Летчик для особых поручений: Фантастические произведения (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 82

— Я не жадничаю, а тороплюсь... Ты смотри, не торопись.

— Не буду, — пообещал я и проглотил первый кусок. И спросил, глядя в озорные глаза мальчишки: — Тебя как зовут?

— Уголек... А правда, что ты прилетел на птице? Все говорят, а я не видел. Я в башне котелок чистил.

— Правда.

— А это твоя птица? Ручная?

— Нет, не ручная. Просто мы подружились...

— А как? Ты расскажешь?

— Дай человеку поесть! — прикрикнул светловолосый паренек лет четырнадцати (ребята звали его Галь). — Расскажет, когда придет время.

— Да я могу и сейчас, — торопливо сказал я. Потому что ясно было, что это друзья.

Но Галь остановил меня:

— Лучше потом. Когда придет Дуг...

«Кто такой Дуг?» — подумал я, и в эту секунду Уголек радостно завопил:

— А вот он идет!.. Дуг! Дуг, смотри, к нам еще один вырвался! Дуг, он прилетел на птице!

Я взглянул, быстро отложил еду и встал. Как перед командиром. Мягкой походкой шагал к нам громадный парень. Буйно клубились и горели на солнце его огненные кудри. На лице и на плечах парня проступали сквозь прочный загар золотые россыпи веснушек.

Я почему-то сразу вспомнил нашего вожатого Сашу из лагеря «Горный ключ», хотя Саша был невысокий и белокурый. А, вот в чем дело! У Дуга оказались такие же яркосиние глаза. И улыбка его была похожа на Сашину.

Дуг подошел, веснушчатой лапой провел по моим волосам, сказал, как знакомому:

— Вырвался? Неужели на птице? Вот молодчина! Да ты садись, поешь... — И добавил ободряюще: — Теперь ничего не бойся. Сюда никто не доберется, никто тебя не обидит.

Это я и сам понимал. Я тоже улыбнулся и хотел ответить, что я очень рад, и что меня зовут Женька, и что наконец-то я встретил на этом острове настоящих людей. Но резко закружилась голова, и будто холодными ладонями сдавило затылок.

— Ой-ей... — негромко и озабоченно проговорил Дуг.

Подхватил меня и понес в низкий каменный дом, который, как перемычка, соединял квадратную башню с полукруглым бастионом.

В темной прохладной комнате Дуг уложил меня на топчан с мягкой сухой травой и укрыл рваной курткой, от которой вкусно пахло дымом костра.

— Поспи, — сказал Дуг.

— Да нет, я совсем не хочу...

Дуг сказал настойчиво и ласково:

— Хочешь, хочешь.

И правда, я сразу уснул.

Когда я открыл глаза, в окошке светилось неяркое вечернее небо, а у стены горела смолистая ветка: ее воткнули в расщелину между камнями. Рядом со мной сидел Уголек. Он восхищенно сказал:

— Знаешь, сколько ты спал? Вчера полдня и сегодня день!

Я сразу поверил. Потому что чувствовал: больше всего на свете мне нужно сбегать в какой-нибудь укромный уголок, чтобы не лопнуть. Уголек меня понял и поманил за собой.

Когда мы вернулись, в комнате сидели ребята и Дуг. Меня опять покормили. Потом Дуг весело сказал:

— Теперь давай рассказывай...

И я стал рассказывать.

...Ребята не очень удивились, когда узнали, что я не с острова Двид. Они, конечно, и раньше слыхали, что есть на свете другие земли. Правда, знали они о нашей планете мало. Все, что было за островом, называлось «Дальний мир». В школах ребятам толковали, что «Дальний мир» — это такие страны, где люди живут жестоко и неразумно: только и делают, что убивают друг друга, стараются нажить богатства и губят леса и моря. Конечно, в этом была кое-какая правда, но выходило так, будто на Земле нигде, кроме острова Двид, не осталось разумных людей. И будто не было на свете нашей страны!

Я им объяснил как умел, что такое на самом деле «Дальний мир». Про Москву рассказал, про космонавтов, про разные страны и про наш городок. А потом — про то, как попал на остров. Ну и про все остальное. Честно признался, что бежал от Ящера и что ревел от страха в темнице. Никто даже не улыбнулся.

Зато все радовались, когда услышали про бой на эшафоте! Каждый по очереди брал и разглядывал мой деревянный кинжал — тяжелый, будто из стали. А Уголек размахнулся и ударил в каменный пол. Я вздрогнул. Но кинжал вошел в камень, как в сухой песок...

