Завещание предков (СИ) - Стрелков Владислав Валентинович - Страница 48

Рантик тряхнул головой и, потерев лоб, сказал:

— Все раны от стрел. Стрелы-то вынули, но…

— Понятно, веди к ним.

Я отошел к сумам и достал аптечку. Там ещё были ампулы с антибиотиками и обезболивающим. Шприцов мало. Придётся использовать по нескольку раз. Бинтов нет. Кубин после моего ранения нашел аптечку, только взял все бинты и вату, оставив «непонятные штучки» на месте. Ещё есть антибиотики в таблетках. Переложил это всё в кожаный мешочек. Прихватил полторашку с водой, для маскировки отделанную берестой, и с насаженной круглой деревяшкой на крышку. Повернулся к Бравому Ивану.

— Веди.

Вместе со мной пошел дед Матвей.

— Помогу тебе.

Раненые лежали вокруг костров на подстеленных под них еловых лапниках.

— Посветить надо и воды горячей побольше. Можно заварить хвои — раны промывать.

— Водой я займусь. — Кубин исчез в темноте.

— Давай, Иван, свети.

Я склонился у первого раненого. Бравый поднял головню, и я убрал тряпицу, прижимавшую мох к ране. Вокруг всё покраснело. Ну что, начнём. Открыл мешочек, достал шприц и ампулы. М-да, пожалуй, на всех не хватит. Придется делить десять ампул антибиотика на всех. Оглянулся на Бравого:

— Не надо удивляться, Иван. То, что ты сейчас увидишь, сделано людьми для лечения.

Бравый кивнул.

— Слышал я, что ты боярина Горина лечил и сестру его.

— Ну, так ими же и лечил. Свети давай.

Вынув и собрав шприц, обломал ампулу и набрал половину жидкости. Надеюсь, поможет. Эх, спирта нет протереть. Сделал укол в ягодицу, прямо через штаны, всё равно спирта нет. Ладно, здесь всё.

— Пошли дальше, Иван.

Он удивлённо уставился на меня:

— Это всё?

Я посмотрел на застонавшего ратника:

— Можно, даже нужно, молитву прочитать.

Бравый обернулся и от соседнего костра позвал кого-то:

— Аким, подь сюды.

Обернувшись, пояснил мне:

— Холоп это мой.

Подошедшему Акиму он сказал:

— Посиди тут и помолись за него. Потом к нам подойдёшь.

Следующий раненый был с аналогичным ранением. На него потратил вторую часть ампулы. Пустую стекляшку кинул в костёр. Похоже, у этого костра лежали самые легкораненые. По сравнению с другими. С ними мы управились быстро. Подошедший Кубин и Аким помогли хорошо. У другого костра пришлось потрудиться. Сначала вернулся к своему костру за иглой и нитками. Пришлось зашивать рану.

Уф, перекур, то-бишь отдых. Помог двенадцати ратникам. Думаю, антибиотик на предков должен действовать убойно. Шанс, что они выживут, большой, хоть и промывали раны простым еловым отваром. А чем ещё? Кто знал, что так будет? Сейчас я понимаю, что собрался сюда как в туристическую поездку. Мало, мало лекарств взял. На кой чёрт мне таблетки от головной боли? А от давления? Ещё много чего можно было оставить. Лучше взял бы шовного материала побольше, обезболивающего и антибиотиков. Как бы они помогли. Я посмотрел на остатки ампул. М-да, и кетгут кончился. Придётся использовать простые нитки.

У соседнего костра раздались крики, стон и ругань. Посмотрели туда.

— Что там? Аким, глянь.

Холоп быстро вернулся:

— Дык, это Рябов, Тюти кузнеца брат. Не даёт стрелу достать, как не пытались.

— Постой, Аким. А сколько братьев Рябовых?

— Дык, трое. Ефрем, Еремей и этот Егор.

Я показал на раненого:

— Это Егор?

— Ну, дык, да.

Подошел к Рябову. Присел. Стрела торчала из-под ключицы. Вытащить действительно сложно и больно. Спросил:

— Ты чего не даёшься, али со стрелой жить будешь?

Рябов отодвинулся и побледнел.

— Жуть как больно, боярин. Я каленое железо в руку брал. Так не так болело. Не дам стрелу доставать. Пусть помру, но не дам.

Я вздохнул. Придётся ампулу тратить. С обезболивающим всего две осталось.

— Слушай, Егор. Я могу достать стрелу так, что ничего и не почуешь. Ты только не дергайся, хорошо?

Рябов ещё отодвинулся и замотал головой:

— Не. Не выдюжу я.

