Гладиаторы «Спартака» - Миронов Георгий Ефимович - Страница 101

— Завтра же запрошу его личное дело.

— Он ведь, насколько я знаю, потомственный чекист... Может, нужно и в прошлое заглянуть...

ГЛАВА 5

СЛЕДЫ КРОВИ ИЩИ НА НАРАХ

— Здравия желаю, товарищ генерал, разрешите?

— Входи, входи, Федор Павлович, садись, разговор будет короткий, но важный. Ты Феклистова Ивана Сидоровича знаешь?

— Конечно. Вместе «Вышку» кончали, потом в одном управлении лет десять отработали, его потом перевели, и меня. Он по-прежнему на следствии, а меня вы рекомендовали в Управление внутренней контрразведки.

— Что о нем можешь сказать?

— Ну, потомственный чекист...

— Это я и сам знаю. Вообще, личное дело мне не пересказывай, свое мнение выкладывай.

— Старателен, дисциплинирован, не пьет, не курит, женат всю жизнь на одной, ничего порочащего не замечено, к партиям и политическим движениям отношения не имеет, но известно, что сочувствует левым, ну, так это большинство наших...

— Ты подумай не о том, что у него со всеми общего, а что выделяет.

— Выделяет... Скрытен. Советоваться с кем-то или делиться не привык. Единственный человек, которого он уважает абсолютно, — его отец.

— Он разве жив?

— Жив. Он двадцатого, кажется, года рождения, значит, восемьдесят должно было исполниться.

— Где живет?

— Постоянно — на даче, в поселке старых большевиков «Микитки», это, кажется, по Ярославской дороге, часа два на машине, у меня там приятель живет, внук старого большевика.

— Так вроде бы по времени рождения Сидор Иванович Феклистов старым-то большевиком быть не должен... Может, тоже сын или внук?

— Нет. Он из крестьян Курской губернии, предки его политикой не занимались. А просто Иван Сидорович в 1945-1952 годах активно разоблачал «врагов народа», за что и получил «за выездом» дачку в кооперативе садовом «Микитки», — посадил, видимо, какого-то старого большевика, из тех, что не посадили в 30-е. И — в качестве поощрения получил дачу. Такое бывало.

— Понятно. Вот, значит, какое тебе будет задание. Весьма, как сам понимаешь, конфиденциальное. Берешь Феклистова в разработку. Собираешь на него самое подробное досье.

— На что обратить особое внимание?

— Он сейчас ведет следствие по одному делу об убийстве в драке иностранного гражданина. Да что-то у него не ладится. Поначалу пытался обвинить в убийстве спартаковских болельщиков. При этом проявил непрофессионализм. Потом, когда было доказано прокуратурой, что спартаковские фаны вообще к драке не имели отношения, попытался свалить вину за убийство на хулиганов, к «Спартаку» не имевших отношения. Ведет следственные действия с явными, подчеркиваю, с точки зрения прокуратуры, нарушениями. Сроки затягивает. Сейчас у него другая версия, будто покойный иностранец имел с Клубом «Спартак» какой-то совместный бизнес по компьютеризации спартаковских игровых команд, что якобы Клуб «Спартак» и фирма, в которой работал труп, тьфу ты, покойный, чего-то там в их бизнесе не поделили. Я, конечно, прокуратуру уважаю, может, и в самом деле есть кончик ниточки: потянешь, и очередное гнездо коррупции раскроешь... А может, друг мой, прокурорский генерал прав — дело тут нечисто.

— Ваши версии?

— Версии, ты сам мне будешь предлагать... Хотя, конечно, есть и у меня две... Первая — элементарная, вульгарная взятка.

— От кого?

— От оппонентов «Спартака» в играх...

— Так он у нас бессменный чемпион. За ним «Локо» идет... Им, если поднатужиться, и так можно выиграть у спартачков чемпионат, им не везет просто...

— Я не про этих оппонентов. А про тех, кто «Спартаку» противостоит в Кубке «ЕвроТОТО».

— Это уже серьезное подозрение. Это значит не взятка, а измена Родине.

— Ну, с формулировочками ты не спеши. Проверь, взвесь, только очень аккуратно...

