Сен-Map, или Заговор во времена Людовика XIII - де Виньи Альфред - Страница 27

Когда он рассеялся, из шести коней и шести всадников в целости оказались только трое всадников и трое коней. Сен-Мар, сидя верхом, протягивал руку своему противнику, столь же спокойному, как и он сам; на другом конце де Ту подошел к своему противнику, лошадь которого он убил, и стал помогать ему подняться; что же касается Гонди и де Лоне, то ни того, ни другого не было видно. С тревогой разыскивая их, Сен-Мар заметил поодаль лошадь аббата — она носилась по кругу, волоча за собой будущего кардинала, который зацепился ногой за стремя и ругался так, словно всю жизнь только и изучал солдатский словарь; при падении, стараясь ухватиться за траву, он до крови разбил себе нос и руки: но невольно царапал шпорой брюхо лошади и с досадой видел, что она направляется ко рву с водой, окружающему бастион; но тут Сен-Мар, устремившись ей наперерез, к счастью, схватил ее за повод и удержал.

— Как видно, дорогой аббат, вы не так уж сильно ранены, ибо выражаетесь весьма решительно!

— Черт возьми! — кричал Гонди, протирая глаза, которые ему засыпало землей.— Чтобы выстрелить в лицо этому великану, мне поневоле пришлось нагнуться вперед и приподняться на стременах; из-за этого я и потерял равновесие; но он, кажется, тоже свалился.

— Вы не ошибаетесь, сударь,— ответил подъехавший к ним де Ту,— вон лошадь его плавает во рву вместе с хозяином, вы ему раздробили череп. Надо поскорее скрыться.

— Скрыться? Не так-то легко, господа,— сказал появившийся тут же противник Сен-Мара. — Слышите пушечный выстрел? Это сигнал к атаке; я не ожидал, что его подадут так рано; если мы поедем обратно, то встретимся со швейцарцами и ландскнехтами, которым поручен этот участок.

— Господин де Фонтрай прав,— сказал де Ту,— но если мы не повернем обратно, то попадемся испанцам,— вон они уже бегут к оружию, и сейчас пули засвистят у нас над головой.

— Что ж, обсудим положение,— сказал Гонди,— позовите же господина де Монтрезора, зря он разыскивает тело бедняги де Лоне. Ведь вы, господин де Ту, не ранили господина де Монтрезора?

— Нет, господин аббат, не всем дано счастье обладать такой рукой, как ваша,— с горечью ответил подошедший к ним Монтрезор; он хромал после падения,— у нас уже нет времени продолжать дуэль на шпагах.

— Что до меня, господа, то я отказываюсь от дуэли,— сказал Фонтрай,— господин де Сен-Map поступил со мной слишком благородно; мой пистолет дал осечку, а его уже коснулся моей щеки, и, право же, я еще чувствую прикосновение пистолета; но господин де Сен-Map великодушно отвел дуло и выстрелил в воздух; я этого никогда не забуду, и отныне я предан ему до гроба…

— Не в этом дело, господа,— прервал его Сен-Мар,— сейчас пуля прожужжала у меня над самым ухом; атака началась со всех сторон, и мы зажаты между нашими и неприятелем.

И действительно, отовсюду слышалась пальба; крепость, город и войска обволокло дымом; один только бастион, против которого они находились, не подвергся атаке, и его персонал, по-видимому, не столько готовился защищать его, сколько наблюдал за судьбой остальных укреплений.

— Противник, кажется, предпринял вылазку,— сказал Монтрезор,— дым в долине рассеялся, и кавалерийские части неприятеля атакуют под прикрытием крепостного орудия.

— Господа,— сказал Сен-Map, все время наблюдавший за стенами крепости,— нам остается лишь одно: овладеть бастионом, который так слабо охраняется.

— Прекрасная мысль, сударь, — воскликнул Фонтрай,— но нас всего пятеро против, по меньшей мере, тридцати, мы у них на виду, и нас легко пересчитать.

— Клянусь честью, мысль недурна,— сказал Гонди,— лучше быть расстрелянным наверху, чем повешенным внизу, а последнего не миновать, если нас тут застигнут; в отряде господина де Лоне, конечно, уже заметили, что он пропал, а ссора наша известна всему двору.

— Смотрите, господа,— воскликнул Монтрезор,— к нам идут на помощь!