Покачал головой:

— Поверь мне, больно не будет. Будь настоящим воем. Ты ведь муж, а не баба, чтоб боли бояться. Что братья скажут, когда узнают? А отец и мать?

Он насупился.

— Старший брат у меня за отца. Мать померла давно, а отец на брани погиб. И Еремей…

Понятно. Значит, я не ошибся. Тот ратник был братом кузнецу Тюте.

Я поднялся и отошел к Кубину. Взял два шприца. Один наполнил ледокаином, второй антибиотиком. Тихо прошептал деду Матвею, Бравому и Акиму:

— Нечего его уговаривать, только время теряем. Я его отвлеку, а вы хватайте за руки и держите. Сделаю укол, и достанем стрелу.

Повернулся и опять присел к Рябову.

— Слушай, Егор. Вот с помощью этой штуки я сделаю так, чтоб тебе не было больно.

Вот упрямый! И чего с ним цацкаться? Я кивнул готовым к действиям Кубину, Бравому и Акиму. Они схватили и прижали Рябова к земле. Егор заревел как медведь. А силёнок-то у него ай-яй! Не теряя времени, вогнал шприц возле раны и выдавил половину жидкости. Отскочил вовремя. Почти одновременно отлетели дед Матвей, Бравый. Аким получил удар в челюсть и отлетел чуть ли не в костёр.

— Уф, ну и медведь!

Внезапно на меня навалилась усталость. Как будто мне укол сделали. Взял флягу и напился воды. Чего это я? Спать пока нельзя. Ещё дюжине помощь нужна. Так, по-моему, обезболивающее начало действовать.

— Ну что, Егор? Болит?

Тот удивлённо пробормотал, трогая торчащий обломок:

— Нет, не больно. А как это?

Я вздохнул и сказал:

— Лекарство. Как, дашь стрелу-то вынуть?

— Я сам.

Ну, сам так сам.

— Тогда вынимай. Только погоди, приложить чего приготовим.

Кивнул Акиму, уже держащему сухой мох. Рябов выдернул стрелу и, глянув на наконечник, обмяк. М-да, воин. От вида крови в обморок падать, или просто сил не осталось? Ну и ладно, нам лучше. Быстро сделал ещё один укол антибиотика.

Так. У меня остались три ампулы с антибиотиком и одна с новокаином. И ещё два по полшприца с ледокаином и цефазолином. А сколько ещё раненых? Десяток? Больше?

— … избави нас от лукаваго.

Ибо твое есть царство и сила, и слава во веки.

Аминь.

Перекрестившись, мужики стали забрасывать очередную могилу. Какая она по счёту? Сбился уже, но далеко за триста. И у каждой я или Садов попеременно читали «Отче наш». Почему именно «Отче наш»? Да потому, что, на моё удивление, подходящих молитв никто не знал. Ну, мне простительно, а местным?

В полном вооружении, пешими, лошади были недалеко, мы переходили от могилы к могиле, попеременно читали над погибшими молитву. Потом мужики закапывали. Этих мужиков нам отроки отослали, верней, они передали весть о том, что случилось, встретив прятавшееся население окрестных деревень и выселок. Поутру, очень рано, прямо из леса выехали пять телег с тридцатью мужиками и двумя женщинами. С лопатами. Копать и свозить погибших начали сразу. Женщины принялись обмывать и готовить к погребению, а мужики копать. На предложение хоронить в общей могиле мне Садов ответил: «Как можно? Это же православные, а не поганые какие-нибудь». Ну, не мне копать, Велесов как-никак! Вот и ходим, читая молитвы и поглядывая по сторонам, нет ли сигнала тревоги?

Утром, проснувшись, сразу спросил про раненых. Мне сказали, что умерло два ратника, остальные живы и хорошо себя чувствуют. Кланяются и говорят, что всю жизнь за меня молиться будут.

А необходимые лекарства я потратил все. Заглянул в аптечку и обнаружил ещё и валидол и корвалол. Ну, не идиот ли? На кой я их взял? Лучше бы побольше бинтов и ваты, перекиси и прочего. Не такая уж большая ноша. Кубин меня успокоил, потому что я в голос ругаться начал. Конечно, кто знал?

Утром дед Матвей уехал, взяв с собой двоих вооруженных холопов и одного отрока. Тело Велесова положили на волокушу, сделанную из двух ёлок, и, привязав его к ней. Кубин сказал, что поедет тихими тропами. Пусть дольше, но безопасней. К вечеру будут на месте. Чуть проводил их и вернулся к лагерю. Раненых оставили на месте, благо поляну прикрывали густые кусты. Остальные бояре, полностью вооружившись, вышли на буево поле.