Потерянный рай - Мильтон Джон - Страница 60

"— Достойна ль я, виновная, носить

Такое имя? Должная во всем

Тебе помощничать, я приспешила

Твою погибель; подобают мне

Упрёки, недоверие, позор.

Но мой Судья безмерно милосерд,

Я первая преступно прийела

На Землю Смерть, а Он меня вознёс

И благодатно удостоил стать

Истоком первым жизни; также ты -

Весьма великим званьем наделил.

Хоть по заслугам зваться я должка

Совсем иначе. Нас, однако, ждёт

Работа в поле. Нам в поту лица

Теперь трудиться ведено, хотя

Ночь напролёт не спали мы. Гляди!

О наших треволненьях не печась,

Заря, как прежде, розовой тропой

С улыбкой шествует, и мы пойдём!

Теперь я от тебя не отдалюсь

Вовеки, где б ни ждал урочный труд,

Отныне — целодневный, но доколь

Мы обитаем здесь, — что отягчить

Способно столь приятные прогулки?

Пускай мы пали, будем жить в Раю,

Довольны тем, что обитаем здесь".

Так чаянья Праматерь излила

В смирении глубоком, но Судьба

Иное уготовала. Сперва

Природа знаменья дала, явив

На воздухе, на птицах, на зверях.

Недолгий, розовый рассвет померк,

И в воздухе, что сразу потемнел,

Юпитерова птица, с вышины

Парящего полёта своего,

На двух пернатых дивной красоты

Ударила и ринулась вдогон;

И первый ловчий, царь лесов, с холма

Крутого устремился за оленем

И ланью — нежною четой лесной,

Прелестнейшей; спасения ища

От хищника, они бежали прочь,

К Вратам восточным Рая, и, следя

Глазами за оленями и львом,

Встревоженный Адам сказал жене:

"— О Eвa! Измененья нам грозят!

Немые Небо знаки подаёт,

Вещая о намереньях своих,

Не то остерегая от надежд

На упраздненье кары, ибо смерть

На малое число коротких дней

Отсрочена. Как дальше будем жить

И долго ли — кто знает? Лишь одно

Известно: прах — мы оба, и во прах

Вернёмся, и не станет вовсе нас.

Зачем иначе этот знак двойной

Погони в воздухе и на земле,

Все в том же направленье, на Восток?

Зачем Восток до полдня потемнел,

А Запад — ярче утренней зари,

И облако слепящей белизны

С лазоревых снижается высот? -

Небесное укрыто нечто в нем!"

Он не ошибся. В облаке отряд

Посланцев Божьих с яшмовых Небес

Спустился, на холме расположась.

Величественный вид, — когда б не страх

Телесный, не сомненье в этот миг

Не замутили Праотцу глаза.

Не величавей ангельским полком

Иаков был в Маханаиме встречен,

Где в поле он увидел ратный стан

И лучезарных стражей у шатров;

С блистанием не большим, на горе

Пылающей, огнистые войска

Возникли в Дофаиме, оным днём,

Когда Сирийский царь, чтоб завладеть

Единым человеком, как злодей

Напал, без объявления войны,

На город весь. Державный Иерарх,

Оставив на холме блестящий строй

Воителей, велел им Сад занять,

А сам пошёл туда, где Пращур наш

Скрывался. Посетителя узрев

Великого, Адам проговорил:

"— Известий важных, Ева, ожидай;

Возможно, мы узнаем о судьбе

Грядущей нашей либо нам закон

Предпишут новый. Вижу, вдалеке,

Из облака сияющего, холм

Окутавшего, некий муж возник,

Осанкой — Небожитель, и притом

Не из простых, а наивысший чин,

Господство иль Престол, так величав

Идущий. Не пугает он ничуть,

Но не пленяет кротостью лица

Приветливой, которой Рафаил

Вселял доверье. Этот слишком строг

И царственен. Дабы не оскорбить

Его торжественности, я приму

С почтеньем гостя; ты же — удались".

Он смолк. Архангел вскоре подошёл;

Он Эмпирейский образ изменил

И, чтобы с Человеком говорить,

Облёкся в человеческий наряд.

