Вид транспорта — мужчина - Милевская Людмила Ивановна - Страница 53

Дальнейшее замелькало с невероятной скоростью и было похоже на страшный сон. В руках у Добрыниной оказался пистолет, Денисия вскочила, бросилась отнимать оружие, прозвучал выстрел, и одновременно с ним раздался страшный грохот. Почувствовав тяжелый удар в плечо, Денисия рухнула на пол, и в этот момент дверь распахнулась — кабинет заполнился людьми. Среди них она увидела Аронова.

Он бросился к Денисии, схватил ее на руки и, мчась по коридору, на русском языке начал отчитывать Машикули, который виновато трусил за ними.

— Я, черт возьми, говорил вам, пора! Зачем вы тянули? — ругался Аронов.

— Я хотел, чтобы она побольше рассказала, — оправдывался Машикули по-французски. — Нужны же улики. Я не думал, что Карлуша решится стрелять.

Денисия была в сознании, она даже боли не ощущала, но видела, как по ее белой курточке расползается красное пятно. Ей стало страшно. Она, обхватив здоровой рукой шею Аронова, испуганно взглянула на него и растерянно спросила:

— Я не умру?

— Крошка моя, любимая, ты будешь жить, — ответил он.

В его глазах было столько боли, что Денисия поняла: он действительно ее любит.

Глава 13

Уже в госпитале Денисия узнала от Аронова (он не отходил от ее кровати), что Добрынина застрелилась.

— Ну вот, — сказала она, — вы не зря в Париж прилетали. Теперь у вас есть сенсационный материал.

Аронов покачал головой:

— О таких историях в СМИ не поминают. Слишком важные персоны замешаны в этом деле. Мне не дадут и слова сказать из всего, что я разведал.

— Вы что же, это только сейчас узнали? — удивилась Денисия.

— Нет, я всегда это знал.

— Зачем же в Париж прилетели?

— Чтобы обезвредить Добрынину, — признался Аронов.

Она поразилась:

— Так вы знали, кто она?!

— Да, я практически это знал и был раздосадован, когда увидел вас в самолете, летящем в Париж.

Я сразу предположил, что вы начнете везде соваться и испортите мне весь план.

Денисия обиженно поджала губы:

— Вот вы какой. Оказывается, вы из тех, которые женщинам не доверяют, потому что считают их всех дурами.

Аронов усмехнулся и возразил:

— Нет, я из тех, кто не любит подвергать опасности жизнь любимой женщины.

Денисия помрачнела.

— Прошу вас, — сказала она, — не мучайте меня, не говорите мне о своей любви. У меня есть жених, он на войне, он мне верен, и мне кажется, что, слушая вас, я его предаю.

— Хорошо, — согласился Аронов. — Я не буду больше об этом говорить, но ответьте мне на один вопрос. Скажете правду?

— Я теперь никогда не лгу, — гордо сообщила Денисия.

Он с улыбкой кивнул и спросил:

— Неужели у меня нет никакой надежды понравиться вам?

— Вы мне очень нравитесь, но у меня есть жених.

Он любит меня, а я люблю его.

— Но он не может любить вас так, как я!

— Почему?

— Потому что никто так любить не может! — горячась, воскликнул Аронов и, рассмеявшись, перевел свой порыв в шутку. — А если бы я признался вам в любви с экрана телевизора, признался на всю страну, неужели и тогда ваше сердце не дрогнуло бы? — спросил он.

Денисия задумалась, представила, как телезвезда Аронов признается ей в любви и об этом узнает вся страна…

— Ну, не знаю, — усомнилась она. — Может, сердце мое и дрогнуло бы.

— И что бы вы тогда сделали? — расхохотался Аронов. — Так, с дрогнувшим сердцем, за своего Гусарова замуж и пошли бы? И потом стали бы ему лгать, что терпеть не можете этого журналюгу-телезвезду?

Денисия тоже рассмеялась.

— Нет, — сказала она, — я не стала бы ему лгать.

— А как же я об этом узнал бы, о том, что ваше сердце дрогнуло? — уже серьезно спросил Аронов. — Вы что, первая мне позвонили бы?

И она серьезно ему ответила:

— Нет. Я опять надела бы передник и покатила бы тележку по проспекту к тому клубу, где мы с вами встретились. Шла бы, как в тот раз, выкрикивая: «Беляши! Пирожки! Налетай! Подходи!»

