и они привозят столько барахла, что на год хватило бы. У меня весь дом уставлен чемоданами. Мы с Грили спим в гостиной: он на кушетке, я — на еле живой расшатанной раскладушке, а Грили еще и храпит так, что весь дом трясется.

Джо и Дульси переглянулись, сдерживая смех.

— Да, дом действительно маловат, — согласилась Вильма; она уселась на диванчик и похлопала по сиденью рядом с собой, приглашая присесть и Мэйвити.

Мэйвити села, погладила Дульси, затем потянулась к Джо.

— Вот ты хороший кот, Джо. Жаль, что не все коты такие опрятные и воспитанные. — Она посмотрела на Вильму, качая головой. — Ты можешь себе представить: Грили привез с собой кота. Здоровущего страшенного кота! Прямо в самолете его вез. Он нашел его где-то на улице в Панаме, и у этого зверя небось все болезни, какие только у кошек существуют. У меня весь дом этим котом провонял. Просто в голове не укладывается, как Грили мог такое учудить — кот из самой Панамы! Вез его на самолете, в клетке, три тысячи миль! Я и не думала, что он способен на такую глупость. И что он его дома не оставил? Мог бы заплатить соседям, чтобы они кормили его. У них же там есть прислуга — у всех есть, даже у Грили, — чтобы прибраться, ну и все такое. Она могла бы и этого зверя покормить. Нет, Грили никогда здравомыслием не отличался. Ну скажи, кто в здравом уме потащил бы с собой бродячего кота? Он наверняка потеряется здесь, сбежит куда-нибудь, а Грили от расстройства удар хватит.

Бернина оторвалась от изучения экономического раздела газеты.

— А ты не можешь его куда-нибудь на время пристроить? — спросила она холодно. — Наверняка существуют специальные приюты для кошек.

— Да я это первым делом и предложила Грили, но он и слышать ни о чем таком не желает.

Бернина пожала плечами и вернулась к газете. Дульси задумчиво принюхалась к униформе Мэйвити, пытаясь обнаружить запах упомянутого кота.

Однако ей удалось различить только щекочущий ноздри аромат гардении — видимо, от стирального порошка. Спрыгнув на пол, она обнюхала обувь Мэйвити.

Ни единого намека на кота. Белые ботинки пахли кремом для обуви и бархатцами — должно быть, Мэйвити наступила на цветы, пробираясь в тумане через сад; их золотистая пыльца не сколькими штрихами окрасила белую кожу. Расстроенная, что ей так и не удалось унюхать неизвестного кота, Дульси снова свернулась калачиком и стала наблюдать за Мэйвити.

— Я говорила Грили, что кот мог бы делать свои дела и на улице. Почему бы и нет, тем более что я живу на краю песчаной пустоши? Но нет, даже если кот ходит на улицу, все равно ему требуется ящик со свежим песком прямо на кухне. Ну и что тут скажешь — запах и все такое. Я говорила Грили, что это его работа — менять песок, всего-то несколько шагов надо пройти.

Но мне приходится напоминать ему снова и снова. И в довершение ко всему этот кот пометил мне мебель, и теперь в доме стоит вонь. Боже мой, это просто какой-то кошмар! Мне, на верное, уже никогда не удастся это отмыть. И почему коты так делают?

Дульси поперхнулась, подавив смешок. Она не осмеливалась взглянуть на Джо, боясь, что не сможет удержаться от смеха.

— И все-таки, несмотря на этого кота, хорошо, что Грили приехал. Он же был здесь в последний раз четыре года назад. В конце концов, Грили, Дора и Ральф — моя единственная родня. — Мэйвити усмехнулась. — Надеюсь, они уместятся в моем «жучке» вместе со всем своим багажом, раньше у них всегда получалось. — Она взглянула на Бернину и снова потянулась погладить Дульси. — Не каждый день родные приезжают погостить.