Паломничество в Палестину - Ювачев Иван Павлович - Страница 23

— Какая тишина! Какое спокойствие! — непрестанно восклицал более страстный по темпераменту «бедуин».

Когда мы приблизились к Тивериаде, или к Табарии, как теперь называют этот единственный город на берегах озера, нам стали встречаться наши соотечественники. Мы были очень довольны, что нагнали караван паломников, и согласились выступить в путь вместе с ними завтра утром. При въезде в город происходила торговля; между прочим здешние рыбаки продавали только что пойманную рыбу. Ничто, напоминающее Евангелие, меня так не обрадовало в Палестине, ни груды плодов, ни смоквы, ни масличные деревья, ни пальмовые ваии, как эта серебристая рыба в руках рыбаков на берегу Тивериадского озера.

— Сейчас же отправимся! Слышите, — говорю я своим спутникам: — сейчас нанимаем лодку и едем к Геннисаретеским берегам.

Тесные и грязные улицы Тивериады с частыми поворотами направо и налево скоро привели нас к греческому монастырю. Двор и лестница двухэтажного здания невероятно грязны. Всюду толпится народ. Все комнаты заняты паломниками. У меня было рекомендательное письмо к здешнему архимандриту Аврааму, но и он в такой тесноте бессилен был предоставить нам какие-либо удобства для ночлега. Я попросил его нанять для нас лодку, а сам с «бедуином» пошёл обозревать, как приютилась здесь такая масса паломников. Говорят, в караване было до тысячи человек обоего пола. Женщины отдельно заняли две-три комнаты в верхнем этаже. Некоторые расположились внизу в каких-то сараях прямо на земле. В одном из этих сараев была церковь, и она тоже сплошь была занята народом. Это была, кажется, самая убогая церковь, какую я встречал до сих пор в Палестине. На дворе толклись и кричали ослы и мулы. В общем, царил здесь страшный беспорядок. В коридоре мы встретили крестьянина-богомольца с котелком горячей ухи из здешней свежей рыбы.

— Продай, голубчик, хоть тарелочку ухи! — просим у него.

— Пожалуйста, кушайте, сколько хотите: я ещё себе сварю, — любезно предлагает крестьянин.

В эту минуту мы не так дорожили едой вообще, как тем сознанием, что мы едим рыбу, которую некогда ловили сам Христос с апостолами.

Вскоре пришёл хозяин лодки и договорился с нами в цене. Из моих товарищей согласились сейчас ехать только «бедуин» и старообрядец купец. Остальные ссылались на усталость и позднее время. Был, однако, четвёртый час дня. Через грека-монаха мы просили лодочника везти нас в Телл-Хум на северный берег озера, где мы намеревались сделать высадку на полчаса, а затем назад в Тивериаду.

По дороге к озеру мы купили хлеба и маслин. Пристаней не было. Берег отлогий, а суда стояли в отдалении от него на якорях. На лодку нас перенесли рыбаки на своих спинах.

Невыразимый восторг охватил нас, когда мы уселись на палубной корме. Легко поверить, что и во времена Христа Спасителя лодки были на здешнем озере совершенно такого же типа, как и наша. Длиною она была около четырёх сажен. Кроме крытых кормы и носа, в лодке были две скамейки для гребцов. Невысокая мачта была наклонена вперёд, а на конце её держался своею серединою длинный реек с одним треугольным парусом. Нижний конец рейка крепился у носа лодки. С нами отправилось четыре рыбака из местных жителей.

Было тихо, и рыбаки, подняв якорь, сели в вёсла. По-русски они не говорили, и нам нельзя было их расспросить. А хотелось бы многое узнать непосредственно от галилейских рыбаков!

От Тивериады до Телл-Хума по прямому направленно считается десять вёрст. Собственно всё озеро в длину около двадцати вёрст, и половина этого в ширину, против Магдалы, ныне деревушки Ел-Медждель. Евангелие говорит о разъездах Христа в северной половине озера. Известное укрощение бури случилось в северо-восточной части, по дороге от Капернаума в Гергесинскую страну, откуда Христос, после исцеления бесноватого, тотчас же выехал обратно в свой город Капернаум.

