Право на Спящую Красавицу - Райс Энн - Страница 16

Леон велел Красавице подняться и, взяв ее за руки, сказал садиться на колени в кадку.

Она опустилась в ароматную горячую воду, которая поднималась почти до самого ее лона. Леон собрал Красавице волосы на затылке и скрепил их булавками. Теперь Красавица могла разглядеть грума полностью: это был юноша постарше любого из пажей, однако в равной степени красивый; его ореховые глаза лучились теплотой и нежностью. Леон тем временем велел Красавице вновь убрать руки за голову и наслаждаться, пока он будет ее отмывать.

– Сильно устала?

– Не очень… м-м…

– Обращайся ко мне «милорд», – улыбнулся Леон. – Здесь даже последний конюшонок для тебя милорд. Ты всем должна выказывать почтение.

– Да, милорд, – прошептала Красавица.

Теплая вода, пока грум намыливал девушке руки и шею, приятно стекала по плечам, спине и животу.

– Ты только проснулась?

– Да, милорд.

– Понимаю. Тебя наверняка утомил долгий путь из родного дома. Первые несколько дней рабов здесь переполняют чувства, и они просто не замечают усталости. Постепенно восторг стихает, и пленники уже спят по многу часов. Сама скоро убедишься. Руки и ноги тоже станут сильно болеть – не от наказаний, нет, от усталости. Только скажи, когда это случится, и я разомну твои мускулы, умащу тебя маслом.

Голос его звучал до того тепло, что Красавица мгновенно прониклась к Леону доверием. Рукава он закатал до локтей, оголив покрытые золотистыми волосками предплечья. Грум очень ловко помыл Красавице уши и лицо, стараясь, чтобы мыльная пена не попала в глаза.

– Смотрю, наказание было суровым? – заметил он.

Красавица зарделась, и грум тихонько рассмеялся.

– Славно, дорогая, значит, тебе уже преподали урок. Правильно сделала, что не ответила на последний вопрос. Ответ я мог бы счесть за жалобу. Всякий раз, как спросят, не слишком ли жестоко тебя высекли, или не сильно ли ты пострадала, будь мудра и просто красней.

Хоть говорил он нежно, почти с любовью, груди Красавице он принялся намывать столь же обыденно, как намывал ей остальные части тела. Красавица зарделась пуще, соски ее затвердели. Она почти не сомневалась, что грум заметил в ней перемены – потому что его движения чуть замедлились. Потом он коснулся внутренней стороны ее бедер.

– Раздвинь-ка ноги, дорогуша.

Она чуть развела колени, потом еще немного – подчиняясь направляющей руке Леона. Грум вытер пальцы о висящее на поясе полотенце и вновь коснулся ее лона, отчего Красавица вздрогнула.

Холмик у нее между ног набух и сочился любовной смазкой. Красавица ужаснулась и невольно отпрянула, когда Леон дотронулся до маленького узелка плоти. Того, в котором сосредоточилось ее вожделение.

– Ага, – произнес грум и обернулся к лорду Грегори. – Однако нам достался премилый цветочек. Вы не заметили, лорд Грегори?

Пунцовая донельзя, обливаясь слезами, Красавица едва сумела удержаться и не прикрыть руками срам, тогда как Леон раздвинул ей бедра еще шире и принялся ощупывать влажную щелочку.

Лорд Грегори тихонько рассмеялся.

– Да, поистине замечательная принцесса, – кивнул он. – Мне следовало приглядывать за ней внимательней.

Красавица от стыда приглушенно всхлипнула, но жгучее чувство между ног не угасло. Щеки ее горели огнем, когда к ней обратился лорд Грегори.

– Почти все юные принцессы сперва скованы страхом и не могут прислуживать, – произнес он тем же ледяным тоном. – Их нужно учить раскрепощаться, однако в тебе я вижу много страсти, ты очарована новыми господами и тем, чему тебя готовы научить.

Красавица с трудом сдерживала слезы. Это унижение было куда хуже всего, что ей довелось пережить прежде.

Лорд Грегори схватил ее за подбородок и заставил смотреть себе в глаза, как до этого Принц заставлял смотреть себе в глаза Алекси.

– Красавица, это твой великий дар, не следует его стыдиться. Тебе надо лишь выучиться новой дисциплине. Ты открыта желаниям своего господина, молодец, но надо уметь контролировать свою страсть.

