Плащ и шпага - Ашар Амеде - Страница 38

Шпага блеснула и все, кто вздумал было податься вперед, отскочили в другой конец комнаты. Тогда он положил шпагу на стол и, осушив стакан, оставшийся по какому-то чуду целым, сделал знак обоим вошедшим дворянам присесть на скамью напротив него.

Капитан д'Арпальер, тот самый, кого принцесса Мамьяни называла Орфано де Монте-Россо, был ещё в том самом костюме, в котором его видели у герцогини д'Авранш. На его лице ещё были заметны следы гнева, которые он так усердно заливал вином.

— Вот в чем дело, — начал он, покручивая свои жесткие усы. — Со мной ночью случилось неприятное приключение. Ум мой помутился от него. Чтобы прогнать грустное воспоминание, я отправился в этот трактир с намерением закончить здесь ночь смиренно между окороком ветчины и несколькими кружками пива.

Он повернулся к хозяину, у которого ноги все ещё дрожали от страха, и, грозя ему пальцем, продолжал:

— Надо вам сказать, что сделал честь этому каналье — ел у него столько же по доброте душевной, столько же и потому, что он кормит недурно. Но как раз перед вашим приходом, под смешным предлогом, что я ему немного должен, он имел дерзость объявить, что подаст мне пива только за наличные! Не иметь доверия офицеру его величества! Я хотел наказать этого негодяя, как он того заслуживал; вся эта сволочь, служащая у него, кинулась на меня… Вы видели сами, что было дальше. Но, Боже правый! Если бы только ваш приход не пробудил во мне врожденной кротости, я бы нанизал на шпагу с полдюжины этих бездельников и изрубил бы в котлеты всех остальных.

Огромная нога капитана в тяжелом сапоге грохнула по полу, все задрожало.

— Хозяин — просто бездельник, — сказал Лудеак, который умел говорить черт знает с кем. — А сколько он с вас требовал, эта скотина?

— Не знаю, право… Какую-то безделицу!

— Двести пятьдесят ливров, круглым счетом, — прошептал трактирщик, державшийся почтительно вдали, — двести пятьдесят ливров за разную птицу, за колбасу, за лучшее бургонское вино.

— И из-за такой мелочи вы беспокоите этого господина! — вскричал Шиврю. — Да вы, право, стоите того того чтоб вам пообрывал уши! Вот вам мой кошелек, возьмите десять золотых и марш к своим кастрюлям!

В одну минуту вертела с поросятами завертелись над огнем, между тем как прислуга приводила все в порядок, накрывала столы и бегала в погреб за вином.

Поступок Шиврю тронул великана. Он снял шляпу, вложил шпагу в ножны и уж подходил к Шиврю, чтобы поблагодарить его, но Лудеак его опередил.

— Любезный граф, — сказал он, взяв Шиврю под руку, — позволь представить тебе капитана Калдуина д'Арпальера, одного из храбрейших дворян Франции. Я бы сказал — самого храброго, если бы не было моего друга, Цезаря де Шиврю.

— Не для вашей ли милости я должен был сегодня ночью победить нерешительность одной молодой дамы, которая медлит отдать справедливость вашим достоинствам?

— Так точно, капитан, и, признаюсь, ваш неожиданный уход очень меня опечалил.

— Дьявол вмешался в наши дела в виде маленькой белой ручки, вот почему я изменил вам. Но есть такие вещи, о которых я поклялся никогда не забывать.

— Вы же, граф, — прибавил он, взяв руку Шиврю в свою огромную ладонь, — приобрели сейчас право на мою вечную благодарность. Шпага капитана д'Арпальера — в вашем полном распоряжении.

— Значит, — сказал Шиврю, пожимая руку капитану, — вы не сердитесь на меня за то, что я позволил себе бросить в лицо этому грубияну немного мелочи, которую он имел дерзость требовать с вас?

— Я-то? Между военными такие вольности позволительны. Скольких дворян я выводил из затруднения такими же точно поступками!

— Без сомнения! Это видно по вашему лицу. И вы согласитесь сделать мне честь разделить ужин со мной и моим другом Лудеаком?

— Тем охотней, что работа, за которой вы меня застали, порядочно возбудила во мне аппетит!

— Подать еду, да поживей! — крикнул Лудеак.

17. Дуэль

Человек, стоявший пред Шиврю, был большого роста, сухой, как тростник, мускулистый, с широкими плечами, жилистыми руками, небольшой круглой головой, покрытой густыми курчавыми волосами, с плотной шеей, широкой грудью и с рубцом на щеке, который терялся в густых усах; кожа у него была кирпичного цвета. Все в нем обличало сангвинический темперамент, животные страсти и богатырскую силу.