Чудесное хождение по водам совершилось по пути в Геннисаретскую землю, в Вифсаиду, или в Капернаум. После насыщения народа семью хлебами Христос прибыл на лодке в пределы Магдалинския (Далмануфския) и отсюда, отказавшись дать фарисеям «знамение», отплыл, вероятно, к Вифсаиде Юлиаде. Эта последняя поездка Божественного учителя сопровождалась его беседою о воздержании от фарисейской закваски. Вот и все главные переезды, о которых упоминается в Евангелии. Понятно, что христианина тянет именно в северные воды Тивериадского озера, куда и мы тихо плыли, наслаждаясь красивым видом уходящих вдаль гористых берегов.

Здесь я отдыхал душою. Ничто нас не тревожило в эти радостные минуты. Никакого сомнения для нас не было, что мы плывём по тем водам, которые носили и Христа с апостолами. Здесь нам никто не насиловал нашей совести, никто не продавал за деньги благодати Божией, никто не навязывал благочестивых преданий. Здесь всё было свободно, открыто, естественно. Здесь на озере, в зелёных берегах, под сводом голубого неба, был всенародный нерукотворённый храм, в котором с чистою верою легко возносилась молитва к Богу.

Мы всё более и более удалялись от западного берега, так что когда вышли на параллель деревушки Ел-Медждель (древняя Магдала), то были от неё в расстоянии трёх вёрст. Тут мы вспомнили свои маслины и дружелюбно разделили их со своими рыбаками. Питьём нам служила чистая, мягкая вода озера. Кружка непрестанно переходила из рук в руки. Всем нам хотелось побольше отведать священных вод колыбели христианства.

Чем ближе мы были к северным берегам, тем с большим благоговением относились к незабвенным местам.

— Вот и здесь Христос явил Себя народу, — заметил нам «бедуин», когда мы были напротив ярко-зелёной Геннисаретской равнины. Он вытащил из-за пазухи небольшую книжечку, тщательно завёрнутую в тёмный платок. Это был изящный экземпляр Нового Завета на греческом языке. «Бедуин» раскрыл нам все места Евангелия, где говорится о пребывании Иисуса Христа на озере и перевёл их по-русски. Старообрядец с большим вниманием слушал чтение и очень был доволен, что известный ему, принятый в России, славянский текст благовествования не отличается от греческого. Может быть, он впервые увидел, что слово Иисус и по-гречески начинается с десятеричного и с восьмеричного «ии».

Рыбаки-лодочники во всё время гребли не переставали разговаривать между собою на непонятном для нас языке и, конечно, были совершенно безучастны к нашим ликованиям. Мы всё время любовались ими, как потомками знаменитых рыбарей, которые своею проповедью уловили целый мир людей. Старшего по возрасту мы окрестили Симоном Петром, а молодого — Иоанном. Для полноты картины, остальных двоих назвали Иаковом и Андреем. Но… ирония судьбы! Тут-то, где родилось христианство, дети основателей его не знают ни Христа, как Спасителя, ни Евангелия… Они мусульмане.

— Вот мы сейчас прочитали, как Христос плавал в ладье со своими учениками, — обратился «бедуин» к старообрядцу. — А приходило ли вам на мысль, что ладья-то в тот момент представляла единую соборную апостольскую церковь? Теперь уже не то: церковь раскололась надвое, вот как мы с вами в этой лодке. И мы, никониане, и вы, старообрядцы, называемся христианами, а любви-то христовой между нами и нет.

Старообрядцу не понравился этот разговор, и он хотел его замять, но «бедуин» поспешил успокоить купца:

— Я ведь не в осуждение вам говорю и не имею в виду считаться, какая церковь боле права. «Разделение» идёт с самого Адама: так уж положено человечеству. Каин и Авель, Измаил и Исаак, Исав и Иаков, Иудейское царство и Израильское, Восточная церковь и Западная, — ведь это прямо закон человечеству раскалываться на две половины. Но Христос предсказал, что Он соединит обе церкви и будет едино стадо и един пастырь.

— Да, правда, — заметил я со своей стороны, — работали две лодки на озере, Петрова и Иоаннова. Но, когда Христос вошёл в одну из них и произвёл чудесный лов рыб, то обе лодки соединились вместе.

— Дай Бог! Дай Бог! — искренно пожелали мы все соединения церквей.