Тяжелый рок - Мэрфи Уоррен - Страница 31

Чиун положил руку Римо на плечо.

– Подождем. Здесь пока еще никого нет, и времени хватит.

Задумчиво посмотрев на Чиуна, Римо кивнул. Он повернулся к «кожаным» мотоциклистам и сказал:

– Все понятно, ребята. Пока.

Они с Чиуном отошли от нейтральной полосы и оказались в тесной кучке молодежи.

Какая-то маленькая блондинка, подпрыгнув, обняла Чиуна.

– Это же сам Боди-Дарма во плоти! – воскликнула она.

– Нет. Я всего лишь Чиун, – ответил Чиун.

– Разве ты пришел не для того, чтобы забрать меня в Великую Пустоту? – огорченно спросила она.

– Никто не может забрать никого в Великую Пустоту. Потому что найти ее значит заполнить ее, и тогда это уже больше не пустота.

– Если так, то дзэн-буддизм теряет смысл, – сказала девчушка.

У ее ног сидели еще три девочки-подростка – все, как заметил Римо, с туманным взглядом. Вокруг них на первый неопытный взгляд все было в простом табачном пепле и простых сигаретных окурках.

– Одного Мастера как-то спросили о том же, – начал Чиун. – Он побил того, кто спрашивал, палкой и затем сказал: "Вот я и объяснил тебе, что такое «дзэн». Вот и все объяснение, дитя мое.

– Лом, старик, лом. Садись с нами и расскажи еще что-нибудь. И ты тоже, чувак, – предложила девушка Римо.

Чиун посмотрел на Римо. Тот пожал плечами. Одно место мало чем отличалось от другого, а это находилось близко от сцены, что было удобно, если им придется действовать. Чиун медленно опустился в позу лотоса. Римо сел рядом, поджав колени к подбородку, оглядывая толпу, не обращая внимания на Чиуна и четырех девчушек.

– Ты изучаешь «дзэн»? – поинтересовался Чиун у блондинки.

– Пытаюсь. Мы все пытаемся, но ничего не можем понять, – ответила она.

– В том-то и дело, – сказал Чиун. – Чем больше стараешься, тем меньше понимаешь. А когда перестанешь пытаться понять, все станет ясно.

Эта «мудрость» привлекла внимание Римо.

– Это бессмыслица, Чиун, – сказал он.

– Для тебя все бессмыслица, кроме собственного желудка. Почему бы тебе не оставить в покое меня и этих безобидных детей и не поискать себе гамбургер, эту отраву?

Обиженно засопев, Римо гордо поднял голову и отвернулся.

Не глядя на часы, он чувствовал, что было без пяти час. До начала концерта оставалось совсем немного.

Пока Римо разглядывал окружавшую их толпу, Чиун говорил; его голос звучал тихо и приглушенно на фоне несмолкаемого гула собравшейся на обширном лугу четвертьмиллионной массы народа. Время от времени среди этого гула, словно от далекого поезда, раздавались то крик, то визг, то многоголосое почти в унисон пение. Римо чувствовал знакомый запах и впервые заметил, что марихуана притягивает комаров. Они были повсюду, и наиболее часто повторявшимся звуком был шлепок ладонью по руке. Только Чиуна комары не трогали, несмотря на то, что девушки курили «травку» во время его проповеди. Римо почувствовал, что людей вокруг прибавилось. Их тесная компания расширялась. Все больше и больше народу подсаживалось к кучке слушателей Чиуна.

– Ты – проповедник? – спросила одна из девиц.

– Нет, просто мудрый человек. – Чиун сверкнул глазами на фыркнувшего Римо.

– А чем ты занимаешься? – последовал вопрос.

– Я добываю деньги, чтобы кормить голодных детей моей деревни, – скромно и вдохновенно произнес Чиун, наслаждаясь моментом.

– Поведай им, как ты это делаешь, – буркнул Римо.

– Не обращайте на него внимания, – призвал Чиун группу, которая выросла уже до двух дюжин расположившихся вокруг него на земле людей. – Вы слышали притчу «дзэн» о том, как хлопать одной рукой? Так вот, перед вами еще более любопытная загадка: рот, неустанно работающий вне зависимости от работы мозгов.

Послышались смешки. Все, повернувшись, посмотрели на Римо, которому так и не удалось придумать достойный ответ.

