Гимн Лейбовичу - Миллер-младший Уолтер Майкл - Страница 16

16

Брат Франциск Джерард из Юты на следующий год вернулся в пустыню и снова постился в уединении. Он возвратился слабый и истощенный, и вскоре был вызван к аббату Аркосу, который захотел узнать, не вел ли он на этот раз бесед с представителями небесных сил.

– О нет, мой господин аббат! Днем там не было ничего, кроме канюков.

– А ночью? – подозрительно спросил аббат.

– Только волки, – сказал Франциск и осторожно добавил: – Я так думаю.

Аркос решил не обсуждать осторожную поправку, а просто нахмурил брови. Как заметил брат Франциск, нахмуренный взгляд аббата служил источником некоей энергии, которая преодолевала пространство с определенной скоростью и была еще не очень хорошо изучена, если не считать испепеляющего воздействия на любой поглощающий ее предмет, причем в качестве этого предмета обычно выступал постулант или послушник. За то время, что протекло до следующего вопроса, Франциск поглотил пятисекундную вспышку этой энергии.

– Ну, а как насчет прошлогоднего дела?

Послушник судорожно сглотнул.

– Старик?

– Старик.

– Да, дом Аркос.

Стараясь, чтобы в его тоне не промелькнуло даже намека на вопрос, Аркос пробубнил:

– Всего лишь старик. Никто больше. Теперь мы убеждены в этом.

– Я тоже думаю, что это был всего лишь старик.

Отец Аркос утомленно потянулся за ореховой линейкой.

Удар!

– Deo gratias!

Удар!

– Deo...

Когда Франциск был отпущен в свою келью, аббат крикнул ему вслед в коридор:

– Между прочим, я хотел напомнить тебе…

– Да, преподобный отец?

– Никаких тебе обетов в этом году, – заключил Аркос и исчез в кабинете.

7

Семь лет провел брат Франциск в искусе, семь великопостных бдений в пустыне. Он стал весьма искусен в имитации волчьего воя. Для развлечения братии он созывал к аббатству целые стаи волков, воя вечерами со стен. Днем он прислуживал на кухне, скреб каменные полы и продолжал в классе изучение древности.

Однажды в аббатство верхом на осле прибыл курьер из духовной семинарии Нового Рима. После длительных переговоров с аббатом он пожелал увидеться с братом Франциском. Он был явно удивлен, обнаружив, что тот, теперь уже настоящий мужчина, все еще носит одеяние послушника и скребет кухонные полы.

– Последние несколько лет мы изучаем обнаруженные тобой документы, – сказал он послушнику. – Многие из нас убеждены, что они подлинные.

Франциск опустил голову.

– Мне запрещено обсуждать это, отец, – сказал он.

– А-а…

Курьер улыбнулся и протянул ему кусок бумаги с печатью аббата и его собственноручной запиской: Ессе Inquisitor Curiae. Ausculta et obseqvere. Arcos, AOL, Abbas.38

– He волнуйся, – поспешно добавил он, заметив, что послушник напрягся. – Я говорю с тобой не как официальное лицо. Кто-нибудь другой из суда позднее выслушает твой рассказ. Ты ведь знаешь, не правда ли, что найденные тобой бумаги некоторое время находились в Новом Риме? Я привез часть их назад.

Брат Франциск покачал головой. О том, как на высоком уровне приняли его находку, он знал гораздо меньше любого другого. Он заметил, что курьер носил белые одежды, и с некоторой долей беспокойства подумал о том, какой суд имел в виду монах. В районе тихоокеанского побережья активно действовала инквизиция, но он не мог себе представить, какое отношение тот суд может иметь к реликвиям блаженного. «Ессе Inquisitor Curiae» было написано в записке. Очевидно, аббат имел в виду «следователь»39.

Доминиканец выглядел мягким, веселым человеком и не имел при себе никаких видимых орудий пыток.

– Мы надеемся, что вопрос о канонизации основателя вашего ордена вскоре будет вновь открыт, – пояснил курьер. – Ваш аббат Аркос проявил мудрость и расчетливость, – он тихонько рассмеялся, – передав реликвии для изучения другому ордену и закрыв убежище до окончания расследования… ну, ты ведь понимаешь, о чем я говорю, не правда ли?

– Нет, отец мой, я полагал, что он счел эти вещи слишком обыденными, чтобы тратить на них время.

Монах рассмеялся.