– Да, милорд, – прошептала Красавица.

Леон принес небольшой белый поднос. Что на нем лежало, Красавица не разглядела.

И тут – о, ужас! – лорд Грегори раздвинул ей ноги и нанес на маленькое ядрышко истерзанной плоти липкую замазку. Он быстро размял воск пальцами и придал ему форму, словно не желал доставить этими действиями Красавице удовольствия.

Ну и ладно, ей же лучше. Если бы Красавица разрешилась от томления, начала бы дрожать и покраснела еще больше, ее, наверное, прибили бы на месте.

Однако воск лишь добавил мучений. Зачем он?

Лорд Грегори словно прочел ее мысли.

– Это – чтобы укротить твою пока еще необузданную страсть, не получать слишком легко наслаждение. Пока не научишься должным образом управлять собой, воск не даст тебе, скажем так, случайно добиться облегчения. Я не хотел раскрывать пока всех тонкостей, однако так и быть, слушай: тебе не позволяется достигать пика, если только того не пожелает господин или госпожа. Никогда и ни за что не трогай своих срамных мест и уж тем более не вздумай облегчать своего… унизительного положения.

«Как хорошо он подобрал слова, – отметила про себя Красавица. – Пусть он и холоден ко мне».

Наконец седой ушел, и она вновь осталась наедине с грумом.

– Не бойся и не стыдись, – посоветовал Леон, продолжая купать Красавицу. – Ты даже не представляешь, какое у тебя преимущество перед остальными. Очень тяжело научиться чувствовать такое наслаждение, и еще более это унизительно. Страстность придает тебе особое очарование, с каким можно только родиться.

Красавица приглушенно вскрикнула. Замазка между ног лишний раз напоминала о неудовлетворенной жажде, хотя руки и голос Леона успокаивали.

Наконец грум попросил ее лечь в ванну целиком, чтобы он вымыл ей прелестные длинные волосы. Красавица с наслаждением погрузилась в теплую воду.

Когда ее отмыли и обтерли полотенцем, Красавица легла на кровать рядом с ванной, на живот, и Леон принялся умащать ее ароматным маслом.

Как же хорошо!

– Итак, – сказал грум, разминая ей плечи, – у тебя, должно быть, ко мне куча вопросов? Если хочешь – задавай. Не дело тебе смущаться без повода. Страхов хватит и настоящих, поэтому от воображаемых и надуманных лучше избавиться сразу.

– Значит… мне можно с вами говорить? – спросила Красавица.

– Да, – ответил Леон. – Я твой грум и, в некотором смысле, принадлежу тебе. У каждого раба – неважно, насколько высоко или низко он стоит, в фаворе он или нет – имеется свой грум. Грум отвечает его нуждам и желаниям, подготавливает для хозяина. Время от времени, конечно, придется тебя наказывать. Не потому, что мне это нравится – хотя прекраснее тебя я еще рабыни не наказывал, – а потому, что так угодно господину. Хозяин может отдать приказ наказать тебя за провинность или просто, чтобы разогреть тебя перед отправкой к нему. Знай только: я буду делать это из чувства долга…

– И вам… понравится? – робко поинтересовалась Красавица.

– Трудно устоять перед твоей красотой, – ответил Леон, втирая масло ей в плечи и локти. – Однако мне стоит больше заботиться о тебе и содержать в порядке.

Отставив флакон с маслом, Леон подложил Красавице под голову подушку и еще раз наскоро обтер голову и волосы полотенцем.

Красавица наслаждалась уходом и отдыхом.

– Как я говорил ранее, можешь задавать вопросы, когда я позволю. Запомни: когда позволю, и вот сейчас я тебе это разрешил.

– Даже не знаю, с чего начать, – прошептала Красавица. – Мне так много неизвестно…

– Ты наверняка успела догадаться, что рабов в Замке наказывают исключительно ради удовольствия господ?

– Да.

– И никогда не причиняют ущерба. Тебя никто и ни за что не поранит: не обожжет и не порежет.

– Какое облегчение! – ответила Красавица, хотя успела понять эти правила намного раньше. – А вот остальные рабы – они здесь по какой причине?

– В основном они заложники. Наша Королева – могущественный правитель, у нее много вассалов, и все присылают ко двору заложников. С ними хорошо обходятся: достойно кормят и берегут, так же, как берегут тебя.