Наконец до Римо долетел шум, знакомый ритмичный звук. Через минуту он стал слышен по всему полю. Напряжение резко нарастало по мере того, как голоса становились все громче. Возбуждение распространялось из дальнего уголка фермерского хозяйства по всему полю, охватывая 250 000 человек, которые, словно заряженные энергией, говорили все сразу. Вот ОНИ. Они летят. Уже близко. Их вертолет. Это Мэггот. И «Лайс». Подлетают. Все стояли, вытягивали шеи, пытаясь разглядеть приближавшийся вертолет. Он показался несколько секунд спустя.

Четверть миллиона людей увидели его одновременно, и от их радостных эмоций в виде громогласного рева земля под сидевшим на ней Римо задрожала. Но две дюжины сидевших возле Чиуна подростков не шелохнулись, слушая только Чиуна, говорившего о любви и благородстве в мире, полном лжи и ненависти.

Римо наблюдал за вертолетом. Как и Гуннар Нильсон, остановившийся перед одним из стражей слева от возвышавшейся сцены.

– Я – врач, нанятый устроителями концерта, – сказал Нильсон, для пущей убедительности поднимая свой чемоданчик. – Мне необходимо быть рядом со сценой.

– У меня нет никаких инструкций относительно вас, – заявил «дьявольский отрок». Другой мотоциклист направился было на подмогу, но первый жестом остановил его. С шестидесятилетним стариком он справится и сам.

– Зато у меня есть, – сказал доктор Гуннар Нильсон.

Вертолет уже был прямо над ними. Охранник смотрел через плечо, как вертолет начал снижаться на большую площадку между сценой и деревьями, обозначавшими границу фермерского хозяйства.

Открыв медицинский чемоданчик, Нильсон запустил в него правую руку и схватил шприц. Он выждал, когда охранник отвлечется на вертолет, и, резко проткнув кожаную куртку, вонзил шприц парню в левый бицепс.

Нильсон, нажав на шток, выпустил содержимое. Схватившись за руку, охранник сердито повернулся. Он уже было открыл рот, чтобы выругаться, но проклятие застыло на его губах, и он рухнул на землю.

Глухой звук падения тела услышал охранник слева.

– Скорее, – воскликнул Нильсон. – Я – врач. Этому человеку нужно срочно оказать медицинскую помощь.

Охранник посмотрел на своего приятеля, лежавшего без сознания.

– Я думаю, это от жары, – сказал Нильсон. Он взмахнул медицинским чемоданчиком, подавая знак другому охраннику. – Скорее. Ему нужна помощь.

– Хорошо, – ответил наконец охранник. – Хэри, подсоби тут мне! – крикнул он своему напарнику.

Нильсон поспешил мимо лежавшего без сознания охранника к высокой двухпролетной лестнице, ведущей на левый край пустой сцены.

Вертолет приземлился в двадцати футах позади сцены. Гуннар Нильсон поднялся но лестнице до первой площадки, откуда он мог смотреть через головы этих болванов-мотоциклистов, оцепивших пространство перед сценой. Вся толпа была уже на ногах, вытягивая шеи и подпрыгивая, пытаясь увидеть Мэггота и его команду, но никто не осмеливался перейти полосу безопасности, отделявшую зрителей от сцены.

Глядя на толпу, Нильсон видел массовую одержимость, глупость и кретинизм. Как грустно – столько народу пришло сюда лишь ради того, чтобы доказать самим себе, что они существуют.

Глядя на волнующееся людское море, Нильсон заметил тихий неподвижный островок. Группа человек из двадцати сидела на земле, многие – спиной к сцене, а в центре – пожилой азиат в шафрановом кимоно. Сложив на груди руки, он что-то говорил, судя по движениям его рта. Возле азиата Нильсон увидел американца – моложавого спортивного на вид мужчину, который оглядывался по сторонам, словно подсчитывая количество собравшихся на концерт.

Нильсон почувствовал, как от волнения у него по спине побежали мурашки. Инстинкт подсказывал ему, кто они. Тот самый азиат с неким Римо, убившие Ласу. Им и быть первыми. А потом уже – Викки Стоунер за полтора миллиона долларов. Это тоже было важно, потому что, если контракт не будет выполнен, смерть Ласы окажется бессмысленной.

Поставив чемоданчик на перила, сколоченные из брусьев, Нильсон открыл его и внимательно проверил револьвер, не вынимая его из чемоданчика.

Внизу, в тихом оазисе среди шума, смятения и хаоса, царившего на поле, восседал и вещал Чиун. И ничто не ускользало от его взгляда.