Роза расцвела - Аскильдсен Хьелль - Страница 3

Он не торопился открывать глаза, настолько не торопился, что Роза стала гадать, не заснул ли он.

– Ты спишь?

– У-у.

– Было хорошо?

– У-у.

Лучше дремать, когда человек в полусне, все кажется небольшим, и цвета исчезают, интересно все-таки... Он приоткрыл глаза, едва-едва, как будто так меньше видно, Бог мой, ну и нога, это не может быть правдой, даже таких бревен не бывает, правда, на ощупь, надо отдать ей должное, не особо твердая, как хрящ, пожалуй, да, это не для меня, и что на меня нашло в то воскресенье, все Малвин...

– Я прямо не могу поверить, – сказала Роза.

Значит, все-таки верит, подумал он.

Он взглянул на нее, на широкое лицо в обрамлении невзрачных блекло-рыжих волос. Она лежала и улыбалась, приоткрыв рот, зубы были красивые.

Это хорошо, подумал он, но мало, этим дело не поправишь, лицом бедняга, прямо скажем, не вышла, надо попробовать как-то с ней объясниться, чтоб ее не обидеть, она ведь мне ничего плохого не сделала.

– Видишь ли, ты мне нравишься, но дело в том, только не пойми меня неправильно, потому что ты мне в самом деле нравишься и я готов это повторять, но с тобой я чувствую себя... и ты в этом совершенно не виновата, но и я не могу ничего с этим поделать, я чувствую себя ничтожно маленьким и мне это неприятно, этот комплекс, он меня всегда мучает, я хотел бы избавиться от него, но не могу. Я хочу, чтоб ты это знала.

Она немного помолчала, а потом сказала:

– Значит, ты больше не придешь.

– Я так не говорил. Ты хочешь, чтоб я пришел?

– Если захочешь.

Он поднялся на ноги. Она села.

– Уже уходишь?

– Мне надо подумать.

– Я б хотела быть меньше.

– Это просто я мелковат.

– Ты как раз в норме.

– Спасибо на добром слове.

– Это правда. Просто я – настоящая слониха.

– Вовсе нет. Да, ты крупная, но в этом нет ничего плохого. Все дело во мне, в моих комплексах – хотел бы я от них отделаться. А вдруг мне удастся, и тогда я вернусь, надо просто все хорошенько обдумать.

– Было б здорово.

– Ну все, бывай, до скорого.

– Прощай.

Он пошел прочь. Только спустя шагов пятьдесят он оглянулся и помахал рукой. Она замахала в ответ, а плакала ли она, этого ему не было видно издалека.

Он шел краем поля, глаза слепило солнце, и он был не очень доволен собой. Надо бы купить темные очки, подумал он. Он жмурился. Я ж ведь не смогу идти с закрытыми глазами. Надо попробовать. Вроде получается, если идти медленно: прежде, чем сделать шаг, он ощупывал ногой дорогу перед собой, чтоб не сойти с пути и не грохнуться в канаву.

– Ты что, собрался свалить? – сказали у него над ухом. Он открыл глаза – Конрад.

– Что?

– Спрашиваю, не собираешься ли ты свалить. Я вас видел.

– И что?

– Сам знаешь.

– Пошел вон!

– Это что же: раз-два, раз-два – и домой?

– Ты подглядывал?

– Мне приходится присматривать за ней. А вдруг она принесет в подоле незнамо от кого?

– Мерзавец!

– Я ж не сказал, что видел все. Ты думаешь, я совсем извращенец?

– А черт тебя знает!

– Потише!

– Сам потише.

– Похоже, ты и сегодня хочешь отправиться домой на «скорой помощи»?

– Пусти!

– Ишь чего захотел!

– Пусти, кому говорят!

Он не отпустил. А попытался сбросить Якоба в канаву, но не смог. Они стояли сцепившись и пытались столкнуть друг дружку.

– Сдаешься? – выдохнули они хором.

Но никто не сдался, и они продолжали мутузить друг дружку, пока оба не повалились в дорожную пыль. Они были равны в силе, никто не проиграл – и никто не выиграл. Когда они выдохлись, то расцепились и лежали рядышком, глядя в небо и хватая ртом воздух.

– Ты силен, – сказал наконец Конрад. – Дерешься часто?

– Да нет. Взрослым не положено лезть в драку.

– Но ты защищался.

– Конечно. Что я, идиот, чтоб не защищаться?

– Как эти больные пацифисты. Которые садятся поперек шоссе и набивают полные карманы свинца, чтоб их тяжелее было сдвинуть. Психи.

– Или монахи в Азии. Они обливают себя бензином и поджигают.

– Зачем?

– Бог их знает, это они так протестуют.

– Фи, гадость.

– Они рассчитывают попасть на небо.

– Все равно, для этого не надо сжигать себя живьем.

Они встали.

– Ну и на кого я теперь похож?

– Пойдем в дом, умоешься.

– Нет уж, по дороге ополоснусь.

– Ты уверен, что не хочешь продолжить с Розой?

– Не твое дело.

– Не кипятись. Просто ты мне понравился. Мы б вам выделили тещину комнату плюс вторую на чердаке и хозяйничали б на пару. Тут работы как раз на двоих мужиков. Она хорошая, вот увидишь. Беззлобная.

– Уж больно здорова.

– К этому привыкаешь. Видел бы ты Ирис.

– Это твоя жена?

– Да, ее сестра. К этому привыкаешь.

– Ну, не знаю.

– Подумай об этом.

– Мне пора.

– Но ты подумай.

– За подумать денег не берут. Только ей голову не забивай.

– Ей не буду. А ты подумай. Не пожалеешь. Я знаю, что говорю. Хочешь, пойдем покажу тебе Ирис?

– Может, в другой раз. Мне пора.

– Но ты об этом помни.

– Ладно.

Он пошел прочь, сначала медленно, а потом все легче, быстрее. Неизвестно, с чего он так обрадовался, да и вряд ли он был весел, но покуда он шагал лесом, он напевал себе под нос.