Летчик для особых поручений: Фантастические произведения (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 110

Она зачем-то сняла ремень с кобурой и протянула белобрысому. А Владику сказала:

— Зонтик-то отдай вон ему, — и показала на стрелка.

— Зачем это? — опасливо спросил Владик.

— А ты что, зонтиком драться будешь?

— Я с тобой драться вообще не буду, — торопливо сказал Владик. — Не хватало еще... С девчонкой.

Ника опять прищурилась.

— А девчонки кто? Не люди?

— С вами драться — никакой пользы, — хмуро объяснил Владик. — Если такую, как ты, отлупишь немного, все кричат: ах, девочку обижает! А если от девчонки случайно синяк заработаешь, сразу: ха-ха-ха, его девочка поколотила!

— Меня ты не отлупишь, — деловито разъяснила Ника. — А про синяки можешь рассказать, что геройски дрался с кучей хулиганов. Их у тебя много будет, синяков-то... Костя, возьми у мальчика зонтик. Да не сломай, чужая вещь...

Владик ощутил в суставах противную слабость и почти без сопротивления отдал зонт рыжему Косте. Но Нике жидким голосом сказал:

— Ненормальная. Не буду я драться.

— Куда ты денешься? Сними очки.

— Зачем?

— Я же тебе их раскокаю!

Владик слегка разозлился:

— Какая храбрая! Без очков я тебя и не увижу!

— А! Ну ладно. Я тебя по ним стукать не буду.

С этими словами Инка коротко размахнулась и крепко тюкнула Владика острым кулачком в грудь.

В кармане что-то хрустнуло. В кожу на груди впились иголки.

Владик вскрикнул, зажал карман ладонью и, роняя слезы, кинулся в переулок.

Скорее, скорее!

Дурацкие запутанные улицы, не поймешь, куда бежать!

А, вот знакомая лестница!

Иголки колют не только грудь, но и бока. Это от быстрого бега, от скорости, при которой трудно дышать...

Еще поворот — и Таганрогская улица. Узкая, старая, с потрескавшимися плитами тротуаров. Сандалии по ним лупят, как пулемет!

Наконец дверь под вывеской «Стеклодувная мастерская № 2». Ступеньки в полуподвал. Растрепанный мастер с клочками волос на висках и вороньим носом сердито встает из-за стола со склянками.

Воздуха уже совсем нет, сердце прыгает где-то в горле, и нельзя ни дохнуть, ни крикнуть. Можно только сипло выдавить:

— Тилька разбился...

Стекольный мастер ухватил Владика за воротник и молча повел к столу. Включил на столе яркую лампу. Взял длинный пинцет и начал доставать из Владькиного кармана стеклянные крошки. Он складывал их в белое фаянсовое блюдце. Потом он расстегнул на Владике рубашку и тем же пинцетом вынул из порезов мелкие осколки — те, что прошли сквозь ткань и воткнулись в кожу. Порезы мастер смазал ваткой, смоченной в какой-то бесцветной жидкости. Сильно защипало.

— Уй-я... — тихонько сказал Владик.

— Нет, вы его послушайте! — тонким голосом закричал мастер. — Он говорит «уй-я»! Это я должен говорить «уй-я», когда я вижу, какие мелкие осколки приносят мне вместо стеклянного мальчика!

Он взял пинцетом осколок покрупнее, а остальные стряхнул с блюдца в мусорное ведро.

— Ой, что вы наделали! — крикнул Владик.

— Может быть, молодой человек объяснит мне, что именно я наделал? — ядовито отозвался мастер.

— Как же вы его почините?

— Это надо слышать, что он говорит! «Почините»! Как будто здесь есть что чинить!

Владик всхлипнул.

— Перестань хныкать, или я превращу тебя в бутылку для уксуса, — хмуро сказал мастер. Он сел и придвинул к себе старенький микроскоп, стоявший среди склянок и стеклянных кубиков. Положил осколок под объектив. По-петушиному наклонил голову и левым глазом глянул в микроскоп. А правым на Владика. И сказал:

— Дай мне с подоконника алмазный резец.

Владик бросился к подоконнику, там лежали инструменты, похожие на стамески и резаки для оконного стекла. Владик схватил один наугад.

— Не этот! — гаркнул мастер. — С белой ручкой!

Потом он опять согнулся над микроскопом и начал что-то осторожно делать с осколочком резцом и пинцетом.