Поверх его сверкающей брони

Свободно развевался рдяный плащ

Военный, но цветистей во сто крат,

Чем пурпур Мелибеи или Сарры,

Которым облекались в старину

Герои и цари, когда вели

Переговоры мирные; сама

Окрасила Ирида ткань плаща.

С откинутым забралом звёздный шлем

Являл прекрасный, мужественный лик

Архангела, как бы его черты

Недавние приметы юных лет

Утратили; висел огромный меч,-

Гроза погибельная Сатаны,-

На поясе, подобном зодиаку

Блистательному, при бедре; копьё -

В его руке. Адам простёрся ниц,

Но Дух, по-царски, не склонив главы,

О цели посещенья молвил так:

"— Небесным приговорам не нужны

Вступления. Услышаны мольбы

Твои чистосердечные и Смерть,

Чьей жертвою ты присуждён был стать

В день прегрешенья твоего, теперь

Надолго без добычи. Много дней

Даровано тебе, дабы ты мог,

Раскаявшись, посредством добрых дел

Исправить зло; тогда Господь, смягчась,

Тебя, возможно, искупит совсем

От алчной пасти Смерти, но в Раю

Не дозволяет дольше обитать.

Тебя я прибыл выдворить, чтоб землю

Ты стал возделывать, откуда взят.

Она гораздо свойственней тебе!"

Умолк Архангел, ибо эта весть

Адама поразила; он застыл,

Окаменев от скорби ледяной,

Но выдал Евы исступлённый вопль

Её убежище в густых кустах:

"— О, бедствие нежданное, грозней,

Жесточе Смерти! Как покину Рай,

Как Рай утрачу, родину мою,

Вас, уголки тенистые и рощи

Блаженные, достойные богов,

Где я мечтала мирно провести,

Хотя и грустно, отведённый срок,

До смерти, неминуемой для нас?

Вы, райские цветы! В иных краях

Нигде вы не растёте, только здесь!

Я холила вас первых, на заре,

Последних навещала ввечеру

И почки ваши бережной рукой

Лелеяла, давала имена!

Кто вас любовно к Солнцу обратит,

Кто по родам распределит, польёт

Живой водой амврозийных ручьёв?

Ты, куща брачная! Всем, что отрадно

Ласкает обоняние и взор,

Тебя я украшала! Как могу

С тобою разлучиться и бродить

В угрюмом, полном дикости и тьмы,

Гораздо низшем мире? Как же мы,

Вкушавшие бессмертные плоды,

Нечистым будем воздухом дышать?"

Прервал Архангел кротко Евин плач:

"— Не сетуй и с терпеньем покорись

Утрате справедливой! Чересчур

Не прилепляйся всей душой к вещам,

Которыми не вправе обладать.

Уйдёшь ты не одна, с тобою — муж;

Ступай за ним, и где б он ни избрал

Пристанище, твоя отчизна — там!"

От скорби ледяной в себя придя,

Адам скрепился и обрёл слова,

Смиренно к Михаилу обратясь:

"— Небесный! Ты, наверно, из числа

Престолов иль, возможно, их Глава.

Князь над князьями, с кроткой добротой,

Ты страшное известье сообщил;

Сурово сообщённое, оно

Безмерную бы причинило боль,

А исполненье бы могло убить,

Столь много нам, бессильным, доведётся

Перенести отчаянья, тоски

И горя, ибо мы принуждены

Покинуть благодатные места,

Счастливую обитель, дивный Сад,

Единую утеху наших глаз!

Нам прочие покажутся края

Пустыней нелюдимой и чужой,

Враждебной нам, безвестным чужакам,

Когда б я, неотвязчиво молясь,

Надеялся веленья изменить

Того, Кто может все, — я день и ночь

Вопил бы, но беспомощны мольбы

Пред непреложной волей Божества,

Как против ветра дуновенье уст,

Что возвращается опять в уста

И удушает дерзкого. Итак,

Я покоряюсь Высочайшей воле;

Но горше, чем изгнаньем, удручён

Я тем, что. Рай покинув, удалюсь

От Лика Божьего и навсегда

Лишусь блаженства Бога лицезреть.

Благоговейно посещал бы здесь

Я те места, которые Творец

Святым Своим присутствием почтил;

Сынам повествовал бы: "— На горе,

Вот этой, мне являлся Царь Небес,

Под этим деревом стоял Господь,