На них во весь опор надвигался большой, но беспорядочный отряд кавалеристов; их красные мундиры можно было разглядеть еще издалека; они, по-видимому, устремлялись именно к тому месту, где находились наши незадачливые дуэлянты, ибо едва первые лошади достигли лужайки, как раздались и прокатились по всему отряду крики: «Стой!»

— Подъедемте к ним, это отряд тяжелой конницы,— сказал Фонтрай,— я узнаю ее по черным кокардам. Там видна и легкая кавалерия; присоединимся к ним, ряды их в полном беспорядке; их, по-видимому, отводят.

Это слово — благопристойное выражение, под которым подразумевалось, да и ныне на языке военных подразумевается разгром. Дуэлянты направились к взволнованному, шумному отряду и сразу же убедились, что предположение Фонтрая правильно. Но вместо уныния, которого можно было бы ожидать при подобных обстоятельствах, они застали в обоих отрядах лишь задорное молодое веселье да громкие раскаты смеха.

— Ничего не скажешь, Каюзак, твоя лошадь обогнала мою,— острил один из кавалеристов,— видно, ты на ней выезжал на королевскую охоту.

— А ты спешил сюда, должно быть, для того, чтобы поскорее со мной встретиться. — отвечал другой.

— Маркиз де Куален не иначе как совсем спятил, раз он бросил наш отряд в четыреста всадников на восемь полков испанцев.

— Ха-ха! Локмариа, ну и досталось же вашему султану, он стал похож на плакучую иву! С ним теперь только на похороны.

— Ах, господа, ведь я так и предсказывал,— довольно мрачно ответил молодой офицер,— капуцин Жозеф всюду сует нос, и я был уверен, что он что-то спутал, передавая от имени кардинала приказ начать атаку. Но разве вы были бы довольны, если бы тот, кто имеет честь вами командовать, отказался выступить.

— Нет, нет, нет! — в один голос закричали молодые люди и стали поспешно строиться в ряды.

— То-то я и говорил,— подхватил старик маркиз де Куален, глаза которого, несмотря на его седину, горели юношеским огнем,— что даже если вам прикажут в конном строю взять приступом крепость, то вы и это выполните.

— Браво, браво,— закричали гвардейцы, хлопая в ладоши.

— Что же, маркиз,— сказал Сен-Мар, подойдя к де Куалену,— сейчас как раз представляется случай осуществить то, что вы обещали; я всего лишь простой доброволец, но мы уже некоторое время наблюдаем за этим бастионом, и мне представляется, что его можно захватить.

— Сначала, сударь, надо бы поискать брода, а уж тогда…

В этот миг с бастиона, о котором шла речь, раздался выстрел, и пуля размозжила голову коню старого командира.

— Локмариа, де Муи, принимайте команду и — в атаку, в атаку! — закричали из обоих отрядов; все думали, что старик убит.

— Постойте, постойте, господа,— сказал Куален, поднимаясь,— я сам вас поведу, с вашего позволения; показывайте дорогу, господин доброволец; испанцы приглашают нас, и наш долг — учтиво им ответить.

Едва успел старик сесть на другую лошадь, поданную ему ординарцем, и вынуть шпагу, как, не дожидаясь его команды, оба отряда, предводимые Сен-Маром и его друзьями, бросились в болото, где, к великому удивлению пылкой молодежи, да и самих испанцев, чересчур полагавшихся на его глубину, вода доходила лошадям лишь до колена; несмотря на картечь двух самых больших пушек, всадники, потеряв всякий строй, ворвались на лужайку под полуразрушенной стеной бастиона. В пылу атаки Сен-Мар, Фонтрай и юный Локмариа направили своих лошадей прямо на вал, но сильным ружейным огнем все три лошади были убиты и рухнули вместе с всадниками.

— Спешиться, господа! — крикнул старик Куален.— Пистолеты и шпаги в руки и — вперед! Коней оставить!

Все немедленно выполнили приказ и толпой бросились к бреши.

Тем временем де Ту, которому никогда не изменяло хладнокровие, равно как и преданность друзьям, не переставая наблюдал за своим юным товарищем и успел подхватить его, когда под тем пошатнулась лошадь. Он помог ему подняться, подал выпавшую из рук шпагу и, невзирая на град пуль, преспокойно сказал:

— Друг мой, ведь на мне мундир парламентского советника, поэтому у меня в этой переделке, вероятно, очень нелепый вид?