Владик стоял рядом. Он дышал очень осторожно, однако мастер сказал:

— Сделай одолжение, не сопи над ухом.

Владик отскочил на два шага и стал смотреть, вытянув шею. Но, конечно, ничего не видел.

Мастер корпел над крошечным Тилькиным осколком довольно долго. У Владика устала шея, он переступил с ноги на ногу и огляделся.

Из низкой приоткрытой дверцы пахло дымом и горячими кирпичами. Что-то ровно гудело там и слышались голоса. На косяке дрожал отблеск огня. А в комнате, где работал мастер, стояли всюду бутыли, банки и шкафы с выдвижными ящиками. На ящиках белели таблички с номерами и названиями: «Стекло для очков», «Музыкальное стекло», «Ламповое стекло», «Стеклянные пробки»... Под низким потолком висел шар из зеленого стекла размером с большой школьный глобус. В шаре отражалась лампа, Владик, мастер и все, что было вокруг.

Владик опять посмотрел на мастера. Тот сказал, не оглядываясь:

— Подойди.

Владик на цыпочках подошел.

— Посмотри... — Мастер подтолкнул его к микроскопу.

Владик глянул в окуляр.

В середине серебристого круга он увидел стеклянного человечка. Но не гладкого и прозрачного, а такого, будто его вырубили из кусочка мутного льда.

— Похож? — спросил мастер.

— М-м... маленько, — неуверенно сказал Владик.

— Ну и ладно, что маленько, — проворчал мастер. — Программа задана, это главное...

Он дотянулся до ящика с табличкой «Увеличительное стекло», выдвинул. Владик опять вытянул шею. Он ожидал увидеть множество всяких линз, но ящик оказался пуст. Если не считать пузатой, очень прозрачной бутылки — она выкатилась из угла на середину ящика.

Мастер пинцетом опустил в бутылку микроскопического стеклянного человечка. Потом проворчал под нос:

— Хорошо, что хоть прибежал-то вовремя...

Он посмотрел на свои часы, поднес их к уху, потом взял со стола и тряхнул пыльный транзисторный приемник. Приемник женским голосом сказал:

— ...следний шестой сигнал дается в двенадцать часов по московскому времени.

Мастер быстро встал и строго поднял указательный палец. На пальце блестели рыжие волоски.

— Пи-ик, — донеслось из приемника. — Пи-ик, пи-ик...

И когда приемник пикнул шестой раз, мастер с размаха грохнул бутылку о цементный пол. Осколки царапнули Владика по ногам.

— Ай! — сказал Владик. Но не из-за осколков. Он решил, что мастер спятил.

Но тут же Владик услышал звук, будто на дно стеклянного стакана сыплют звонкие дробинки. Это на полу, среди стеклянных крошек, бил в хрустальный барабанчик невредимый Тилька.

Тилька поднял головку-капельку и с горделивой ноткой сказал:

— Здорово я получился? Как новенький!

Мастер ухватил его двумя пальцами и поставил на стол. И жалобно закричал:

— Это что за ребенок! Почему все дети как дети, а этот — сплошное наказание!

— А что я з-з-сделал? — обиженно откликнулся Тилька.

— Посмотрите на него и послушайте! Он спрашивает, что он сделал! Он целыми днями шастает неизвестно где, а потом его приносят в виде стеклянного порошка, и мастер должен заниматься ремонтом этого хулигана! В рабочее время!..

Владик виновато переступил сандалиями среди осколков. Мастер покосился на него и сказал Тильке:

— С твоим приятелем все ясно. Он просто уличный шалопай, хотя и носит очки, как порядочный человек. Нотебя-то я изготовил из лучшего стекла! У тебя должна быть хрустальная душа!

— У меня з-замечательная душа, — осторожно сказал Тилька. — Длинь-дзынь-музыкальная...

— Длинь-дзынь, балда ты, — печально сказал мастер. — Почему я стекольный специалист, а не столяр? Я бы сделал, как папа Карло, деревянного мальчика. Почему я не портной? Я сшил бы мальчика из мягких тряпок. Он был бы шелковый во всех отношениях. А вместо этого — стеклянный бродяга! И как его воспитывать? Он, видите ли, хрупкий, его нельзя даже выдрать!

— Это же удивительно чудесно! — подал голосок Тилька.