Как он похож на ангела - Миллар Маргарет - Страница 26

– И то и другое.

– Тем не менее она говорит, что страдает. Разве существует на свете бодрое, счастливое страдание?

– Да. Если человек хотел быть наказанным и его наказали. Или если он знает, что в конце его ожидает что-то хорошее.

– Как, например, большая сумма денег.

Она взглянула на темную, в разводах от мазута волну, плескавшуюся о борт "Руфи".

– Денег давно нет, мистер Куинн. Часть она раздала, часть – проиграла. Альберта писала мне, что почти все уик-энды проводила в Лас-Вегасе, а мама и Джордж думали, что она в Сан-Франциско или Лос-Анджелесе ходит по магазинам и театрам. Смешно, правда? Никогда в жизни не подумала бы, что Альберта играет.

– В Лас-Вегасе – тысячи женщин, о которых никто бы и никогда такого не подумал.

– Удивительное пристрастие, особенно если раз за разом проигрываешь.

– Когда раз за разом проигрываешь, – сказал Куинн, – остановиться особенно трудно.

Миссис Агила грустно покачала головой.

– Подумать только! Год за годом, рискуя, воровать деньги, а потом выбрасывать их на ветер. У меня это не укладывается в голове, мистер Куинн. Альберта никогда не действовала импульсивно. Она свою жизнь планировала – методично, минуту за минутой. У нее все было продумано, начиная от суммы, которую она могла потратить на новое платье, и кончая маршрутом, которым она ездила на работу. Она даже в кино ходила, предварительно рассчитав каждую секунду. Если фильм начинался в половине восьмого, то ужин подавали ровно в шесть, а к семи посуда уже была вымыта. С ней невозможно было нигде бывать: я все время ощущала, как, делая одно, она в то же время планирует следующий шаг.

"Интересно, какой шаг она планирует сейчас, сидя в тюрьме? Если Ронда прав, она оттуда не скоро выйдет", – подумал Куинн.

– Насколько я понял, Альберта попалась на очень незначительной ошибке, – сказал он.

– Да.

– Другой человек тоже совершил незначительную ошибку, последствия которой были еще тяжелее.

– Какой человек?

– В тот вечер, когда О'Горман исчез, он торопился на работу – исправить ошибку, которую сделал днем. Двое бухгалтеров, две незначительные ошибки, две изломанные судьбы в одном маленьком городе в течение одного месяца. Добавьте к этому тот факт, что О'Горман работал в свое время у Джорджа Хейвуда и что он наверняка знал Альберту хотя бы в лицо. Добавьте и тот факт, что, когда я появился в Чикото и стал задавать вопросы об О'Гормане, вашему брату стало так интересно, что он забрался в мой номер в мотеле и обыскал его.

– Если бы вы знали Джорджа, то не стали бы этого говорить.

– Я пытаюсь с ним познакомиться. Пока – безрезультатно.

– А что касается ваших подозрений, то вы забываете, что, когда О'Горман исчез, полиция проверила все варианты. В Чикото, по-моему, допросили каждого. Джордж посылал мне "Чикото ньюз".

– Зачем?

– Думал, мне будет интересно, раз я из Чикото и немного знала О'Гормана.

– Немного?

– Видела его в банке. Красивый мужчина, но в нем было что-то отталкивающее, женственное. Может, я к нему слишком сурова, но из-за этой женственности он мне был неприятен.

– Некоторым женщинам такие мужчины нравятся, – сказал Куинн. – Вы говорили, что не были знакомы с Мартой О'Горман?

– Мне ее однажды показали на улице.

– Кто показал?

Она мгновение поколебалась.

– Джордж. Она ему нравилась, и он не понимал, зачем ей такой нескладный муж, как О'Горман.

Несмотря на все, что рассказывала ему о своем браке Марта, Куинн был полностью согласен с Джорджем.

– И серьезно она ему нравилась?

– Если бы она не была замужем, он бы увлекся ею всерьез. Жаль, что этого не случилось. Джорджу нужна жена. Он овдовел, когда ему исполнилось всего тридцать лет. Чем дольше он ждет, тем дольше живет дома с мамой и тем труднее ему будет уйти. Я знаю, я уходила. Осталась – погибла бы.

