Вольный стрелок - Миленина Ольга - Страница 68

Я перевела дыхание — говорить так долго, а к тому же так восторженно было непривычно. Но надо было продолжать.

— Я вам уже сказала, что я замдиректора агентства, как раз занимаюсь набором перспективных девушек, из которых мы будем делать звезд мирового уровня. Знаете, мы решили не приглашать тех, кто уже сделал себе имя на подиуме, — но брать еще не раскрученных по-настоящему девушек, не испорченных дешевой славой, мешающей им расти. — Я жутко уверенно несла эту ахинею — и думаю, могла бы убедить в своем профессионализме кого угодно, даже того, кто хорошо знаком с этим бизнесом. — Мне рассказали про Иру, показали ее фотографии — и я просто была потрясена. Просто потрясена. Такая красивая девушка, такая фигура, она так двигается по подиуму! Вы не поверите, скольких усилий мне стоило раздобыть ваш телефон — мне дал его один фотограф, он специализируется на съемках показов и в свое время договаривался с Ирой о фотосессии. И вот…

О, это ужасно! Столько усилий, такая перспективная девушка, и… Поверьте, у нее такое будущее, она могла бы зарабатывать такие деньги… Мне так жаль, так жаль…

Голос молчал. Мне хотелось верить, что он молчит потому, что переваривает услышанное от меня, — и уловил главное, что ему надо было уловить, про большие деньги и перспективы. Если, конечно, это ее мать — потому что я именно для матери распиналась тут насчет нового подхода к моделям и прочей чуши. Будь это чужой человек, например, хозяйка съемной квартиры, на которой эта самая Ирина жила когда-то, она давно бы меня перебила, сообщив, что я не по адресу. И даже знай она новый номер своей бывшей постоялицы, после моего монолога ни за что. бы мне его не дала — чисто из зависти.

— Скажите — вы, наверное, Ирина мама? — Я решила, что если это окажется не мать, вообще не родственница, надо предложить ей материальное вознаграждение за содействие в моих поисках. Сто долларов за телефонный номер, по-моему, весьма неплохие деньги — тем более что всегда можно сказать, если она начнет артачиться, что я на самом деле из милиции и Ирина Соболева нужна мне как свидетельница, и тогда ей придется помочь мне бесплатно. — И наверное, вы мне скажете, где найти Иру, — я думаю, ее бы очень заинтересовало мое предложение.

Извините, я не знаю вашего имени-отчества — я так разволновалась, что забыла спросить…

Голос молчал. Он не хотел называть мне свое имя — и это был не слишком хороший знак. Но я сделала вид, что его не заметила.

— Скажите, ведь Ире было бы это интересно, правда? Мы бы гарантировали ей высокую зарплату и определенное количество выездов за границу в год — и возможно, контракт с зарубежным агентством по истечении полутора-двух лет, и…

Я не сомневаюсь, что Ира была бы счастлива. Скажите — вы тоже так думаете? Мне так важно знать ваше мнение, мне вообще хотелось бы иметь хорошие отношения с родителями наших девушек — и с вами особенно, ведь Ире я отвожу особую роль.

Так вы думаете, ей бы понравилось наше предложение?

— Понравилось, не понравилось — не знаю. — Этот чертов голос ничто не могло смягчить. Наверное, мне следовало выбрать другой вариант поведения и представиться либо подругой по модельному бизнесу, либо институтской подружкой, желающей проведать свою бывшую однокурсницу и рассказать ей об институтских делах. — Не до того ей сейчас, вы о ней забудьте…

Итак, она была жива, она была в Москве и даже, возможно, жила по тому адресу, который мне дали, — просто сейчас ее не было дома. Что ж, это уже была неплохая информация, и я почувствовала себя значительно лучше.

— О, ну что вы — ну разве о ней можно забыть? С ее данными, с ее перспективами — нет, это невозможно! — Я уже утомилась от бесконечных восклицаний, но раз уж выбрала себе роль, надо было играть ее до конца. — Вы говорите, что ей не до того, — вы, наверное, имеете в виду учебу? Я знаю, что она учится в институте, то есть в лингвистическом университете, — но ведь это восхитительно, мы это только поощряем. И постараемся сделать так, чтобы работа совсем не мешала учебе, и…

— Да не будет она больше этим заниматься. — Голос явно осуждал профессию модели. — Не будет.

