Королевская охота - Ашар Амеде - Страница 44

— Дело идет о моем счастье, — произнес Эктор, — подумайте об этом, Сидализа.

— Именно потому я прошу вас положиться на меня. Кстати, предложенное вам Фуркево путешествие может продлиться не один десяток лет.

— Хорошо, пусть будет, как вы просите. Но если вам не удастся…

— Вы отправляетесь в кругосветное путешествие.

— Пойдемте, друг мой, — обратился к Эктору Поль. — Бывают моменты, когда Сидализа — что гранит. У неё свои тайны. Благоразумнее в них не проникать.

— Болтун, — Сидализа легонько шлепнула Поля по щеке. Поль стремглав поймал её ручку и поцеловал.

После их ухода Сидализа вызвала горничную и вручила ей записку:

— Отнеси сейчас же мсье д'Аржансону.

ГЛАВА 33. ЗАКУЛИСНАЯ ПОЛИТИКА

Вечером Сидализа отправилась в фиакре в сторону Гранж-Бательер.

Это место от Монмартра до Гайонской заставы было занято зеленщиками и дачками, где отдыхали по ночам важные вельможи после трудных дел и празднеств. Бесшумные двери этих сельских будуаров таинственно открывались и закрывались, когда к ним подъезжали кареты и оттуда появлялись и исчезали в проемах дверей закутанные в плащ фигуры. Затем в окнах появлялись улыбающиеся видения — лица какой-нибудь Хлои и её победителя Дафниса, после чего задергивались шелковые занавески. Часто оттуда раздавался нежный смех и звон хрусталя. И если в это время мимо проходила какая-то местная парочка, она останавливалась, слушая эти веселящие звуки, и юноша наклонялся к своей возлюбленной, ласково обнимал гибкий стан и сливался с ней в нежном поцелуе.

Сидализа подъехала к маленькому павильону в итальянском стиле, выпрыгнула из фиакра прямо к двери, где её встретил маленький негритенок. Пройдя насквозь, она вышла через заднюю дверь в сад со скульптурами. Там, прогулявшись, вздохнула и присела на скамейку у статуи Гебы.

Что же было причиной её вздоха? Если бы Полю сказали, что она может вздыхать, он весело посмеялся бы. Ибо ей случалось иногда задумываться, но вздыхать — никогда.

Посидев некоторое время, она наконец произнесла, покачав головой:

— Бедный граф!

Затем добавила, но уже громче:

— Ну, не совсем бедный. Он же ни о чем не подозревает. А неизвестное для нас не существует. Фуркево ничего не узнает. Он и мне ничего не говорит. И что была бы за жизнь без тайн? Как женщина без корсета! После далекого путешествия домой возвращаются с огромным удовольствием, а родным пенатам молятся с ещё большим усердием.

Тут послышался скрип шагов по песку. Актриса обернулась и увидела стоящего возле статуи Гебы мужчину, который ей кланялся.

— Две сестры вместе, — произнес он, — богиня и вы. Но я не знаю, в какой из них больше чувства.

— Вы говорите банальности, — ответила она, протягивая руку для поцелуя, — и я предупреждаю, что это — напрасный труд. Так что избавьте себя от нужды соединять ваши слова подобно букету.

Мсье Вуайе-д'Аржансон — это был он — улыбнулся.

— Вы назначаете мне свидание после стольких дней разлуки, — сказал он, — и так меня принимаете. А я связывал этот визит со вспышкой почти нежных чувств.

— Вам следует его связать с моим дурным расположением духа.

— Весьма неприятный гость, но я и ему благодарен.

— Не следует благодарить заранее.

— Но я рискну это сделать.

— А я рассержусь.

— Боже, вы хотите со мной поссориться?

— Разве не заметно?

— Вы заставляете меня думать, что чувствуете себя слишком виноватой.

— Ну вот, после банальных любезностей — насмешка. Вы вторично ошибаетесь, граф.

— Уж не причина ли вашего настроения — отсутствие с вами мсье Шавайе?

— Что, вы знаете и о нем?

— Я все знаю.

— Разумеется, это же ваша должность.

— А я её добросовестный исполнитель.

— Мсье Шавайе — мой друг.

— При моей памяти забыть такое невозможно.

— Что же, я вам это часто говорила?

— Ровно столько раз, сколько мы с вами встречались. Считайте.

