Последнее испытание - Мэрфи Уоррен - Страница 25

— Ты скорее умрешь, чем станешь главой Дома Синанджу!

— Изувер! — крикнул Римо.

— Призрак!

— Дерьмо цыплячье!

— А чем это тебе не угодили цыплята? — удивился Ко.

— Цыплята пугаются всего, даже самого незначительного шума, — ответил Римо.

— Я боевой петух, а не какая-нибудь там жирная курица, ты, жалкий призрак!

Увидев, как взметнулась в воздух сабля, Римо подскочил, как пружина.

Он ударил по клинку ногой, и сабля Синанджу, взвившись высоко над головой, завертелась, а потом начала падать. Римо увернулся. Оружие неумолимо неслось к земле и, вонзившись в нее острым концом, пригвоздило край черного плаща. Из-под его тотчас выскользнул мастер Ко.

Римо располагал всего какой-то долей секунды — вот он в узком черном одеянии и черном капюшоне.

Откинув его, Ко с уважением взглянул на соперник и отвесил ему низкий поклон.

А затем подхватил с земли плащ, и черный шелк поглотил его навеки.

Измученный Римо все не просыпался.

Глава 11

Магут Ферозе Анин, верховный главнокомандующий Нижнего Стомика, что на юге Африки, заткнул одно ухо длинным коричневым пальцем и плотно прижал к другому трубку телефона спутниковой связи — в надежде, что так он избавится от звуков пушечной канонады и нескончаемого треска автоматных очередей.

— Вызываю на бой всю Америку! — крикнул он.

— В связи с чем? — осведомился американский посол.

— В связи... — Анин скорчил гримасу. Худое длинное лицо его перекосилось, лоб заблестел от пота. Еще несколько лет назад лицо это так и мелькало на обложках «Тайм», «Ньюсуик», «Пипл» и прочих популярных журналов. Теперь фотографии Анина печатали разве что в газетах, издаваемых в столице Стомика Ногонгоге.

Столица была главным и единственным городом в стране, поскольку все остальные превратились в руины.

Анин рассчитывал на иной ход событий, когда первый миротворческий отряд ООН высадился на побережье страны, стремясь установить в ней демократию и порядок. Тогда Анин четко знал, что делать и как себя вести. Он быстренько переоделся в цивильный костюм, нацепил галстук и раскрыл американцам свои объятия, не забывая при этом ослепительно улыбаться. Он не сомневался, что подобный жест позволит ему завоевать расположение Вашингтона и спустя какое-то время американцы наверняка сделают его президентом Стомика — блестящее завершение не менее блестящей карьеры военного.

Однако ничего подобного не произошло.

Американцы почему-то потребовали, чтоб он сдал им свои тайные склады оружия.

— Но я — проамериканец! — жаловался в те дни Магут Ферозе Анин тогдашнему американскому послу, назначенному одновременно с прибытием миротворческих сил ООН.

— Ну и отлично. Разрядите ваши пушки и гаубицы и сдайте их главному наблюдателю ООН.

Анин этого делать не стал, решив уйти в подполье. А эти проклятые ооновцы принялись за ним охотиться. Он, естественно, отбивался. И когда его люди провели успешную операцию против бельгийского отряда миротворческих сил, на всех перекрестках Ногонгога замелькала улыбающаяся физиономия «проамериканца» Магута Ферозе Анина с надписью: «Разыскивается опасный преступник». Белые, впрочем, не успокоились и прислали из Америки отряд техасских рейнджеров. И Магуту Ферозе Анину пришлось лично взяться за оружие и поднять своих сторонников на борьбу с американцами, не желавшими признавать союзником человека, который протягивал им пустую руку.

Тогда подобный поступок казался ему не только героическим — гениальным. Но все обернулось иначе.

Вскоре рейнджеров изгнали из Ногонгога, и Магут Ферозе Анин назначил себя верховным главнокомандующим Нижнего Стомика, героем всех времен и народов, победившим мировую супердержаву.

Проблема заключалась в том, что торжествовал он недолго.

Стомик раздирали феодальные междоусобные войны. Не успевал Анин уничтожить самых опасных противников, как на смену им тут же являлись другие. Вместо двух врагов вырастало четверо. А на смену четырем казненным, как из-под земли, приходило восемь новых. Конечно, слабее предыдущих, но докучали они ничуть не меньше.

