Красная линия (фанфик Сумерки) (ЛП) - "WinndSinger" - Страница 67

«Ты не обязан ПОЛЗТИ ко мне», – нежно сказала я, гладя его волосы, и у меня на глазах навернулись слёзы, «Мне бы хватило простого извинения».

«Прости, Белла», – его голос был слегка заглушен моими ногами, и он посмотрел на меня с настоящим сожалением на лице, «Я знаю, я не то, что ты назовёшь нормальным в том, как я занимаюсь любовью. Или нормальным в том, как я отвечаю, когда ты злишься. Я знаю, нормальный мужчина, скорее всего, наорал бы в ответ и вылетел бы из комнаты, но я не могу так поступить. Но я могу постараться быть более нормальным, начиная с этого момента, если это то, чего ты хочешь. Я так хочу сделать тебя счастливой. Ты так хорошо ко мне относишься… пожалуйста, просто… накажи меня сейчас. И потом мы можем начать сначала. Я знаю, это не в твоей природе, быть жестокой, Белла, но я хочу, чтоб ты была. Если хочешь, я могу сам что-нибудь придумать.»

«Эдвард..» – спросила я, поглаживая его щёки, «Что они сделали с тобой?»

Так много боли… так много шрамов… они на самом деле сломали этого мужчину. Снова и снова.

Он просто смотрел на меня и ждал моего наказания, которого никогда не будет.

«Я НИКОГДА не причиню тебе боль, Эдвард. Разве ты еще не понял?» – начала я медленно, наклоняя свою голову к его, «И я не хочу, чтобы ты пытался быть нормальным. Я хочу ТЕБЯ… таким, какой ты есть… ты ДЕЛАЕШЬ меня счастливой… больше, чем думаешь. Я люблю то, как ты занимаешься любовью со мной… И я бы никогда не стёрла то, что мы уже сделали, чтобы начать всё заново. И мне понравилось, как ты трахал меня в книжном магазине, Эдвард. Хорошо или плохо, но это был лучший секс в моей жизни, и прямо здесь, привязанной к стулу. Я просто новенькая во всем этом, и я перегибаю палку. Это я должна извиняться. Не знаю, почему я так разозлилась. Я должна благодарить тебя. Ты такой… изобретательный и чувственный. Кто еще в целом мире взял бы меня прямо посреди магазина? Не меняйся, ладно? Пожалуйста? Я люблю твои идеи. И я хочу большего, ясно?»

«Да, Белла.» – он сказал это с таким облегчением, что мне стало еще больнее.

Я поцеловала его, стараясь, чтобы это было мягко и глубоко, и сильно в то же время, я хотела, чтобы он понял, насколько сильно я его люблю. Я так хотела сказать ему прямо в этот момент.

И я знала, почему я так злилась. Не из-за чего-то, что он сделал, и не из-за того, что он оставил меня в магазине, но из-за того… что он ОСТАВИЛ МЕНЯ. Это заставило меня думать, что однажды он оставит меня, обнажённую и голодную до него, и даже не посмотрит назад. И я буду настолько отчаянно одна, разбитая, как и он прямо сейчас.

Но это не его вина. Это всё, что он знает. Фантазии, ролевые игры, оргазмы, облегчение, страх, злость, ненависть, наказание, боль. У него не было любви, которую он мог чувствовать каждый день, кроме ежедневного трехчасового звонка. Мне действительно хотелось узнать, кто это. Мне хотелось узнать, кого любит Эдвард.

После поцелуя, я обняла его, и он вцепился в меня, и мы молчали несколько минут. Наконец я сказала, с намёком на шутку в голосе, «Теперь, встань и пройди к дивану и сядь, как хороший маленький мальчик, и тогда мы сможем продолжить. Правило #2 – никакого ползанья, если только ты не истекаешь кровью. Ты понял, Эдвард?»

Он усмехнулся и подчинился, «Да, Доктор Свон.»

Оооо, улучшение. Ну, не считая его маленького ползанья.

Он запрыгнул на диван и сидел там, полный уважения, как и всегда, а я взяла блокнот, поправила волосы и попыталась забыть то грубое горячее ощущение его члена, бьющегося в меня сзади, зажатую в книжной полке.

Я прочистила горло и решила изменить свой первый вопрос.

«Эдвард…» – теперь я говорила как друг, а не Доктор Белла, «Почему ты так боишься злости? Кажется, что каждый раз, когда я даже немножко злюсь, ты становишься очень испуганным и очень… »

«Рабо-подобным?» note 19– закончил он со спокойным, расслабленным лицом.

«Да», – согласилась я.