"Тут за каждым углом – Джордж Хейвуд", – думал Куинн. Неужели связью между двумя историями, которую он заподозрил с самого начала, была не Альберта Хейвуд, как он думал, а Джордж? Джордж и Марта, солидный бизнесмен и безутешная вдова. Что, если Марта ждет, когда Джордж решится уйти из-под материнской опеки, и поэтому не выходит замуж? "Тогда их двое, – думал Куинн, – Вилли Кинг и Марта О'Горман. Бедная Вилли, у нее нет шансов".

– Вы сказали, что Джордж был очень привязан к Альберте. Она отвечала ему взаимностью?

– Даже чересчур.

– Что?

На щеках у Руфи выступили маленькие алые пятна, она крепко держалась за поручень, словно боялась упасть.

– Наверное, не стоило так говорить. Я не психолог, и нечего мне копаться в чужих душах. Только... я уверена, что Джордж ошибся, когда вернулся после смерти жены к маме. Джордж был отзывчивым, деликатным человеком, способным любить и отвечать на любовь – я имею в виду настоящую любовь, а не тот невроз, которым страдают мама и Альберта. Да, я плохой человек, если так о них говорю, но они возненавидели меня из-за Фрэнка. Вот какой длинный ответ на короткий вопрос.

– Ничего страшного, миссис Агила.

– А если по существу – да, Альберта очень любила Джорджа. Если бы его не было все время рядом, ее жизнь сложилась бы по-другому, более удачно, и ей не пришлось бы искать отдушину в Лас-Вегасе. Вышла бы замуж, как другие женщины. Я думаю, Джордж это понимает, вот почему он к ней ездит, он чувствует себя виноватым, и они оба мучаются, глядя друг на друга... Господи, какая тоска! Не хочу об этом думать! Наверное, все, что я вам наговорила, означает одно: я их терпеть не могу! Всех троих! И не желаю, чтобы Фрэнку или детям хоть как-то пришлось иметь с ними дело!

Куинн опешил, настолько сильным был этот взрыв ненависти, но и Руфь сразу пришла в себя и виновато оглянулась, боясь, что кто-то ее услыхал. Затем она робко улыбнулась Куинну.

– Фрэнк говорит, так всегда бывает, когда речь заходит о моей семье: сначала я веду себя очень сдержанно, а кончаю истерикой.

– Дай Бог, чтобы все истерики, которые мне приходилось наблюдать, были бы такими спокойными.

– Понимаете, мне от моей семьи нужно одно: чтобы меня оставили в покое. Когда я смотрела, как вы поднимаетесь сюда, чтобы говорить об Альберте, я чуть не столкнула вас в воду.

– Хорошо, что удержались, – сказал Куинн. – Это мой единственный костюм.

Когда он вернулся на "Красу морей", было пять часов. Адмирал, одетый в белоснежный китель, нервно расхаживал по палубе, и лицо его кривила злобная гримаса.

– Куда ты, гад, запропастился? Ты должен быть здесь двадцать четыре часа в сутки!

– На волнорезе загорала потрясающая блондинка, очень похожая на Элси. Я решил проверить, и это действительно оказалась Элси...

– Что ж ты болтаешь, мать твою! Зови капитана! Немедленно снимаемся!

– ...Элси Дулитл из Спокана. Классная девица!

– Ах ты дрянь, – сказал Конноли. – Все шутишь, да? За мой счет, да? Зубы тебе пересчитать надо.

– Испачкаете костюмчик.

– Был бы я на двадцать лет моложе...

– Двадцать лет назад ты был все тем же безмозглым пьянчугой, который и болонки обставить не мог, если не передергивал.

– Я не передергивал! – заорал Конноли. – Я в жизни никого не обманывал! Извинись сию минуту, или я подам на тебя в суд за клевету!

Куинн хмыкнул.

– Я тебя засек еще во время первой игры. Ты или бросай жульничать, или бери уроки.

– Но ты выигрывал! Как же ты выигрывал, если я жульничал?

– Я брал уроки.

У Конноли отвисла челюсть, как у попавшегося на крючок палтуса.

– Так ты меня обобрал? Вор, вот ты кто!

И он принялся звать капитана Макбрайда, матросов, полицию, спасателей. На шум сбежалось человек шесть. Куинн спокойно спустился по трапу, не дожидаясь выдачи жалованья. В кармане у него лежало долларов триста, что примерно соответствовало четырехдневной оплате из расчета семьдесят пять долларов в день. Ему было приятно, что он выиграл эти деньги.