— Но… Но может быть, я могла бы поговорить с ней лично — ведь это такое будущее, такие заработки… — Я перевела дыхание, чувствуя, что моя восторженность вот-вот начнет давать сбои. — Если бы вы дали мне ее телефон, я бы…

— Вы про нее забудьте, — отрезал голос, и в нем послышалась финальность. — У нее сейчас своих проблем хватает — и со здоровьем, и вообще.

Ей пережить все надо — а потом об учебе думать…

— Да, да, я понимаю, — поддакнула, думая, не выразить ли соболезнования по поводу смерти Улитина. Конечно, черт знает, как ее мамаша относилась к этой связи, но ведь она сама начала об этом. — Я вас прекрасно понимаю, поверьте. Я слышала — это так ужасно, то, что случилось. Но… Но вы ведь знаете, что лучшее лечение — это работа. Ей нельзя быть сейчас одной, надо, чтобы люди были вокруг, чтобы Ира чувствовала, что она нужна, что жизнь продолжается, что у нее есть будущее, и притом блестящее будущее. И — деньги. Вы простите, что я говорю об этом, — но в наше время деньги имеют огромное значение, они позволяют нормально жить, они дают ощущение свободы. Тем более такой молодой девуш-.ке, которой так важно быть самостоятельной, ни от кого не зависеть, иметь возможность помогать родителям…

— Да… — Голос впервые утратил категоричность, видно, я уместно ввернула насчет помощи родителям. — Да, конечно… Только как она такая работать сможет?

— О, не беспокойтесь — мы создадим все условия! — Я не сомневалась, что такого предупредительного и внимательного работодателя, как я, Ире еще не попадалось — и никогда не попадется. И не только потому, что никакое агентство не стало бы так уговаривать никому не известную модель, — но и по той причине, что таких работодателей в природе не существует. — Конечно же, мы учтем ее состояние, разработаем щадящий режим, чтобы она втягивалась в работу постепенно. А осенью, когда у Иры закончится академический отпуск, она сама решит, как ей быть дальше, — может быть, она решит совмещать работу с учебой на дневном, может быть, перейдет на вечерний, у нас есть связи в ее университете, это решаемый вопрос. Главное, чтобы она работала у нас, для нас это очень важно, и для нее тоже — учеба ведь тоже стоит денег, как и все в наши меркантильные времена…

— Да, конечно… — В голосе были сомнения-но он был уже на моей стороне, голос, ему нравилось то, что я говорю. Хотя задумайся та, которая говорила этим голосом, она бы спросила себя, откуда я так много знаю про ее дочь.

И заподозрила бы что-то неладное. Но, видно, я была убедительна — или, возможно, она ни секунды не сомневалась, что ее дочерью могут так горячо интересоваться. И что ее дочь заслуживает, чтобы ей сулили золотые горы с бриллиантовыми вкраплениями. — Вы мне напомните, как вас зовут, — и телефон оставьте, я ей передам…

— Но мое имя ей ничего не скажет — у нас ведь новое агентство, мы еще не открылись, — выпалила я поспешно. — Наше имя будет греметь через несколько месяцев — мы уже богаче всех конкурентов, и при нашем подходе к девушкам у нас будут лучшие модели Москвы и России, — но пока… Может быть, я сама могу объяснить Ире, кто я и откуда и что именно ей предлагаю? Тем более хотя наш офис и отремонтирован — представляете, наши спонсоры купили особняк в самом центре, это так удобно и для нас, и для девушек, — там еще остались кое-какие мелочи, которые надо доделать. Мы туда въедем только через десять дней, а пока… А оставлять домашний телефон — я боюсь, что Ира меня не застанет, я все время в делах, все время на бегу. А так хотелось бы связаться с ней побыстрее, переговорить, заручиться ее согласием, может быть, даже подписать контракт — чтобы мы уже знали, что она с нами. Мы собираемся печатать буклеты к презентации — мы бы поместили там ее фотографию, поставили ее имя. И…

— Хорошо, я с ней поговорю. — Голос не был уверен в правильности того, что он делает, но, если честно, я устала выдавать идиотские монологи — и если еще не убедила его, то мне вряд ли бы это удалось уже. — Перезвоните мне завтра вечером.