Тайна под дубом - Елькина Марина Валерьевна - Страница 23

— Можно подумать, Лешка — эксперт!

— Я не эксперт, — в свою очередь обиделся Лешка. — А разницу тут любой увидит!

— Подведем итог, — предложила Вероника Аркадьевна. — Мы сегодня разыскали Артура и убедились, что он не присылал рисунков. Это прекрасно! Но мы так и не нашли того, кто на самом деле вернул нам медаль. И это плохо. Наши поиски зашли в тупик. У кого будут дельные предложения?

— Все молчали.

— Ну, что ж! Кто первым придумает, как найти неизвестного, получит приз — большой торт, который испеку я, а съедят все.

Этой шуткой Вероника Аркадьевна немного разрядила напряженную атмосферу, хотя и Толик, и Лешка ощущали, что между ними пробежала черная кошка. И ни тот, ни другой не стремились к скорейшему примирению.

В комнате они промолчали весь вечер. Каждый занимался своим делом. Лешка изучал дневник солдата, а Толик открыл самоучитель игры на фортепиано и что-то старательно записывал в нотной тетради.

Лешка изредка поглядывал на Толика и удивлялся, что тот, занимаясь музыкой, не обращается к нему за помощью. Хочет обучаться музыке самостоятельно? Пожалуйста! Одной обузой меньше!

Но где-то в глубине души Лешка чувствовал невольную обиду за то, что его помощь Толику больше ни к чему.

Он постарался отвлечься от обидных мыслей и снова вчитался в строки военного дневника. Удивительно! Эти же строки читали когда-то бабушки и художник Артур Васильевич. Тогда они были такими же подростками и еще не знали, как сложится их жизнь. И предположить не могли, что встретятся друг с другом только через несколько десятилетий.

Толика и Лешку примирил следующий день. Вернее то, что на следующий день они обнаружили в своем почтовом ящике.

— Еще один рисунок? — позабыв о ссоре, оживленно спросил Лешка, когда Толик принес альбомный лист.

— Это не рисунок, — ошеломленно ответил Толик.

— А что же?

— Смотри.

— Шифровка! — ахнул Лешка.

— Да, это была шифровка. И бабушки подтвердили, что шифр тот самый, который много лет назад придумывал Артур для послания потомкам. Те же человечки, собачки, деревья, цветы.

— Ну, вспомните шифр! — умолял бабушек Толик. — Вспомните!

— Да не можем мы вспомнить. Мы его и не знали никогда. Только Артур знал.

Опять Артур! — взвыл Толик. — И опять вы будете настаивать, что он тут ни при чем!

— Конечно, ни при чем, — кивнула Вероника Аркадьевна. — Он бы никогда не прислал нам этой шифровки, потому что прекрасно знал, что мы не расшифруем.

— Тогда кто еще мог знать о шифре?

Лешкина бабушка пожала плечами:

— Да кто угодно. Этот кто-то нашел тайник и вытащил из коробки гильзу с посланием. Наверное, он расшифровал послание и восстановил шифр Артура. И думал, что мы тоже знаем шифр или хотя бы можем восстановить его по памяти. Поэтому и прислал это зашифрованное письмо.

Толик ничего не мог возразить против такого логичного ответа.

— Это не письмо, а коротенькая записка, — задумчиво произнес Лешка. — Здесь всего четыре слова.

— Эту записку необходимо расшифровать! — решил Толик. — Если этот тип смог восстановить шифр, то и мы его восстановим.

Бабушки предоставили ребятам этим заниматься и сели смотреть сериал. Лешка сразу расписался в своем бессилии. У него жутко болела голова от всяких кроссвордов, задачек и загадок. Он и математику из-за этого не любил. Мозги закипают, как только начинаешь что-то решать, составлять, сопоставлять!

Толик один пыхтел над шифром. Он подставлял вместо рисунков то одну букву, то другую. Потом менял их местами, выстраивал другие комбинации, но на бумаге в столбик росли варианты сплошной абракадабры. Даже намека на что-то связное не было.

— Компьютер нужен, чтобы все возможные варианты просчитать, — сдался наконец Толик. — Этот тип, наверное, компьютерщик. Программу составил, данные вложил и получил расшифровку.