Однако больше всего ребята удивлялись истории с птицей. Дело даже не в том, что я подружился с ней и она спасла меня. Легенды о таких случаях были известны на острове. Но с давних времен этих птиц никто уже не встречал, они стали полусказкой.

— Считается, что они давно вымерли, — объяснил Дуг. — Это древние птицы. Они заселяли наш остров много веков назад.

— А Ящер? — вспомнил я. — Он тоже древнее животное?

Дуг хмуро сказал:

— Ящер вообще не животное. Это... даже не знаю, как объяснить. Тут надо долго рассказывать.

— А ты расскажи! — зашумели ребята. — Расскажи, Дуг!

— Вы же сто раз эту историю слышали...

— А Женька не слышал, — возразил Галь. — Ты расскажи. Мы тоже послушаем.

— Ладно. Только попозже, у костра.

Когда стемнело, большой месяц повис вниз рогами, будто хотел воткнуть их в горизонт. Я опять вспомнил сине-желтый мяч в траве у берега, наше озеро, наш город и дом. И стало тоскливо до слез. Но ребята разожгли на площадке за башней маленький костер и позвали меня.

Я сел в общем кругу.

Отблески огня словно гладили щеки ребят оранжевыми ладошками.

Я знал уже всех, кто сидел у огня. Вместе с Дугом их было одиннадцать. Здесь они оказались в разное время, но истории у них были очень похожие.

Эти ребята бежали из города. От жестокостей, от унылой жизни, от идиотского «равновесия порядка».

Чаще всего бежали из приютов. Если у кого-то умирали родители, этого ребенка отправляли в казенный «дом воспитания», а там жизнь была еще горше, чем у обычных школьников. На острове привыкли беречь и ценить свое: свой дом, свою мебель, свою клумбу, своих детей. А в «доме воспитания» ребята становились как бы ничьи. Их кормили и одевали не хуже, чем в семьях, но радости они не видели никакой. Дуг сказал: «Это было как сплошной дождливый вечер...»

Во имя «равновесия порядка» их отучали смеяться и громко разговаривать. Им запрещалось даже громко кричать во время наказания. Но самое главное вот что — им не разрешали дружить! Им говорили: у нас все одинаковы и нельзя кого-то любить больше, чем остальных. Видимо, воспитатели боялись. Ведь если люди дружат, они становятся сильнее, они могут спорить и бороться...

Первым бежал в леса Дуг. Это случилось пять лет назад. В тот день Дуга сильно исхлестали за то, что он украдкой играл с малышами и делал им из бумаги кораблики. Ночью Дуг ушел. Двух малышей он увел с собой.

Ребят не искали. Считалось, что хитрые тропинки сами приведут мальчишек обратно в город. Ну а не приведут — тем хуже для беглецов: значит, они сгинут в лесу без следа. Но Дуг с малышами пробился к морю. В отвесной скале отыскал незаметный проход в разрушенную горную крепость.

В то время Дуг был таким же мальчиком, как я сейчас.

Трое мальчишек стали жить в развалинах. Научились добывать пищу, не бояться темноты и ночного холода, выручать друг друга из беды.

Потом один из малышей погиб. Он проткнул ногу старой рыбьей костью и через два дня умер от горячки.

С Дугом остался только маленький Галь. Они вдвоем — Галь и Дуг — встречали в лесу ребят-беглецов и приводили в крепость.

Дуг вырос. Он сделался настоящим великаном — красивым, огненноволосым, сильным. Он не превратился в солидного розовощекого мужчину, а стал юношей. Единственным юношей на острове Двид. В ближней деревне у него была девушка. Она тоже не старела, потому что любила Дуга.

Все это мне рассказали просто и весело, при Дуге, который смущенно улыбался и веснушчатой пятерней лохматил волосы вертлявому мальчишке по имени Винтик. Винтик жмурился от удовольствия, как избалованный котенок.

Но это было еще до темноты. А сейчас мы сидели у огня.

Справа от меня устроились Уголек и Соти. Уголек то и дело подносил пальцы ко рту, чтобы потрогать засохшую ранку на губе, а Соти каждый раз хлопала его по руке.

Слева уселся очень худой, лопоухий и остроносый мальчишка по прозвищу Шип. А с ним — две его сестренки: семилетняя Стрелка и совсем крошечная, лет пяти, Точка. Вместе с девочками сел еще один малыш — косолапый, похожий на медвежонка Лук.