Продается шкаф с любовником - Милевская Людмила Ивановна - Страница 18

Далила скептически осведомилась:

— С чего ты взяла?

— Хренов сам мне признался.

— Ты ври, да не завирайся. Как он тебе признался? Что, так и сказал: «Я Машу убил».

— Практически так и сказал, — невозмутимо подтвердила Галина.

Далила скомандовала:

— Рассказывай, как это было!

— Я, как ты меня и учила, опустила в тарелку глаза вяло жевала свой ужин и грустно вздыхала. Слава богу, после твоего торта это было несложно. Я изображала красавицу и тосковала, а Хренов искоса послеживал за мной, а потом не выдержал и пошел на контакт.

— Как пошел?

— Начал завязывать разговор. Я с ним не «вязалась», что называется, полный отказ.

— феноменально! Ты не вязалась! Уникальный случай в твоей биографии.

— Будешь язвить, перестану рассказывать, — пригрозила Галина.

— Все, молчу.

— Короче, я отделывалась любезными, но короткими «нет» и «да». Он стал делать мне комплименты, я и на них не клевала.

— Невозможно поверить! — опять не удержалась от ремарки Далила.

Галина «лягнулась»:

— Благодарность тебе недоступна.

— Хорошо, ты не клевала, и что было дальше?

— Дальше все было, как ты обещала: моя приветливая пассивность разожгла в нем любопытство. Он начал выспрашивать, отчего я грустна. Пришлось признаться (все, как ты учила), что недавно погиб мой друг.

Галина мстительно сделала паузу — Далила нетерпеливо воскликнула:

— И?!

— И Хренов сник. И затих. Я уже думала, что все испортила, что знакомство сорвалось, а он вдруг печально мне говорит: «Я вас понимаю. Несколько лет назад я пережил такое же горе».

— А ты?

— Я, не будь дурой, начала втюхивать: «Ах, у вас все не так, а меня мучает совесть! Я виновата в гибели Друга! Я не прощу себе никогда! Я его так любила!»

— А он?

— Он: «Я тоже ее любил, правда, узнал об этом только тогда, когда Маша была мертва. И меня тоже мучит совесть. И даже не совесть. Я сам не пойму, что меня мучит».

— Ну, надо же! — поразилась Далила. — И что было потом?

Галина, явно гордясь собой, сообщила:

— Потом мы (уже как родственные души) заговорили о постороннем. Все, как ты учила: слово за слово, он о мужском — о машинах, я о женском — о выпечке. А потом принесли торт. Будь он неладен! При одном слове «торт» меня сразу тошнит.

— Ты не беременна? — озабоченно осведомилась Далила.

— Беременна? Ты еще издеваешься? Сожрать два торта за день! Если б я знала, на что иду…

Разойтись Галине не удалось, подруга решительно ее перебила:

— Ближе к делу, пожалуйста. Этак я до утра не узнаю, чем закончился ваш разговор.

— Если ближе к делу, то я начала убиваться: «Ах, и я в тот страшный день пекла торт, его любимый, для друга старалась, а он погиб, не отведав даже кусочка».

Все, как ты учила.

Подавшись вперед, Далила впилась в подругу взволнованным взглядом.

— Слушай, что это за пятно у меня на ковре? — вдруг спросила Галина.

— Ты издеваешься?

— Нет, ты же видишь пятно.

— К черту пятно! Что было с Хреновым?!

— Он побледнел.

— И промолчал?!

— В том-то и дело, что нет! — победоносно сообщила Галина. — Ценой неимоверных усилий я вырвала у него признание!

Сильно рискуя, она сделала непозволительно длинную паузу, чем взбесила подругу. Однако Далила, досчитав до пяти, взяла себя в руки и спокойно спросила:

— Что он сказал?!

— Что и Маша перед смертью пекла его любимый пирог. И Хренов тоже его не попробовал. Пирог так и остался стоять на празднично накрытом столе.

— А как он узнал о пироге?

— Говорит, что Маша была именинница. Он тайно от всех к ней заходил.

Далила откинулась на спинку кресла и выдохнула растерянно и с изумлением:

— Похоже, ты права, Хренов и есть убийца.

— И это тебя удивило? — с непонятной обидой поинтересовалась Галина. — Или ты с ним знакома?

Подруга, впадая в задумчивость, еле слышно ответила:

— Нет, но как-то быстро и как-то легко мы все раскопали. Обычно так не бывает.

