Давно закончилась осада... (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 76

— Папа, если появилась в доме интересная книга, кто должен читать первым? Ведь старший, не так ли?

— Нет младший! — подскочил на сиденье брат и ухитрился лягнуть старшего исцарапанной, кофейного цвета ногой. — Младшим надо уступать!

— Перестаньте сейчас же! — Мать сморщила переносицу с чуть заметными, проступившими сквозь крем конопушками. — Николай, они сведут меня с ума. Они скандалят из-за этой книги третий день!.. Кончится тем, что я приглашу для них гувернантку с самым свирепым нравом. Родом из Германии.

— Не надо, — быстро сказали оба брата.

— Нет надо! Потому что у меня уже нет сил…

— А что за книга? — любуясь присмиревшими (надолго ли?) детками, спросил Николай Федорович.

— Американское издание. «The adventures of Tom Sawyer», автор некий Mark Twain… Хорошо, что дети овладели английским чтением, но этот их неугасимый спор… Говорю: «Читайте вместе, вслух». Однако же произношение у каждого такое, что не понимают друг друга. Текст разбирают прекрасно, а говорить не научились. Я вчера взялась читать им сама, но и меня они на слух воспринимают с трудом… Зато, когда уснули, я одна дочитала книгу до конца. И… знаешь что?

— Что дорогая? — встревожился профессор ее необычным тоном.

— Там я прочла о мальчике Томе, который в пещере (и не только в пещере) целовался с девочкой Бекки. Почти Бетси, верно?.. Коля, того американца, о котором ты не раз говорил мне, звали точно Сэм? А не Марк?

— Сэмюэль… Ты покажи мне потом эту книгу.

Вечером, после чая, о книге вспомнили снова. В ней был и портрет.

— Милая, конечно это он. Только чуть постаревший. Те же усы. И глаза… А Марк Твен это не что иное, как псевдоним. Странный, кстати. Увы, я не столь хорошо знаю английский, но, по-моему, в переводе это означает «Вторая марка» или что-то подобное…

— Похоже, что так… Но где же наши пираты?

Братья тут как тут:

— Папа, а кому же сегодня можно читать? Ему или мне?

— Сегодня никому, — находчиво разрешил спор отец. — Потому что скоро пора в постель. Лучше я перед сном расскажу вам о Сандвичевых островах. А завтра все определит честный жребий. Так решают все сложные вопросы настоящие моряки…

— Брысь умываться и укладываться, — добавила мать. — Помните о гувернантке. И если сейчас опять начнете бузу, я каждому надеру уши.

Мальчишки ускакали с песней «Спасите наши уши, спасите наши души!»

Профессор Лазунов-Вестенбаум сказал.

— Фи, сударыня! Драть уши неаристократично. Не забывайте, что вы баронесса. — Эта была его давняя шутка.

— Ага, баронесса с Карантинной слободки! — охотно откликнулась Александра Григорьевна.

— С Артиллерийской, сударыня!

— «С Артиллерийской» звучит претенциозно. А «с Карантинной» — в самую точку. К тому же, они все равно были рядом, а теперь уже слились.

— И тем не менее я патриот Артиллерийской слободки и более никакой. Ее переулков, трапов, погребков и косогоров.

— Увы, наши дети тоже. Когда они живут у бабушки Лизаветы, она позволяет им играть с мальчишками в «кранцы-транцы» и бегать босиком.

— Какой ужас!

— Не смейся. Твоя тетушка и ее супруг не лучше. Доктор научил их делать оружие из старых подтяжек. И они выставили стекло в особняке контр-адмирала Зарубина.

— Представляю, какой был скандал!

— Нет, не представляешь! Более, чем скандал! Адмирал повел себя как мальчишка. Хохотал и просил обучить его стрельбе из этой штуки…

Профессор поцеловал жену.

— Мир прекрасен, — сказал он.

Но все это будет еще не скоро… А пока тендер «Котёнок» бежал вдоль южного берега, и сердца радовались сбывшейся парусной сказке.

— А что, братцы, не поставить ли брифок? — спросил Маркелыч. Взрослые матросы отозвались со сдержанным почтением: «Как скажете, шкипер». А ребята, даже Саша, радостно завопили, что «поставить непременно!»

