Продается шкаф с любовником - Милевская Людмила Ивановна - Страница 46

Мысленно Далила отметила: «Цветы, значит, были, но не хризантемы. Впрочем, возможно, он врет».

— Вы видели Машу в тот день? — спросила она.

Мискин вяло покачал головой.

Она отказалась принять ответ в такой форме и повторила вопрос. Он неохотно ответил:

— Нет, я Машу больше не видел, ни утром, ни вечером. Только на похоронах.

Далила об этом знала из материалов дела, предоставленных ей Верховским. Знала, и все же спросила:

— Вы не были на месте преступления?

— Я же сказал, нет.

В голосе Мискина послышалось легкое раздражение. Далиле это понравилось, она решила усилить напор.

— А с кем из друзей вы обсуждали Машину смерть? — строго спросила она, словно заранее осуждая за это.

— Ни с кем.

— Вообще?

— Вообще. Андрей мне сказал, что Машу убили, что тут обсуждать?

— А с Кроликовым вы говорили о гибели Маши?

— Да! — вспомнил Мискин. — С Кроликовым говорил. Я к нему заезжал…

— Зачем? — поспешно перебила его Далила.

— По делу.

— По какому?

— Не помню уже.

— Хорошо, вы заезжали и что ему говорили?

— Ничего, только то, что Машу убили.

— И не обсуждали, при каких обстоятельствах это произошло?

Мискин взорвался:

— Как я мог обсуждать то, о чем ни я, ни Кроликов понятия не имеем?

Еще изучая документы, предоставленные Верховским, Далила обнаружила странный факт, отмеченный детективом: все друзья, начиная с Хренова и заканчивая Мискиным, утверждали, что никогда не обсуждали обстоятельств, при которых погибла Маша.

Никто из них не был на месте преступления, никто не видел Машу убитой, никто понятия не имел, в какой обстановке она погибла.

Теперь уже она знала, почему эта тема оказалась запретной — на месте преступления были все, Маша нарочно их собирала. Именно поэтому все старались об этом ужасном моменте не вспоминать. Отчасти чтобы не проболтаться, отчасти из-за угрызений совести, отчасти от нежелания доставлять себе неприятности.

Из этого следовало, что и Мискин видел Машу утром. Но какой? Живой? Или она уже на полу лежала?

Далила, в который раз, упрямо повторила вопрос:

— Значит, вы никогда не говорили с друзьями про тот трагический день?

Мискин, с трудом сдерживая гнев, ответил:

— Да, вы правильно поняли.

— Значит, вы Машу не вспоминали?

— Мы вспоминали Машу только живой и веселой.

— С кем вспоминали?

Мискин успокоился, откинулся на спинку кресла и ответил:

— Вспоминали все вместе: я, Кроликов, Хренов, Замотаев, Наташа, Андрей.

— А чем вы объясняете тот факт, что она испекла ваш любимый пирог? — мимоходом поинтересовалась Далила.

Мискин пожал плечами:

— Не знаю.

Торжествуя, она воскликнула:

— Значит, вы знаете про пирог?!

Он оказался умней и находчивей, чем ожидала Далила, он ответил невозмутимо — ни одни мускул не дрогнул на его холеном лице.

— Теперь уже знаю, когда вы сказали, — ответил Мискин.

Она попыталась достать его новым вопросом:

— А почему вы рассказали Кроликову о смерти Маши раньше, чем об этом узнал Верховский?

— Вовсе не раньше. Я отправился к Кроликову именно после встречи с Андреем. Я до сих пор не знаю точного времени, когда Маша погибла, я ничего не узнавал и не сопоставлял.

И Далила поняла: "Проиграла! Его мне не одолеть!

А ведь он убил Машу! Он!"

Уже без всякой надежды на успех спросила:

— Что за история с пирогом? Почему он у всех любимый?

Мискин просветлел — лицо его стало мягче, добрее., — Мы же детьми у Верховских всегда собирались, — задумчиво, явно возвращаясь в детство, сказал он. — Там квартира просторней, и бабушка Андрея нам всегда рада была. Она-то и кормила нас пирогом, ее фирменным.

— Можно узнать подробней, каким? — попросила Далила.

— Я рецепта не знаю. После смерти бабушки только Маша пекла этот пирог, но редко. Песочный с абрикосово-ликерной начинкой, и все это щедро сдобрено фундуком. Представляете?

