Разумное животное - Мерль Робер - Страница 65

12

7 января, на другой день после выступления по телевидению президента Олберта Монро Смита, Севилла в семь часов утра, до завтрака, вышел из дому и направился к маленькой гавани, где стояли на якоре яхта «Кариби» и большая из двух резиновых лодок. На расстоянии примерно шести метров он увидел — или ему показалось, что увидел, — Дэзи. играющую вблизи резиновой лодки, и свистом позвал ее. Ответа не последовало. Дэзи, вместо того чтобы подплыть к Севилле, как она обычно делала, и положить голову на доски причала, требуя ласки, повернулась к нему хвостом, нырнула и исчезла. Севилла вошел на понтон, отделявший яхту от лодки, но ни у резиновой лодки, ни у яхты он ничего не заметил. Он снова свистнул, и через несколько секунд в воде рядом с «Кариби» вырисовывалось длинное, гибкое, светло-серого цвета тело Дэзи, она высунула из воды голову и насмешливо посмотрела на Севиллу.

— В первый раз ты мне не ответила, — сказал Севилла на дельфиньем языке свистов.

Дэзи издала какой-то звук, похожий на кудахтанье.

— В первый раз была не я.

— Как так не ты?

— Другой дельфин.

— Не говори глупостей, — сказал Севилла.

— Я не говорю глупостей.

В иные дни от Дэзи нельзя было ничего добиться: или она делала вид, что не понимает его свистов, или ее ответы были совершенно бессвязны. Никакого сравнения с прилежной Би! Севилла повернулся и раздраженный пошел к дому.

— Куда ты идешь? — крикнула вслед ему Дэзи.

— Домой, завтракать.

— Говори со мной!

Севилла, не оборачиваясь, сказал:

— Ты говоришь глупости.

— Я не говорю глупостей. В гавани есть другой дельфин.

— В гавани есть очень глупая дельфинка по имени Дэзи.

— Я не глупая. Смотри.

Дэзи нырнула, Севилла следил за ней, и. так как корпус яхты мешал ему ее видеть, он вернулся на прежнее место. В тот момент, когда он взошел на понтон, он отчетливо увидел, как две округлые спины одновременно появились над водой и исчезли. Он замер, потрясенный. Он видел две спины. В то же мгновенье они вновь появились, только чуть поодаль. Дэзи и ее гость описывали круги; Дэзи плавала внутри круга и старалась подтолкнуть своего спутника ближе к понтону, но, судя по всему, без особого успеха. Севилла свистнул, Дэзи остановилась, нырнула под своего партнера, за три взмаха хвостом достигла причала, всплыла, положила голову на доски и посмотрела на Севиллу.

— Кто этот дельфин? — спросил Севилла.

— Он мой! — торжествующе ответила Дэзи.

И, подавшись назад, она выпрыгнула из воды и нарочно упала совсем близко от Севиллы, окатив его брызгами.

— Перестань, Дэзи!

— Па, я глупая?

— Нет.

Она сделала новый прыжок и снова обдала его водой.

— Перестань же, Дэзи. Значит он твой, — повторил Севилла, глядя на дельфина, — Он великолепен.

Дэзи что-то прокудахтала.

— Когда ты нашла его?

— Вчера вечером. В море. Я плаваю и плаваю. Вдруг передо мной дельфин, дельфин и дельфин. Они останавливаются. Они смотрят на меня и говорят.

— О чем же они говорят?

— Они говорят: «Кто это?» Большой самец подплывает. Он подплывает один и плавает вокруг меня. Я ничего не говорю, я ничего не делаю, но мне страшно. Он очень большой. Он говорит: «Где твоя семья?» Я говорю: «Я потеряла свою семью. Я — с людьми». Большой самец отплывает и говорит с другими самцами. Они говорят. Они говорят. Потом самцы все вместе подплывают и окружают меня. И мне страшно. Именно так они убивают акул. Приближаются, окружают и убивают. Но главный самец говорит: «Хорошо. Ты возвращаешься к людям или ты остаешься с нами?» Я говорю: «Я возвращаюсь к людям, но я играю с вами». Главный самец говорит: «Хорошо, играй». Подплывают самки, они вежливы, кроме одной, очень старой, она хочет меня укусить. Но я щелкаю зубами, и она отплывает.

Дэзи замолчала.

— А дальше? — спрашивает Севилла.

— Большой самец подплывает. Он прогоняет самок и хочет играть. Он большой и тяжелый. Он красивый.

— Ты играешь?

— Я играю, но вокруг нас — целое стадо. Тогда я привожу его сюда.

