Продается шкаф с любовником - Милевская Людмила Ивановна - Страница 26

— Ты мне брось! Интеллигентские штучки свои на пациентах практикуй, а я сама знаю, как с кем обращаться. Еще не хватало, чтобы я оставляла подругу ради какого-то кобеля.

— Да дело несрочное, встретимся завтра…

— Какое «завтра»? Где я и где завтра? И ты в последнее время в клуб ни ногой. Куда ты пропала?

Далила вздохнула:

— Дела.

— Ну да, у тебя дела, а я просто так, пописать, — возмутилась Бойцова. — У меня рискованный бизнес, но я регулярно в клуб забегаю.

— Еще бы, ты у нас президент.

— А ты у нас главный лектор. «Членши» уже возмущаются, лекций хотят, а она, видите ли, занята.

— Но ты сама мне брата Наташи подсунула, — рассердилась Далила.

— Ну да, и ты сразу на меня взвалила Наташу. Ой! — Бойцова захлебнулась от внезапно нахлынувших мыслей:

— Я же тебе про Наташку много чего узнала! А что у тебя с Матвеем?!

Далила пожаловалась:

— Он меня подловил. Сегодня я с ним разговаривала.

— Да ну?! С ума ты сошла!

— Я случайно. Так получилось.

Елизавета ругаться не стала, вошла в положение.

— Представляю, как тебе тошно, — вздохнула она и азартно воскликнула:

— Все! Это судьба! Нам надо встретиться! Немедленно дуй ко мне!

— На ночь глядя?

— Тебе надо выговориться!

На энергичное общение Далила настроена не была, а потому испугалась:

— Нет, я не могу. Я уже растрепала прическу, сняла макияж, намазала кремом лицо…

Елизавета ее перебила:

— Зато я при полном параде! Встречай! Еду к тебе!

Вешая трубку, Далила посетовала:

— Ну вот, напросилась.

И отправилась готовиться к приему подруги. Первым делом она стянула с себя дорогое красивое платье, то, которое смахивает на плащ. Вместо него надела старый домашний халат. Волосы намотала на бигуди, сняла с лица макияж и, пользуясь случаем, нанесла на лоб и щеки французский крем — новое слово в уходе за кожей, очень питательный и голубой (видимо, моде согласно).

Едва Далила успела все это проделать, как раздался звонок в дверь. Бойцова пришла не одна, рядом с ней топтался стильно одетый красавец-гигант. Увидев голубое лицо Далилы, оба испуганно отшатнулись, а потом расплылись в улыбках: он — в смущенной, Лиза — в довольной.

Еще бы, так подругу подставить — вот она, настоящая радость.

Сама Елизавета была восхитительна: на лице дорогая косметика, волосы модно зачесаны, силиконовая грудь соблазнительно выступает из роскошного платья, на ногах сумасшедшей цены сапожки из крокодила, в ушах бриллианты неприличных размеров.

Короче, полный отпад!

А что противопоставила этому блеску Далила? Что у нее? Вместо лица — голубой лоснящийся крем, вместо волос — бигуди, вместо платья — старый затертый халат, вместо туфель — стоптанные шлепки.

Вот оно, коварство подруги!

Бойцова, окинув победоносным взглядом Далилу, небрежно кивнула на «френда»:

— Это Зевс. Мой воздыхатель и стриптизе?.

Тот со словами: «Я Зевс» — отвесил низкий поклон.

Далила растерянно пискнула:

— Я Далила.

Он важно кивнул и, завладев ее правой рукой, галантно нанес поцелуй, обронив:

— Очень рад.

— Очень приятно, — сообщила Далила, чувствуя себя дурой набитой.

Елизавета вошла в положение и разрядила напряженную обстановку. Сунув Зевсу пакет, она отправила его на кухню:

— Иди сваргань нам коктейли.

Заметив в глазах подруги испуг, Лиза снисходительно пояснила:

— Фруктовые. Минимум алкоголя. По три капли красненького, для крови. В нашем возрасте пора повышать гемоглобин.

— Гемоглобин повышать я не против, — шепнула Далила, утягивая подругу в гостиную и пристраивая ее на диван, — но зачем ты притащила с собой стриптизера? Знала же, в каком я неприбранном виде.

— Ерунда, — отмахнулась Бойцова, — он альфонс.

Я неплохо ему плачу.

— Ты-то платишь, но я-то нет. За что он должен страдать? Хотя бы пойду причешусь.

