Стихотворения и поэмы - Багрицкий Эдуард Георгиевич - Страница 22

22

Баллада о Виттингтоне

Он мертвым пал. Моей рукой Водила дикая отвага. Ты не заштопаешь иглой Прореху, сделанную шпагой. Я заплатил свой долг, любовь, Не возмущаясь, не ревнуя, Недаром помню: кровь за кровь И поиелуй за поцелуи. О ночь, в дожде и в фонарях, Ты дуешь в уши ветром страха. Сначала судьи в париках, А там палач, топор и плаха. Я трудный затвердил урок В тумане ночи непробудной, На юг, на запад, на восток Мотай меня по волнам, судно. И дальний берег за кормой, Омытый морем, тает, тает, Там шпага, брошенная мной, В дорожных травах истлевает. А с берега несется звон, И песня дальная понятна: «Вернись обратно, Виттингтон, О Виттингтон, вернись обратно!» Был ветер в сумерках жесток. А на заре сырой и алой По днищу заскрипел песок, И судно, вздрогнув, затрещало. Вступила в первый раз нога На незнакомые от века Чудовищные берега, Не видевшие человека. Мы сваи подымали в ряд, Дверные прорубали ниши, Из листьев пальмовых накат Накладывали вместо крыши. Мы балки подымали ввысь, Лопатами срывали скалы. «О Виттингтон, вернись, вернись», Вода у взморья ворковала. Прокладывали наугад Дорогу средь степных прибрежий. «О ВИттингтон, вернись назад», — Нам веял в уши ветер свежий. И с моря доносился звон, Гудевший нежно и невнятно: «Вернись обратно, Виттпнгтон, О Виттингтон, вернись обратно!» Мы дни и ночи напролет Стругали, резали, рубили, И грузный сколотили плот, И оттолкнулись, и поплыли. Без компаса и без руля Нас мчало тайными путями, Покуда корпус корабля Не встал, сверкая парусами. Домой. Прощение дано. И снова сын приходит блудный. Гуди ж на мачтах, полотно, Звени и содрогайся, судно. А с берега несется звон, И песня близкая понятна: «Уйди отсюда, Виттингтон, О Виттингтон, вернись обратно!» 1923

Песня о Черном Джеке

Вспомним о Черном Джеке, О корабельном коке, О его ложке длинной, О белом колпаке. Утром мы вышли в море, — Ветра не было вовсе; В полдень рябь пробежала, К вечеру грянул шторм. Кто родился у моря, — Тот воды не боится, Плавает, как рыба, Ныряет, как дельфин. Но Джек родился в Капштадте, Впервые он в море вышел, Он обнимал кастрюли, Чтоб не сломались они… Судно летело, как птица, Взрывало бушпритом волны, И паруса гудели, И тяжкий руль скрипел. Вперед и вперед, в туманы, В кипучую пену, в пропасть, Оттуда — к летящим низко, Грохочущим облакам… От самого малого юнги До старика капитана — Все вцепились в канаты, Чтоб сдержать паруса. А Черный Джек в это время Связал канатом кастрюли, Он в полотно завернул их И спрятал в кухонный шкаф. Случайно иль не случайно Он увидал бутылку Шотландского виски — и разом Ее осушил до дна. И кровь его черных предков Запела и заиграла. Он вспомнил охоты и битвы, Шипенье пернатых стрел. Он выбежал, — кудрявый, На скользкую палубу — крикнул, Взмахнул руками и разом Волна слизнула его. И в бездне гулкой и черной Средь пенистых волн и грома Мелькнул его фартук белый И выстиранный колпак. Вспомним о Черном Джеке, О корабельном коке, О его ложке длинной И белом колпаке. 1923

1 мая

В тот вечер мы стояли у окна. Была весна, и плыл горячий запах Еще не распустившихся акаций И влажной пыли. Тишина стояла Такой стеною плотной, что звонки Трамваев и пролеток дребезжанье Высокого окна не достигали. Весенний дух, веселый и беспутный, Ходил повсюду. Он на мокрых крышах Котов и кошек заставлял мяукать, И маленькие быстрые зверьки Царапались, кувыркались, кусались. И перепела в клетке над окном Выстукивать он песню заставлял, — И перепел метался, и вавакал, И клювом проводил по частым прутьям, Водою брызгал, и бросал песком. В такие вечера над нами небо Горячею сияет глубиною, И звезды зажигаются, и ветер Нам в лица дует свежестью морской. Пусть будет так. Недаром пела флейта Сегодня утром. И недаром нынче, Когда ударит на часах двенадцать, Умрет апрель. Припоминаю вьюгу, И сизые медлительные тучи, И скрип саней, и топот заглушенный Копыт, и ветер, мчащийся с разбегу В лицо, в лицо. И так за днями день, Неделя за неделей, год за годом Младенческое улетает время. И вижу я — широкий мир лежит Как на ладони предо мной. И нежно поет во мне и закипает сладко Та буйная отвага, что толкала Меня когда-то в битвы и удачи. Я вспоминаю: длинный ряд вагонов, И паровоз, летящий вдаль, и легкий, Назад откинувшийся дым. А после Мы наступали с гиканьем и пеньем, И перед нами полыхало знамя, Горячее, как кровь, и цвета крови. Мы рассыпались легкими цепями, Мы наступали, вскидывая ловко К плечам винтовки, — выстрел, и вперед Бежали мы. И снова знамя в небе Кровавое к победе нас вело. И в эту ночь, последнюю в апреле, Наполненную звездами и ветром, Благословляю шумное былое И в светлое грядущее гляжу. И первомайской радостью гудит Внизу, внизу освобожденный город. 1923