— Просто по четырем словам восстановить весь шифр очень трудно, — высказал свое мнение Лешка. — У него под рукой было послание. Оно ведь не из четырех слов состояло.

— Ничего не выходит! — расстроился Толик. — Кто-то просто играет с нами в кошки-мышки, а мы не можем понять, кто он!

— Не беда, — успокоил его Лешка. — Ведь он снова объявился и снова начал присылать рисунки. Гораздо хуже было бы, если бы он вернул медаль и совсем исчез с нашего горизонта. Вот тогда мы бы его при всем желании уже не разыскали. Могли бы только строить догадки.

— Ты хочешь сказать, что теперь мы его все-таки найдем?

— Да. Потому что одним посланием он не ограничится. Будет присылать шифровки каждый день. Как рисунки.

— А когда у нас наберется много шифровок, мы сможем восстановить шифр и прочитать все его записки! — радостно закончил Толик.

— Кому же все-таки интересно водить нас за нос? Или этот кто-то уже просто не может остановиться, так понравилось играть с нами?

— Создается впечатление, что это не взрослый человек, — признал Толик.

— А наш ровесник откуда мог бы узнать о том, что много лет назад у кого-то пропала медаль?

— А если не наш ровесник? — воскликнул вдруг Толик. — А кое-кто немного постарше?

— Кого ты имеешь в виду?

— Дочь Артура Васильевича!

— Ну, ты совсем все запутал! Она-то во всей этой истории как могла оказаться?

— А очень просто! Предположим, что медаль все-таки украл Артур.

— Ты опять?

— Я сказал, предположим. Итак, медаль тогда украл Артур. Об этом как-нибудь случайно могла узнать его дочь.

— Что же, он ей сам рассказал?

— Возможно. Не перебивай. Потом она нашла у отца старинный шифр.

— Тоже случайно?

— Конечно.

— А потом она обнаружила тайник и вытащила оттуда гильзу с посланием.

— А что в этом невероятного? И про тайник ей мог рассказать отец. Наши бабушки нам ведь рассказали!

— Рассказали после того, как мы сами тайник нашли. Ну ладно, рассказывай дальше.

— А дальше и рассказывать нечего. Она узнала, что в город приехала твоя бабушка, и решила исправить ошибку отца, вернуть ей медаль.

— И стала присылать нам рисунки.

— Именно! Видел, с каким удивлением она на нас вчера смотрела? Наверное, не ожидала, что мы ее так быстро вычислим. Не пойму только, зачем она теперь шифровки шлет. Запутать нас хочет, что ли?

Лешка покачал головой:

— Не сходится.

— Что не сходится?

— Она никак не могла узнать, что мы с бабушкой приехали. В это время ее отец был уже в командировке, а в лицо она нас не знала.

— Эх, черт! — снова расстроился Толик. — Такую классную версию придумал!

Сентябрь, 1943 год.

Больше месяца прошло, а я не брал дневника в руки. Не до дневника было. Ребята для писем время выкраивают. Да иначе и нельзя — дома ждут от них весточки. А от меня никто ничего не ждет.

Для дневника покой нужен. Или передышка хотя бы. А мы движемся без передышек — бои, бои, бои. Отдых короткий, выспаться не успеваем.

Только никто не жалуется — наступаем.

Борис вернулся в часть. Настырный парень! Когда выписался из госпиталя, его в тыл хотели отправить, потому что хромота осталась. А он настоял на том, чтобы его снова к войскам приписали. Мало того, чтобы в свою же часть отправили.

Две недели нас догонял, мы ведь на запад сильно продвинулись. Ребята смеются, мол, никак без нас не можешь. И он в ответ смеется: привык к вам, черти!

О Вальке рассказывал. Его не стали отправлять в другой госпиталь. Он пошел на поправку. Ожоги оказались не сильными. Зрение только не вернуть. Будут лечить в этом госпитале, а потом домой отправят — из него вояки уже не получится.

Борис говорит, что Валька ему завидовал. Жаловался, что, как ни настаивай, а его все равно в тыл отправят. А он и слепой бы на фронте пригодился. Чудак тоже! Что бы он, слепой, здесь делал? Тут и зрячий едва выдерживает, глаза от усталости и ужаса закрываются.

На днях село освободили. Немцев выгнали, в село вошли, а там — никого. Ни души. Пустые дома.