Елизавета запротестовала:

— Много чести ему, такая сиди, домашняя. Я такую тебя больше люблю.

— Еще бы! — рассмеялась Далила. — Как думаешь, может, мне еще в дегте вымазаться, а потом покататься по перьям? И мешок на голову не забыть бы надеть.

— Да ладно тебе, — рассмеялась Бойцова и крикнула в сторону кухни:

— Зевсик, на коктейли даю полчаса!

— Не слишком ты строго с ним?

Елизавета махнула рукой:

— Нормально.

Она озорно стрельнула главами и, приблизив губы к уху Далилы, со сдавленным смехом шепнула:

— Представляешь, «насвистела» ему, что садизмом страдаю. Теперь вот играем в «хозяйку и раба». Он старательно терпит мои издевательства, выполняет все приказания. Полный балдеж! Видела бы ты, как я его унижаю!

Елизавета восторженно закатила глаза — Далила смущенно покашляла.

Заметив осуждение во взгляде подруги, Бойцова спохватилась и пояснила:

— Не бесплатно унижаю, конечно же, не бесплатно. Отлично плачу.

И тут же, хлопнув себя по обтянутым платьем ляжкам, воскликнула:

— Ну, молодежь! На что угодно за бабки пойдет!

— Тише ты, — прошипела Далила. — Моя молодежь напахалась и спит.

— Прости, я плохую молодежь имела в виду, — бросилась оправдываться Елизавета. — Ты же знаешь, я уважаю простых работящих людей. Я охотно им помогаю.

Пользуясь удачным моментом, Далила уставилась на бриллианты подруги и сообщила:

— На днях я покупала на рынке у Надежды морковь…

Бойцова ее перебила;

— Я тоже приказала своей кухарке не в супермаркете овощи покупать, а на рынке. Борюсь с угрызениями совести всеми методами, как ты рекомендовала. Надо же и простым людям дать заработать.

— Я знаю, ты добрая, — похвалила ее Далила и, не сводя глаз с бриллиантов, скорбно начала перечислять беды Надежды:

— У нее высшее образование, но она овощами торгует, ноги у нее очень больные, из глубинки она, мужа нет, трое детей…

Елизавета нахмурилась:

— Сколько ей лет?

— Сорок пять.

— Не могу к себе ее взять, неперспективная. Была бы моложе…

Далила схватила подругу за руку:

— Не за нее я прошу, у Надежды старшая дочка очень способная, она хочет учиться, но денег в семье не всегда на еду хватает…

— Опять ты меня напрягаешь! — возмутилась Бойцова. — Пойми, совесть совестью, но не могу я обогреть весь белый свет!

— Я давно тебя не просила!

— Аргумент очень веский! Будто не знаю, как ты «членш» моих все это время трясла: одна уже лечит кого-то, другая — на работу устраивает. Не элитный клуб, а общество благотворительности.

— Да я ради их же здоровья стараюсь. И ты должна о здоровье своем позаботиться.

— Только этим и занимаюсь, — раздраженно рассмеялась Елизавета.

Далила, скептически покачав головой, сообщила:

— Я вижу. Ты только что на моих глазах унижала человека, мужчину. Думаешь, твоя совесть тебе это простит? С подсознанием шутки плохи.

Елизавета выдвинула веский довод в свое оправдание:

— Все люди не ангелы.

— Правильно, потому мы и болеем. Но ты же грамотная, знаешь, что против разъедающего действия плохих поступков есть сильное средство: хороший поступок. Сколько раз тебе говорить, сделала гадость, тут же сделай добро. Тогда совесть твоя успокоится и не будет тебе вредить соматическими расстройствами: сердечными болями, язвой, гастритом и прочим.

— Это похоже на вымогательство, — возмутилась Бойцова.

— Пусть вымогательство, — согласилась Далила, — даже хуже, это шантаж. Но что я могу поделать, если наукой точно установлено: невроз — плод больной совести, а все болезни от нервов. Вот сидишь ты, молодая, красивая, увешанная бриллиантами, и не хочешь понять: нельзя быть счастливой в нищей стране. Ты рабов себе Покупаешь, а Надежда лекарство для ног не может купить. Ты блещешь прогрессивными взглядами, ратуешь за женское равноправие, а умная дочка Надежды на рынке стоит, потому что надо сестричек кормить.

Елизавета схватилась за голову:

— Ладно, все, отстань, я помогу, пусть завтра утром девчонка зайдет, все сделаю!