Маркелыч и два матроса по вантам забрались на длинный, подвешенный под салингом рей. Взяли еще и Фрола, чтобы с каждого конца было под два человека.

— Не боишься? — сказал Маркелыч.

Фрол только хмыкнул.

…Потом он три года будет ходит на «Котёнке» юнгой и матросом, пока не уйдет на завод в механический цех. Уйдет же потому, что у матроса на крошечном паруснике заработок с гулькин нос, а родители стали хворые и надо ставить на ноги подрастающую сестренку…

Но опять же это потом. А пока освобожденная от сезней парусина взметнулась по ветру.

— Живо выбирайте шкоты! — заголосил с высоты Маркелыч. Мальчишки и Саша потянули снасти. Не очень умело потянули, но все же брифок взял ветер. Мигом спустившиеся матросы, Маркелыч и Фрол помогли. Рей был обрасоплен как надо, концы брасов и шкотов закреплены на кофель-нагелях. Прямой, как на фрегате, парус теперь стоял упруго, без полосканья и дрожи. Заполоскали было впереди брифока стаксель и кливер, но тут же опять натянулись.

Чтобы лучше видеть паруса, все перешли на ют.

Навстречу тендеру, хлопая колесами, шел против ветра небольшой пароход «Русь».

— Небось, папенька на нем, — вздохнула Саша. — Да только не увидит нас, он внизу, у топок…

— А что такое «теплоход»? — вдруг вспомнил Федюня. — Девочка тогда сказала: теплоход «Барабанщик»…

— Небось, она про пароход так, — рассудил Фрол. — Пар-то получается от тепла, вот и выходит «теплоход».

Женя оторвался от рисунка.

— А разве есть пароход «Барабанщик»? Я не слышал про такой…

— Да мало ли их нынче, — сказал Макарка. — Про все разве услышишь…

«Котёнок» слегка кренился на правый борт и все больше набирал ход. Ветер дул слева и со спины, кидал на затылки синие воротники. Встречные лучи просвечивали парусину, и казалось, она упруго звенит от солнца.

Все опять замолчали. Шумел в снастях догонявший парусник, ветер, бурлила кильватерная струя. Не отставая от тендера, неслись рядом с мачтой несколько чаек. Мальчики и Саша смотрели на них, запрокинув головы…

Что будет впереди? Сейчас никто не думал об этом. Им хватало нынешних — просвеченных синевой и солнцем, продутых теплым ветром, подхваченных парусным бегом — бесконечных минут. И может быть минуты эти как раз были тем, что называется «счастье».

ТРОЕ С ПЛОЩАДИ КАРРОНАД

Часть I

НОВЭМБЭР ЧАРЛИ

УРОК МАТЕМАТИКИ

Здание было старинное. В давние времена, лет сто назад, в нём устроили гимназию, а ещё раньше, до Первой обороны, здесь размещались классы морских юнкеров. Говорят, в этом доме не раз бывали знаменитые адмиралы парусного флота — те, кто похоронен сейчас в белом храме на горе, высоко над синими бухтами.

От французских и английских ядер здание почти не пострадало. Чудом уцелело оно и во время последней войны. Теперь в этом длинном двухэтажном доме находилась обыкновенная школа номер двадцать. Общеобразовательная, средняя, с преподаванием ряда предметов на английском языке. Проще говоря, «с английским уклоном».

С тыльной стороны к школе пристроили спортивный зал и крыло для малышовой продлёнки, а классы и кабинеты помещались в старом корпусе.

Окна были узкие и очень высокие, прорезанные в могучих стенах из посеревшего инкерманского камня. Перед окнами росли громадные акации. В самый знойный полдень в классе стоял мягкий зеленоватый свет и было прохладно.

…За окнами забренчал звонок. Славка удивился: неужели конец урока? Но ни один человек не поднял головы от тетради. Значит, просто недалеко от школы проехала машина для сборки мусора. Они ездят медленно и водитель на ходу звенит колокольчиком. Здешние ребята умеют отличать колокольчик от школьного звонка. А Славка ещё не научился…

Славка улыбнулся, отодвинул тетрадь и стал смотреть на окна. В крайних были только деревья, и между листьями ярко синели клочки неба. В среднем окне видна была часть школьною двора и белая изгородь с решетчатым каменным забором. Её узор напоминал поставленные в ряд штурвалы.