Седьмое небо (На десятом небе) (Другой перевод) - Райс Луанн - Страница 64

— Ты подумай о… — начала Сара.

— Я думаю, Сара, — сказала Снежинка, она подняла голову и заглянула Саре в глаза. — Сара.

— О, Сьюзен… — всхлипнула Элис. Она плакала, зажав рот руками.

— Я знаю, вы… ты никогда не видела Фредди, — сказала Снежинка, хватая Сару за руки. Теперь, когда она заговорила об этом, девочка знала, что скоро ей придется ее отпустить, и поэтому она еще крепче держала Сару за руки. — Но мне кажется, что ты знала его. Мы говорили о нем. Мне бы хотелось, чтобы ты получше его узнала. Когда мы увидели того кита, когда я сказала, что у него крылья, как у ангела, ты догадалась, что я думала о Фредди. Правда, Сара?

— Да.

— Ты бы полюбила Фредди.

— Я думаю, да.

— Зачем ты заболела, Сара? — Снежинка не собиралась это говорить, но слова сами выскочили у нее, и она уже не могла забрать их назад. Она знала, что это глупо — говорить такое, что это только могло расстроить Сару. Но не в ее силах было что-то исправить, и от этого Снежинка заплакала. Она прислонилась к Саре и горько зарыдала.

Снежинка плакала несколько минут. Она чувствовала, что отец гладит ее по голове, слышала, что он шепчет какие-то слова. Понимая, что им пора уезжать, Снежинка заплакала еще сильнее. В груди у нее захрипело, начался приступ астмы. Она потянулась за ингалятором.

— Я хочу, чтобы меня звали Сара, — прерывистым шепотом выговорила Снежинка. — Это твое имя, но касается и Фредди тоже. Вы связаны через того кита.

— Спасибо, — проронила Сара.

Снежинка печально кивнула. Она все еще держала Сару за руки. Как это ужасно, что через несколько минут у нее от Сары останется только ее имя. Носить чьи-то носки или взять чье-то имя всего лишь жалкая замена живому человеку. Это обижало мать. Девочка поняла это по ее реакции, по напряженному шепоту Джулиана: «Мы разберемся с этим позже».

— Ты оказываешь мне честь, — сказала Сара, — но, может, вместо этого ты возьмешь другое имя?

— Например?

— Например, Сьюзен, — предложила Сара.

— Сьюзен?

Сара кивнула.

Снежинка несколько секунд молча смотрела на нее.

— Прекрасное имя, поверь, — сказала Сара.

Снежинка молчала. Рот Элис приоткрылся от изумления.

— Это имя дали тебе твои родители, — продолжала Сара.

— Но этого мало. Это просто мое имя, и больше ничего! Оно мне ни о ком не напоминает.

— Фред знал тебя как Сьюзен, — мягко проговорила Сара, все еще держа ее руки. — Не как Снежинку и не как Сару.

— Но я скучаю по нему, — воскликнула Снежинка, и ее лицо задрожало. — И Сара! Я буду скучать по тебе!

— О, я знаю, — улыбнувшись, сказала Сара. — Поэтому я и хотела тебя повидать. Потому что я тоже буду скучать без тебя.

— И никогда больше не будет новой Сары…

— Может, Майк назовет Сарой свою дочку? А может, и не захочет… — сказала Сара, улыбаясь, словно это было не так уж важно.

Наклонив голову, Снежинка сжала губы. Глаза Сары снова блестели и не были такими тусклыми, как когда она только что приехала. И Снежинке хотелось, чтобы так было всегда. Но когда она подняла глаза, тучи снова заволокли глубину ярко-голубых глаз Сары. Она выдержала взгляд девочки, она не отвернулась, пока Снежинка сама не сделала этого.

— Ну, мам пора, — сказал отец. Он положил руку на плечо Сары. Другую он протянул дочке. Мать Снежинки шагнула вперед. Поддерживаемая родителями, Снежинка должна была позволить Саре уйти.

— Милая! — сказала мать. Она стояла рядом с выражением беспокойного ожидания на лице. В ее глазах не было ни ревности по отношению к Саре, ни злости на Уилла за возникшую ситуацию. Она, казалось, даже забыла о присутствии Джулиана. В ней была только любовь, чистая и бескорыстная любовь к единственной дочери.

— Папа, ты полетишь осторожно, правда? — спросила Снежинка, глядя на Сару.

— Не беспокойся, — отвечал он.