Иногда, впрочем, на мгновение, какое-нибудь слово, поза, жест выдавали дворянина, но вслед за тем перед вами снова был старый рубака и граф Орфано исчезал в капитане д'Арпальере.

— Граф, — сказал он, расстегивая пояс, — трудно жить в такие времена, когда министры короля не признают заслуг порядочного человека! Заставляют бегать за недоданным жалованьем капитана, который командовал жандармским эскадроном в Милане и гренадерской ротой во Фландрии, заставляют дежурить в своих приемных человека, который брал Дюнкирхен и ходил на приступ Лериды с принцем Конде; а между тем дают полки мальчишкам, у которых нет и трех волосков в бороде! Если бы храбрости отдавали должную справедливость, я давно уже был бы полковником.

— Скажите лучше генералом! — ввернул Лудеак. — К чему такая скромность?

— Не беспокойтесь, — сказал Шиврю, — я беру на себя ваше дело, и пока я не добьюсь для вас справедливости, мой кошелек в вашем распоряжении.

На рассвете десять пустых бутылок свидетельствовали о жажде капитана, а обглоданные кости жаркого — об его аппетите. Во время ужина он рассказывал о своих походах, мешая оживленные речи с кружками вина и постоянно сохраняя трезвый вид.

— Если когда-нибудь вам встретится надобность в капитане д`Арпальере, — сказал он, застегивая пояс со шпагой, которая в его сильной руке казалась перышком, — обратитесь на улицу Тиктон под вывеску "Красная щука". Я там обыкновенно сплю до полудня.

— Понял? — спросил Лудеак Цезаря, когда капитан ушел. Мы пригласим графа де Монтестрюка ужинать, поговорим, поедим, осушим побольше кружек. Головы разгорячатся, случайно завяжется спор, и мы неловко раздуем его, желая будто потушить. Оба рассердятся и ссора кончится дуэлью!

— А потом?

— Потом Югэ де Монтестрюк, граф де Шарполь, будет убит. Не знаю, правда ли, что капитан д`Арпальер командовал жандармским эскадроном в сражении при Дюнкирхене, или ходил на приступ Лериды с принцем Конде, но знаю очень хорошо, что во всей Европе нет лучшего бойца на шпагах. Вот зачем я повел тебя сегодня ужинать с этим молодцом в трактир "Поросенок".

— Одно беспокоит меня немного, — сказал Цезарь, покручивая усы, — ты уверен, что это будет не убийство?

— Э! Нет, — ведь это будет дуэль.

— Ты умен, Лудеак, — сказал Цезарь.

Все устроилось, как предвидел кавалер: подготовленная и рассчитанная заранее встреча свела Югэ и Цезаря на маскараде у графини д`Авранш. Граф де Шиврю проиграл какое-то пари Монтестрюку и назначил день ужина.

— И мне очень хочется, чтобы вы надолго сохранили память об ужине и о собеседнике, с которым я вас познакомлю! — сказал он Югэ. — Это молодец, встречавшийся с врагами короля лицом к лицу в Каталонии и во Фландрии, в Палатинате и в Милане!

Но Лудеак вовсе не желал, чтобы Монтестрюк встретился с капитаном д`Арпальером прежде, чем он сам переговорит с бывшим командиром гренадерской роты в битве при Нордлингене.

— Любезный капитан, — сказал он ему, войдя в его чулан на улице Тиктон, — вам уже сказано, что вы встретитесь на днях с новой личностью. Я знаю, что вы человек порядочный, такой же осторожный, как и смелый, но умоляю вас при этой встрече ещё удвоить вашу осторожность.

— Это зачем?

— Как бы вам это сказать? Вещь очень щекотливая!

— Продолжайте.

— Вы не рассердитесь?

— Нет. Я кроток, как агнец.

— Вот именно эта то кротость и будет вам нужна. Впрочем, заметьте, что я только передаю слова других.

— Вы, наконец, выводите меня из терпения своими недомолвками. Кончайте же.

— Представьте себе, что люди, видевшие, как вы деретесь на шпагах, и знающие, как силен в этом деле собеседник, которого граф де Шиврю хочет вам представить, уверяют, что в благородном искусстве фехтования он вам ступит не даст. Делать нечего, говорил кто-то из них, а храброму капитану д`Арпальеру придется смириться с этим и отказаться от славы первого бойца. Да, он будет только вторым, говорил другой.