— Это у тебя не бывает, а у меня все быстро и очень легко, — парировала Галина и вдруг спросила:

— А почему ты меня послала именно к Хренову? Почему начала не с Мискина, не с Кроликова, Замотаева? Ты Хренова подозревала?

— Больше всех, — кивнула Далила. — А про Замотаева Лиза узнает от Наташи, его жены. И про Кроликова Лиза узнает, он телохранитель у Замотаева.

— А Мискин? — вдохновляясь, спросила Галина. — Я могу и с ним познакомиться!

— Ну уж нет, — испугалась Далила. — Мискин бабник, кобель.

— Нашла чем меня испугать.

— Ты здесь при чем? Разве умная Маша влюбилась бы в кобеля? Мискина я в последнюю очередь подозреваю. И потом, давай разберемся сначала с Хреновым. Нельзя же хвататься разом за всех.

— А я бы за всех мужиков разом схватилась, дай мне возможность, — горько вздохнув, призналась Галина.

— Ничего, я вылечу скоро тебя, — пообещала Далила.

Глава 12

Этой ночью Далила совсем не спала. Вернувшись домой, она засела за отчеты частного детектива, полученные от Верховского, — тщательно изучала все, что касалось Хренова.

Сергей Хренов Далилу сразу заинтересовал, потому она и послала к нему Галину. Он присоединился к компании в подростковом возрасте, но держался особняком. Как бы Верховский ни убеждал Далилу, что друзья монолит, она ему не поверила. Из его же ответов и было видно: их «монолит» состоял из трех составляющих: «Замотаев — Верховский», «Кроликов — Мискин» и одинокий Хренов. Кстати, перед тем как произнести фамилию Мискин, Верховский почему-то запнулся.

«Интересно почему?» — спросила себя Далила и вернулась к Хренову.

Именно Хренов Сергей цементировал коллектив.

Клуб мушкетеров уже распадался, когда он туда пришел. Этот клуб держался лишь на дружбе семей. Верховские, Мискины, Кроликовы и Замотаевы частенько встречались, отмечали праздники, дни рождения и другие события. Они собирали в ватагу своих детей.

Но дети вырастают и частенько заводят свои компании.

Хренов вовремя появился. Он был цепочкой, соединяющей две ячейки в одну. Хотя признанным лидером был Верховский, Хренов не прибился к его деловитой ячейке «Замотаев — Верховский». Не примкнул он и к веселой ячейке «Кроликов — Мискин».

Хренов дружил одновременно со всеми и в то же время был и своим, и чужим.

Именно в отстраненности Хренова Далила находила черты Вечного Принца. Из-за своего непостоянства он и примкнул к компании — там можно сфилонить. Ведь настоящая дружба требует больших духовных затрат, а Вечный Принц напрягаться не любит — он сливкосниматель. Он то загорится, то вдруг погаснет. Вечный Принц в вечном поиске.

Но, с другой стороны, Хренов очень успешно вел бизнес. Что это? Вечный Принц стал Королем? Возможно, но это ничего не меняет.

"Значит, Хренов переживает. Совесть покоя ему не дает. Интересная получилась конструкция, — размышляла Далила. — Вечный Принц влюбляется в Золушку. Точнее, Золушка влюбляет в себя Вечного Принца, потому что Хренов сначала влюбился в Наташу, а Маша его отбила. Но держала свою победу в секрете.

Он ей помогал. Почему? Боялся Верховского?

Нет, не годится. Не Верховского он боялся.

Кого? Почему Хренов скрывал чувства к Маше?

Чтобы не подставлять ее? Он знал, что его любит Наташа? У них был роман? Он не хотел разрушать дружбу сестер?

Похвальные побуждения, но мужчины редко им следуют. Тогда в чем дело? Почему он скрывал?

Маша флиртовала с другим?

Точно! С кем-то из «монолита», но с кем? Кого Хренов боялся? Кроликова?

Маша могла его полюбить? Он красавец, но простоват.

Замотаев? Но когда у них сладилось? Тот с братом не расставался — бизнес общий. К тому же Замотаева брат прочил в мужья Наташе.

С Мискиным был роман? Мискин бабник. Маша могла с ним поиграть, голову поморочить, и только…

Ой, что это?"

Размышляя, Далила листала отчеты детектива, нанятого Верховским. На странице мелькнуло: «Алиби Хренова».