Сначала ООН отказала в гуманитарной помощи. У Анина не стало еды — подкармливать своих приспешников. Причем не только подкармливать. Он ведь ко всему прочему приторговывал продуктами, конвертируя затем заработанные деньги в твердую валюту и золото.

Страна разваливалась на глазах, и Анину пришлось кое-кому платить. Постепенно его золотые запасы начали таять.

И вот теперь, через три года после ухода американцев, Магут Ферозе Анин наконец понял, что нет никакого смысла быть правителем и верховным главнокомандующим этой маленькой, слабеющей и беднеющей с каждым днем страны. В конце концов, когда от Нижнего Стомика останутся одни развалины, ему просто негде будет укрыться!

Итак, он решил разыграть последнюю карту.

— По какому поводу звоните, генерал Анин? — холодно осведомился американский посол.

— Наша схватка еще не перешла в решающую стадию.

— Ладно, ладно. Вы выиграли.

— Не согласен. Передайте своему президенту, что я готов предоставить ему возможность отыграться. Наверняка Америка втайне жаждет этого.

— США, — чуть брезгливо отозвался посол, — не нуждается ни в чем подобном.

— Трусы! — взвизгнул Анин. — Сразу драпаете в кусты, едва усмотрев вероятность хотя бы малейшей военной потери.

— Мы старались накормить ваш народ, разоружить все воюющие стороны и восстановить мир. Но ваша группировка превратилась в самую настоящую банду воинствующих фанатиков! Что ж, прекрасно! Разбирайтесь теперь сами. Желаю удачи!

— Я не потерплю столь бесцеремонного обращения! Вы меня оскорбили!

Тут Анин вздрогнул и пригнулся — рядом прогрохотало оглушительное пушечное «бум» и «трах», от которого задрожали стекла в широких окнах его особняка.

— Кажется, я слышу канонаду? — вежливо осведомился американский посол.

— Нет, это фейерверк. Мы отмечаем славную победу над американскими трусами.

— Через три года?

— Эту победу будут отмечать на протяжении столетий, — напыщенно бросил в трубку Анин из глубины своего пуленепробиваемого кресла, придвинутого к стальному, тоже пуленепробиваемому столу. — И впредь не советую опошлять ее грязными намеками на разных там ренегатов! Это наша честная победа!

— Что вы знаете о чести? Называете себя патриотом и сами же тоннами воруете продукты у своего голодающего народа в целях личного обогащения!

— Моим людям продукты не нужны! Их желудки и головы и без того полны сладким осознанием победы! Ну а у вас, в Америке, что про нас говорят?

— Знаете, вести из Стомика для нашего народа — все равно что прошлогодний снег. Американцам и без того есть чем заняться.

Голос Магута Ферозе Анина повысился до истерического визга:

— Так вы что же, не желаете вновь занять роскошную посольскую резиденцию в моей столице?!

— Не испытываем ни малейшего желания. Пусть сначала обстановка в стране нормализуется. А пока Вашингтон прекрасно обходится и без вас.

От гнева Анин даже ногами затопал.

— Здесь никогда не будет стабильности! До тех пор пока я являюсь верховным главнокомандующим! Так и знайте! Вам придется сместить меня, чтобы достичь этой вашей кретинской нормализации.

— Похоже, вы изволите сердиться?

Анин с замиранием сердца перевел дыхание и выложил свои карты.

— Я согласен сдаться презираемым мной Соединенным Штатам в обмен на гарантии свободного въезда в страну, которую я сам выберу для дальнейшего проживания. Ну и, разумеется, мне должны выплачивать там нечто вроде пожизненного пособия.

— Простите, но Стомик никоим образом не затрагивает наших интересов.

— А вам известно, что у меня есть ядерные реакторы? И что очень скоро я стану обладателем значительного количества обогащенного гелия. Разумеется, для военных целей.

— Желаю успеха, — сказал американский посол и повесил трубку.

— Идиот! — вскричал верховный главнокомандующий и запустил телефонным аппаратом в свой собственный портрет в раме из черного бархата.