— Почему?

— Чтобы быть спокойной.

Севилла рассмеялся, затем спрашивает:

— Это вожак?

— Нет. Это большой самец. Он очень большой. Дай ему человечье имя!

— Потом.

— Дай ему человечье имя!

— Джим.

— Джим! — повторила Дэзи смеясь.

— Скажи ему, чтобы он подплыл поближе.

— Он боится.

— Скажи ему: здесь с тобой он играет, со мной разговаривает. Скажи ему.

Дэзи рассмеялась.

— Может быть, ты говоришь, а Джим не понимает. Ты плохо свистишь.

— Прекрати свои глупости, Дэзи. Скажи ему.

— Завтра я ему скажу.

— Может быть, завтра он не приплывет?

Дэзи издала радостный, торжествующий и, пожалуй, даже грубоватый звук.

— Джим! — сказала она, почти вся вынырнув из воды. Выпрямившись, она двинулась назад, покачиваясь, с ликующим видом, сильно ударяя хвостом по воде. — Джим придет завтра, завтра и завтра! Он — мой!

— Брат мой, — сказал Голдстейн, — если вы меня пригласите, я охотно соглашусь разделить ваш скромный завтрак. У Арлетт такой ароматный кофе. Ваша, а не моя вина, брат мой, что я приземляюсь у вас в этот ранний час. Я предполагал добраться к вам вчера вечером. В простоте своей я думал, что, сделав глупость и купив дом на Флорида-Кис, вы по крайней мере, исходя из элементарного здравого смысла, выбрали один из тех островов, которые связаны с материком дорогой в Ки-Уэст, а не этот чертов островочек, затерянный среди рифов и продуваемый всеми ветрами. Напрасно вчера вечером я сулил золотые горы двум или трем морским волкам, чтобы они доставили меня к вам. «Нет, сэр, нет, я не буду рисковать своей посудиной, везя вас ночью к этим сумасшедшим». Они очень интересны и разговорчивы, морские волки. После двух-трех стаканчиков жемчужины мудрости посыпались у них из бород, и я услышал сагу о блокхаузе, где вы живете, брат мой. Известна ли она вам?…

— Да, — сказал Севилла, — но все-таки расскажите, часто бывает, что две истины возникают на основе одного факта. — Он смотрел темными, внимательными глазами на Голдстейна: «Напоказ легкое, вызывающее, хвастливое остроумие, всегда способное обернуться скептицизмом, цинизмом, неразборчивостью в средствах; а за этой витриной, под этим панцирем — человек с подлинно великодушным сердцем. И черта с два я пойму, зачем он приехал сюда, почему так утруждал себя и потерял столько времени, когда проще было позвонить…»

— Так вот, — продолжал Голдстейн, — знайте же, что человек, который велел построить ваш блокхауз, — это знаменитый актер Гэри Джеймс.

— Знаменитый? — удивилась Арлетт. Голдстейн взглянул на нее своими голубыми глазами и покачал седой гривой.

— Молодая женщина, — строго сказал он, — не заставляйте меня лишний раз почувствовать, какой я старый хрыч. Гэри Джеймс был знаменит двадцать лет назад, а двадцать лет проходят слишком быстро, вы в этом убедитесь. Короче говоря, Джеймс прочел «Уолдена»[47], или говорил, что прочел, ибо никогда не существовало более нудной и неудобоваримой книги.

Мэгги подняла голову и сказала многозначительным, оскорбленным тоном:

— Я не согласна, «Уолден» — это шедевр…

— Я удручен, — ответил Голдстейн, пожимая плечами, — но человек, который по доброй воле в течение двух лет живет один в хижине, — это монах, импотент или…

— Но не будьте же грубы, — смеясь, вмешалась в разговор Арлетт.

— Слегка тронутый, — продолжал Голдстейн. — Но бог с ним. Гэри Джеймс читает «Уолдена» и решает вернуться к природе — «жить одиноким и голым на острове». Ладно, он покупает эту затерянную скалу, велит здесь построить порт, цистерну для пресной воды, этот блокхауз, который вы называете домом, по кабелю подводит сюда электричество, телефон — ибо такова была его концепция возврата к природе — и, сделав это, поселяется здесь, проводит в доме три дня, и до конца жизни ноги его больше здесь не было. — Все смеются. — Дитя мое, — улыбнулся Голдстейн, — я не отказался бы от еще одной чашечки кофе.

47

Имеется в виду книга классика американской литературы Г.Д.Торо «Уолден, или Жизнь в лесу».