«В моей жизни злость равносильна боли и наказанию. Это моя работа – удовлетворять всех. И я очень хорошо делаю это. Я могу справиться с болью, когда должен, я очень терпим к боли. Я даже могу перенести её без криков, если мне прикажут. Но большинству женщин нравится, когда я кричу и умоляю. Мало кто хочет, чтобы я переживал это в тишине.»

«Но ты сказал, что у вас с Таней был период, когда вы оба были сердиты и недовольны друг другом», – напомнила я.

«И?» – теперь он напрягся и выпрямился.

«И теперь ты изо всех сил пытаешься удовлетворить всех и спрятать свою злость… любой ценой.» – сказала я, почувствовав, что нащупала что-то.

«Это то, чему меня научили, Белла», – сказал он, глядя на выбившуюся из шорт нитку, «Теперь я машина».

«С Таней… что-то… случилось?» – выдавила я, и он неожиданно посмотрел на меня настороженно.

«Я имею в виду, что случилось, Эдвард?» – я сделала это открытым вопросом, понизив голос, «Она ушла? Ты винишь её, за то, что она оставила твою злость с тобой? Или всё хуже?»

«Я не хочу говорить о ней», – он слегка повысил голос, пытаясь контролировать огонь в своих глазах, когда я продолжала спрашивать, «Не сейчас, Белла, пожалуйста?»

«Ты должен, Эдвард», – сказала я, а потом резко остановилась, пытаясь успокоиться, «Нет, забудь. Ты НЕ должен. Но мне бы хотелось, чтобы ты рассказал мне об этом».

«Не сейчас», – его глаза были абсолютно потерянными, «ПОЖАЛУЙСТА.»

«Хорошо», – я перевернула страницу в блокноте, «Есть кое-что, что я хотела бы сделать с тобой. Называется Ассоциации. Я говорю слово, а ты без раздумий отвечаешь первое, что придет тебе в голову. Хорошо? Это очень просто.»

«Ничего не просто», – сказал он немного резко.

Я усмехнулась, «Думаю, на счет этого ты прав.»

«Готов поиграть?» – я улыбнулась ему, и он слегка улыбнулся в ответ, расслабившись немного.

«С тобой – всегда.» – ответил он с тлеющим взглядом.

«Прекрати это, или я НАКАЖУ тебя», – подразнила я, «Я привяжу тебя к креслу и заставлю смотреть образовательный канал всю ночь».

«Фууу!» – ухмыльнулся он, вздрогнув.

«Ладно, поехали», – я опустила взгляд на лист со словами, «Голова».

«Сосать», – сказал он автоматически, и потом широко улыбнулся, словно удивленный своим ответом. Он хихикнул, словно маленький мальчик, когда я изумленно посмотрела на него, «Ты сказала, первое, что придет в голову!»

«Хорошо, хорошо», – я продолжила, «Зелёный».

«Деньги».

Тут всё ясно. Деньги – это словно его кровь в этом бизнесе.

«Вода».

«Сейчас!» – он напрягся, и быстро посмотрел на меня, словно опасаясь моей реакции.

«Сейчас?» – спросила я, «Что это значит?»

«Я не знаю, это первое, о чем я подумал», – он посмотрел в сторону, облокачиваясь на спинку дивана, снова скрывая что-то.

«Петь», – продолжала я.

«Готовить», – он улыбнулся и посмотрел на меня, добавив, «Я люблю петь, когда готовлю… иногда.»

«Ладно», – я улыбнулась в ответ, «Смерть».

«Легкость», – ответил он.

«Длинный», – сказала я, надеясь, что он не сделает очередной намек на член.

«Жизнь», – сказал он.

«Длинная жизнь, это как, прожить хорошую длинную жизнь?»

«Нет», – его глаза немного похолодели, когда он отвёл взгляд, «Жизнь такая, блядь, длинная.»

Я сделала заметку, поняв его. Он не наслаждается своей жизнью, и это длинная, болезненная вещь, которую нужно вынести. Смерть лёгкая, тихая, безопасная, и нет больше боли.

«Окно», – сказала я.

«Стекло».

«Считать».

«Удар», – сразу же сказал он, и когда я посмотрела на него, добавил, «Когда меня… бьют… я должен считать удары. Считай – они говорят перед тем, как… начать. Кое-что, над чем нужно поработать, будучи рабом, моя прекрасная Белла».

«Ладно», – я тепло улыбнулась ему, вспоминая мой ужасный счет на стуле, и снова скрыла свою печаль за него.

«Дружелюбный».

«Улыбка».

«Стол».

«Обслуживать» – ответил он, и это я поняла. Часть его работы – разносить напитки… и себя… на эти столы. Я сама это видела.