– Обыденными? Не думаю. Но если ваш орден обнаруживает доказательства, реликвии, чудеса и тому подобное, суд должен исследовать источник. Каждой религиозной общине не терпится увидеть своего основателя канонизированным. Поэтому ваш аббат очень мудро сказал вам: «Руки прочь от убежища». Я уверен, это расстроило всех вас, но для дела вашего основателя лучше, чтобы убежище было исследовано в присутствии посторонних свидетелей.

– И вы приехали, чтобы снова его открыть? – нетерпеливо спросил Франциск.

– Нет. Но когда суд будет готов к этому, он пошлет своих наблюдателей. Тогда все, что будет найдено в убежище и сможет повлиять на ваше дело, будет сохранено на тот случай, если оппоненты усомнятся в его подлинности. И конечно, основным поводом для предположения, что содержимое убежища может оказать влияние на дело, были те бумаги, которые ты нашел.

– Могу ли я спросить, каким образом, отец мой?

– Одним из препятствий для канонизации была прежняя жизнь блаженного Лейбовича… до того, как он стал монахом и священником. Адвокаты противной стороны пытались бросить тень сомнения на этот период, до Потопа. Они пытались доказать, будто Лейбович никогда толком не разыскивал свою жену, и что она могла быть жива в момент вступления его в духовный сан. Конечно, это был бы не единственный случай, когда давалось разрешение от брачного обета, но не это главное. Advocatus diaboli40пытались бросить тень сомнения и на репутацию вашего основателя. Они намекали, что он возглавил святой орден и дал обет еще до того, как полностью убедился в том, что его семейные обязанности утратили силу. Оппозиция пала, но они могут попытаться снова. И если те человеческие останки, которые ты нашел, действительно… – он дернул плечом и улыбнулся.

Франциск кивнул.

– Это поможет установить точную дату ее смерти.

– В самом начале войны, после которой все было кончено. И по моему личному мнению, рукопись в коробке или написана рукой блаженного, или это очень тщательная подделка.

Франциск покраснел.

– Я не имею в виду, будто ты являешься участником какой-то фальсификации или интриги, – поспешно добавил доминиканец, заметив смущение послушника.

Но послушник всего лишь вспомнил свое собственное мнение по поводу этих каракулей.

– Расскажи мне, как это случилось? Я имею в виду, как ты нашел это место. Я хотел бы услышать от тебя эту историю с начала и до конца.

– Ну, все это началось с волков.

Доминиканец начал записывать.

Через несколько недель после отбытия курьера аббат Аркос послал за братом Франциском.

– Ты все еще считаешь, что твое призвание – быть с нами? – любезно спросил Аркос,

– Если господин аббат простит мне мою отвратительную гордыню…

– Давай забудем на минуту о твоей отвратительной гордыне. Да или нет?

– Да, magister metis.

Аббат просиял.

– Ну, теперь, сын мой, мы тоже в этом убедились. Если ты готов навсегда посвятить свою жизнь богу, то пришло время принести священный обет. – Он сделал паузу, чтобы посмотреть на выражение лица послушника, и был разочарован, не обнаружив особых изменений. – Так что же? Или ты не рад слышать это? Ты не ра… О! Что случилось?

Лицо Франциска по-прежнему оставалось застывшей учтивой и вежливой маской, но эта маска быстро теряла свой цвет. Вдруг колени его подогнулись.

Брат Франциск был в обмороке.

Две недели спустя послушник Франциск, установив, вероятно, рекорд выносливости по времени бдения в пустыне, покинул ряды послушников и, дав обет вечной бедности, целомудрия и послушания вместе с другими особыми обязательствами, свойственными данной общине, получил благословение аббата и котомку, и стал монахом Альбертианского ордена Лейбовича, прикованным им самим выкованными цепями к подножью распятия и законам ордена. Трижды во время ритуала вопрошали его: «Если господь призовет тебя стать его книгоношей, готов ли ты умереть, но не предать своих братьев?» И трижды Франциск отзывался: «Всегда, господи!»

вернуться

38

Это инквизитор курии. Слушай и повинуйся. Аркос, аббат, АОЛ (Альбертианский орден Лейбовича) (лат.)

вернуться

39

Inquisitor по латыни означает «следователь»

вернуться

40

Адвокаты дьявола (лат.) – в процессе канонизации представители стороны, противящейся возведению святого в сан