— Смотрите, — погрозил ей пальцем Аронов. — Ловлю вас на слове и на всякий случай сообщаю: в том клубе я регулярно бываю по четвергам.

— Ой, что мы все о глупостях болтаем, — рассердилась Денисия. — Расскажите мне лучше, откуда вы узнали, что Добрынина и есть Карлуша?

— Провел небольшое журналистское расследование и в результате узнал, что последний звонок жениху Федоры был из российского офиса Добрыниной.

Таким образом она попала под подозрение, а когда есть подозреваемый, находятся и улики.

— А как вы узнали, что она была любовницей Воровского?

Аронов удивился:

— Любовницей Воровского? С чего вы взяли?

— Она сама призналась, что они с Воровским занимались в одном драмкружке.

— Но любовницей она была не его, а генерала Серова.

— Генерала Серова? Это же начальник моего Саши.

— Тогда можете своему Саше передать, что этим начальником уже занимаются соответствующие органы, — сообщил Аронов.

— Обязательно передам, — кивнула Денисия и задумалась.

— Хотите спросить про «жука»? — догадался Аронов.

— А что про него спрашивать? — рассмеялась Денисия. — Я действительно глупая. Вы так грубо его в мою сумку тогда подложили, даже драку затеяли — уж сама догадаться могла бы. Да, — кивнула она своим мыслям, — давно бы могла догадаться. Я чувствовала, что вы меня всячески не пускаете к этой Добрыниной, стрелки на Валева переводите, но понять не могла почему.

— Теперь поняли? — спросил Аронов.

— Теперь я все поняла, — кивнула Денисия и грустно добавила:

— И теперь я совсем другая.

В госпитале Денисию держали недолго — рана оказалась пустячной. Перед самой выпиской ее навестил Бертран Машикули.

— Признавайтесь, барышня, — с лукавой улыбкой спросил он, — вы не держите на старика зла?

— Откуда у меня на вас возьмется зло? — удивилась Денисия.

Машикули расхохотался:

— Я же не про себя, я про старика вас, барышня, спрашивал. — И тут же серьезно добавил:

— Так это правда, вы действительно не сердитесь на меня за то, что с вами хитрил?

— Вы очень хороший, — с доброй улыбкой сказала Денисия. — Я вам за все благодарна.

— Это правда?

— Я никогда не лгу, — запальчиво заявила она, и Машикули загадочно ей ответил:

— Коли так, милая барышня, раз вы всегда говорите только правду, мы еще встретимся.

Смысл этой фразы стал ясен Денисии позже, уже в Москве.

В Москву она вернулась вместе с Ароновым.

В аэропорту он грустно сказал:

— Ну вот и все, ваши проблемы, похоже, наконец разрешились. Можно расстаться.

— Да, — безрадостно кивнула Денисия. — Пора прощаться.

Аронов пристально на нее посмотрел:

— А почему-то не хочется. Теперь вы куда?

Она без запинки ответила:

— От Зои мне осталось кое-какое наследство: немного денег и драгоценности. Они хранятся у свекрови Ларисы, у нашей доброй Асии. Теперь я квартиру себе в Подмосковье куплю и примусь за дела. Планов у меня громадье.

Он удивился:

— А почему в Подмосковье?

Денисия усмехнулась:

— Потому, что на приличную московскую квартиру денег не хватит.

Заметив его порыв, она поспешила добавить:

— Нет-нет, спасибо, помощи не предлагайте.

Я должна заработать сама.

Аронов, лукаво прищурив глаза, сообщил:

— За это вы мне и нравитесь.

Он хотел сказать: «За это я тебя и люблю», — но не посмел. Лишь небрежно спросил:

— Номерок свой оставить мне не хотите? Звякнул бы вам от скуки когда-нибудь, потом, в грядущем, если завтра же не забуду про вас.

И, не дожидаясь ответа, он повернулся, буркнул «прощайте» и бодрой походкой пошел от Денисии прочь. Злой и обиженный, твердя себе: «Выбрось ее из головы. Ты ей не нужен. Где твоя гордость?»

Но она, удивляясь самой себе, вдруг окликнула:

— Куда же вы? А номерок?

— Что-о? — не веря своим ушам, оглянулся Аронов. — Вы хотите оставить мне свой телефон?

— Да, конечно, — деловито кивнула Денисия и, совсем уж поражаясь себе, щедро выдала ему номер сотового Зои, тот, по которому только Саша звонил.