— Очень осторожно. Хорошо, папа? — попросила она, просто чтобы увериться. Она вдруг подумала, не попросить ли снова родителей разрешить ей поехать, но что-то ее удержало. Внезапно чувство покоя объяло ее, как мягкая шаль тети Бесс, и дрожь утихла. Руки Сары были такими теплыми и так крепко держали ее руки. Глядя в ее глаза, Снежинка увидела Лосиный остров, темную гладь залива, северное сияние и… Майка.

— Твой отец говорит, что им пора, — тихо напомнила Элис. — Милая…

Сара кивнула. Снежинка тоже кивнула ей в ответ, затем повернулась к матери. Взглянув на нее, она почувствовала, что ее сердце наполнилось любовью и благодарностью, словно она только сейчас поняла, как ей повезло. Часы в холле пробили два часа дня.

— Милая! — снова сказала мать.

— Меня зовут Сьюзен, — тихо произнесла девочка, обнимая Сару так крепко и нежно, как бывает только при расставании. И только тогда она отпустила маленькие руки Сары и позволила родителям подхватить себя под руки, чтобы удержаться на ногах.

Сьюзен стояла с закрытыми глазами и тихонько махала рукой. Сара должна уехать. Открыв глаза, она увидела Сару в последний раз. Последний!

— Спасибо, — услышала она слова матери, обращенные к Саре.

— У вас замечательная дочь, — ответила Сара.

Сьюзен едва держалась на ногах, она вцепилась в руки родителей, боясь, что то, что она видит сейчас, скоро исчезнет.

— Я люблю вас, — сказала Сьюзен, не обращаясь ни кому в отдельности. Не важно, кто ее услышит. Главное, что они все еще были здесь.

Глава 24

Домой…

Это слово поддерживало Сару всю дорогу от Форт-Кромвеля до Лосиного острова. Оно звучало в ее голове и помогало ей собраться. Моторы басовито гудели, их низкий шум напоминал тот, что издавал аппарат при облучении. И снова и снова в голове у нее звучало: домой, домой…

Болеутоляющее притупило сознание. Мег накачала ее морфием. Медсестра в больнице установила на ее руке маленький портативный катетер, а Мег вколола большую дозу наркотика. Когда боль возобновлялась, Уилл делал то же самое. Морфий отгонял все страхи и убивал боль, делая возможным перелет через штаты Нью-Йорк, Вермонт, Нью-Хэмпшир, заправку в Портсмуте и снова полет через залив Мэн на восток, на Лосиный остров.

«Домой, — думала Сара. — Домой, домой…»

— Да, мы летим домой, — сказал Уилл.

Она произнесла это вслух?

— Мы уже прилетели? — спросила она, касаясь холодного окна. Она могла ощущать холод кончиками пальцев, но не чувствовала боли ни в спине, ни где-нибудь еще.

— Да, Сара, — сказал Уилл.

Его голос был низким, глубоким и звучным. Она так любила его. Его голос смешивался с монотонным гулом моторов, и это рождало в ее сознании образы из иностранных фильмов шестидесятых. Все дело в наркотиках. Она парила в воздухе, высоко-высоко, подобно бумажному змею, и не могла отличить действительность от воображения.

— Это надо прекратить, — пробормотала она.

— Что? — спросил он, быстро повернув голову, встревоженный ее словами.

Она завернулась в одеяло, со всех сторон окруженная туманом. Ее язык распух и едва ворочался во рту, веки отяжелели. Океан открылся впереди, но она была слишком заторможена, чтобы реагировать. Каждый поворот головы стоил ей сил.

— Не надо больше наркотиков, — прошептала она.

— Сара, боль может усилиться, — сказал Уилл.

— Я хочу понимать, что происходит, — возразила она.

Уилл промолчал. Он не согласился и не отказал. Он просто вел самолет. Сара потихоньку возвращалась к действительности. Боль в крестце напомнила ей, что она никуда не ушла. Когда прошло несколько минут и укола не последовало, боль стала резче. Но это привело Сару в чувство.

И вот они уже летят над Лосиным островом и смотрят на заснеженные кусочки суши в темном заливе. Сара заволновалась. Она потянулась к руке Уилла. С одной стороны, она хотела, чтобы Сьюзен была с ними и чтобы при приземлении, она высунулась из своего потайного укрытия, как тогда, в их первый полет.

Но вместе с тем она была рада, что они с Уиллом вдвоем.

Приближаясь к острову, самолет выписывал круги в темно-синем небе. Глядя в окно, Сара видела холмы к югу от залива, видела маленькую церковь на востоке и искала взглядом орла. Может, Майк ждет их на поле?