— Это слишком утомительно.

— Для вас, жестокой, но не для меня.

— Вы опять за свой букет Хлое. Смотрите, я разгневаюсь.

— Так гневайтесь.

— Не здесь. Поднимается ветер, он может потушить огонь.

— Так останемся здесь.

— Ну нет…У меня расположение к гневу. Я хочу им воспользоваться, как редкой вещью.

— Еще минуту!

— Ни секунды! Мой гнев не так тверд. Он может не выдержать.

И взяв руку начальника полиции, она отправилась с ним в будуар, где их ждал ужин.

Это была круглая комната, обитая бледно-голубым атласом с серебряными листьями. Кругом на мраморных пьедесталах располагались амуры, державшие в руках подсвечники. На потолке полуобнаженная Аврора, плывущая в облаках, сыпала цветы на преследовавших её игривых амуров.

Актриса села на диванчик из бразильского дерева и сбросила накидку.

— Там холодно, здесь душно, — сказала она.

Взяв букет роз из вазы, она стала им обмахиваться, как веером.

— Ах, если бы мы прекратили враждебные действия! — произнес Вуайе-д'Аржансон, придвигаясь поближе к Сидализе.

— Нет, — произнесла она и оттолкнула диванчик на колесиках подальше.

— Так это не шутка?

— Как это? Разве по моему лицу не видно, что я ужасно сердита?

— Это качество вам совсем не идет.

— При чем здесь «не идет»? Я взбешена.

— Это кокетство.

Сидализа топнула ножкой.

— Не смешите меня, я этого не желаю.

— Это же очень просто. Попытайтесь.

— А, так вы меня поднимаете на смех?

— Нет, просто не следует ли мирный договор за каждым сражением?

— Берегитесь! Я назначу его условия.

— Начинайте скорее.

Граф пытался было взять Сидализу за руку, но она ударила его по пальцам букетом.

— О, иногда вы колетесь!

Граф взял из букета розу и провел ею по капельке крови, выступившей на его пальце.

— За это полагается месть. — Он поймал руку Сидализы и поцеловал.

Сидализа живо её отдернула.

— Ваша месть опаснее моей.

— Тогда я отвечу, как древний афинянин: бей, но выслушай.

— Я хочу бить и не слушать.

— Вы необычайно милы, — сказал граф, кланяясь.

— Но и вы тоже, — возразила она, — ваше упорство меня сердит.

Граф молча посмотрел на Сидализу.

— Вы это серьезно? — спросил он.

— Конечно.

— Так скажите мне в двух словах, чем я провинился?

— Почему вы мне не сказали, что мадмуазель Блетарен в монастыре?

Граф вскочил с кресла.

»— Угадала!» — мелькнула у неё в голове.

И она быстро добавила:

— Я случайно в нем побывала. Что за уединение среди лесов!

— Вы были в Шеврезе?

— Да, вчера. — На её лице не дрогнула ни одна жилка.

— Ну что ж, вы, стало быть, все знаете. Кстати, посоветуйте своей знакомой не удаляться далеко от монастыря.

— Это почему же?

— Почему? Подойдите-ка сюда. — И начальник полиции подвел её к окну и открыл его. Была тихая ночь. Лишь легкий ветерок шелестел среди деревьев.

— Ну, я здесь. Что дальше? — спросила Сидализа.

Он протянул руку по направлению группы деревьев в глубине сада.

— Слышите ли вы этот негромкий крик среди тишины ночи?

— Слышу. Это ведь крик ночной совы, я думаю.

— Сова невидима, но она стережет. Если мышка выскочит из норки, далеко она не убежит. Теперь вам понятно?

— Разумеется. В нашей жизни сова носит другое имя.

— От вас ничто не скроется. Это правосудие.

И граф закрыл окно.

Сидализа упала в кресло, бледная от испуга.

— Вам нехорошо, мой друг, — произнес граф. — Выпейте бокал шампанского, он вернет вам розы на щечки и улыбку на уста.

— Но он её так любит, — тихо промолвила она, вытирая слезу со щеки.

— Послушайте, — уже серьезно заговорил граф. — Я, конечно, знаю больше, чем говорю, поскольку должен хранить тайну. Но если станет известно, что они с отцом живут неподалеку от двора, произойдут события, которые я не смогу предотвратить.

— Вы ужасны!