Далила мигом представила и поделилась своим впечатлением:

— Да, наверняка вкуснотища.

Лицо Мискина расплылось в довольной улыбке:

— Еще какая!

Он снова нахмурился:

— Нам было двенадцать, когда бабушка умерла.

С тех пор Пирог редко есть приходилось. Маша редко его пекла, — повторил Мискин.

«И все же рискну», — решилась Далила.

— Скажите, Борис, — проникновенно спросила она, — вы такой умный, порядочный, вдумчивый и логичный. Чем вам Кроликов насолил? Зачем вы ему «ТТ» подложили?

Убаюканный Мискин подпрыгнул:

— Какой «ТТ»? Ничего я не подкладывал! И вот тут он «поплыл»: побледнел, покраснел, глаза забегали беспомощно и лихорадочно.

Его паника вдохновила Далилу.

— Именно из этого пистолета была убита Маша Верховская, — заверила она. — Пистолет марки «ТТ»

Наташа подобрала возле трупа бандита и долгое время хранила у себя. Тайком от брата она ездила на дачу к Морковкиной и палила по дереву. Пули из дерева и пуля, которой была убита Маша, выпущены из того «ТТ», что вы подбросили Кроликову. Экспертиза это уже доказала.

— Какая экспертиза?

— Баллистическая.

— Я ничего не знаю, ни про «ТТ», ни про пули, ни про экспертизу.

Мискин юлил и делал это весьма неумело. Бегающие глаза и трясущиеся руки выдавали его крайний испуг.

Далила уверенно констатировала:

— Это вы украли пистолет у Наташи. Отпираться не стоит. У меня есть свидетель.

— Да нет же! — неестественно тонким голосом взвизгнул Мискин. — Никого я не убивал! Пистолет мне Верховский подбросил! А я его Кроликову перепулил!

Заявление Мискина прозвучало сенсационно. Далила опешила:

— При чем здесь Верховский?

Мискин зло пояснил:

— А при том. После встречи с ним я и обнаружил пистолет в своем бардачке. И следом (ну надо же! совпадение!) на хвост мне сели менты. Долго я мотал их по городу, пока к Кроликову во двор не заскочил. Не по злобе и не из подлости, просто Кроликов рядом жил. Я зашел к нему, спрятал в его столе пистолет, сообщил о гибели Маши и отбыл.

Далила оцепенела.

— Выходит, вы заходили к Гоше после встречи с Верховским?

— Правильно, так и было, — процедил сквозь зубы Мискин и, презрительно оттопырив губу, добавил:

— Если хотите знать мое мнение, сам Верховский сестрицу и замочил.

— Зачем? — поразилась Далила.

Мискин сник:

— Из-за наследства.

Глава 33

Далила Самсонова дожала Бориса Мискина, но радости удовлетворения не испытала. Мискин рассказал, как все было на самом деле, но страшной горечью легла его правда на сердце Далилы.

В тот трагический день Борис Мискин действительно собирался на свидание с дамой. Он действительно был в Машу влюблен, но платонически, а плоть требовала своего. Свое Мискин давал плоти, щедро и на каждом шагу.

Машин звонок застал его в магазине. Он только что купил для своей дамы огромный букет и предвкушал наслаждение, тут-то и позвонила ему Маша Верховская. Она плакала. Мискин не удивился. Все знали, что у сестер пора сложная: ссоры, разборки. Да и с братом у Маши не ладилось.

Мискин, мгновенно забыв про свидание с дамой, отправился к Маше — букет, разумеется, отправился с ним.

В этом месте Далила снова спросила:

— Букет хризантем?

Он удивился:

— Дались вам хризантемы! Хризантемы я терпеть не могу, как и Маша. Неживой, искусственный какой-то цветок. Я покупал даме лилии, с ними к Машеньке и пошел.

— Следовательно, вы предпочли Машу даме, — заключила Далила.

Мискин почувствовал себя уверенней и даже усмехнулся:

— Простите за каламбур, но дам у меня в жизни много, а Маша одна. Я любил ее как раз потому, что она никогда не произносила «дам». Она умерла, так и не сдавшись. За это я до сих пор Машу люблю.

— До сих пор?

— Да.

Она удивилась:

— Не пойму, что у вас за игра была с Машей. Мне казалось, что через Машу вы подбирались к Наташе, а вы меня убеждаете, что до сих пор влюблены только в Машу. Все остальные — для плоти?