— А вторая версия, товарищ генерал?

— Да и вторая тоже пока неубедительная... Ну, скажем, не мог ли Феклистов сознательно в ходе оперативно-следственных действий чинить козни «Спартаку», исходя из того, что просто не любит эту команду?

— Исключено. У Феклистова просто так ничего не происходит.

— Значит, первая версия?

— Нет, может быть и вторая. Только не мог он, скажем, болея за «Динамо», вести следствие в ущерб «Спартаку», вопреки экспертизам и логике следствия. Он достаточно целеустремленный, карьерный человек, понимает, чем рискует. Значит, если рискует, у него какие-то очень веские основания.

— Какие тут могут быть веские основания?

— Сейчас скажу. Как-то, еще когда мы вместе учились и зашел у нас разговор о футболе, он крайне негативно высказался и о спартаковцах-игроках, и о тренерах, и особенно — о начальнике команды Старостине, не помню уж, каком, их ведь много братьев.

— Четыре. Николай Старостин был начальником команды «Спартак», а Андрей, кажется, руководил Федерацией футбола, и остальные братья — тоже классные мастера. Я всегда болел за «Динамо», но Старостиных уважал, не поверю, что все динамовские болельщики должны не любить «Спартак».

— Нелюбовь разная бывает, товарищ генерал. У него что-то личное было в этом. Потом, спустя время, он как-то проговорился, что отец его участвовал в следственных действиях по делу братьев Старостиных, — это было, кажется, в 1942 году.

— Ну, он тогда совсем молодым был...

— И тем не менее. Может быть, участвовал в аресте, в дознании... Короче говоря, отца Феклистова в 1955-м за использование недозволенных методов следствия репрессировали...

— Это у него и в личном деле есть, помню. Но в свое время в КГБ сочли возможность дать сыну чекиста стать чекистом. У нас в 50-е годы много чекистов незаслуженно репрессировали. И не всех после реабилитировали. Но это уже политика... Ну, что ж... Тут есть с чем работать.

— Сроки?

— Самые сжатые. Не нравится мне эта история. Она может бросить тень на современных чекистов. А этого допустить нельзя. Действуй. Да, кстати, мой приятель, прокурорский генерал, советовал в ходе нашего внутреннего расследования встретиться с академиком Петром Семеновичем Зреловым — это президент Клуба «Спартак». Он не только футболом занимается, но и другими видами спорта, ветеранов поддерживает. Он что-то да подскажет. Может быть, след из дня сегодняшнего действительно ведет в 50-е....

Оказалось, что след вел в 40-е годы. Подполковник Ильин встретился с президентом холдинга «Диалог», занимающегося компьютерами, академиком Зреловым в его просторном кабинете, окна которого выходили на изумительной красоты собор...

Угощая крепким кофе, заваренным симпатичной секретаршей Раисой Ивановной, Зрелов в самом начале разговора с гордостью показал на храм.

— Фактически всю реставрацию на деньги холдинга «Диалог» провели. Мы вообще много благотворительной деятельностью занимаемся, — хорошие книги по русской истории, русскому искусству издаем, вернее, содействуем изданию. У государства до этого руки не доходят. Или взять спорт. Избрали меня президентом Клуба, конечно, пошла активная поддержка спорта, особенно игровых видов. Я, между прочим, и сам в молодости играл — и в баскет, и в хоккей, и в футбол. Ветеранам помогаем. Со многими из них я поддерживаю личную дружбу — со Старшиновым, Майоровым... Изумительные люди — интеллигентные, порядочные, надежные в дружбе...

— Вот как раз насчет порядочности я хотел вас расспросить...

— Да, мне Борис Михалыч Кардашов вкратце ситуацию обрисовал. Готов поделиться своими знаниями и размышлениями.

— Скажите, пожалуйста, правда, что в «деле братьев Старостиных» была одна непривычная для дел тех лет деталь...

— Какая же?

— Никто друг друга не закладывал. А Николай даже всю вину на себя брал...

— Так там смешные обвинения были — в пропаганде нравов буржуазного спорта. Команда «Спартак» все-таки хоть редко, но в матчах с иностранными командами участвовала. Ну и «пришили». На самом деле всем и тогда и сейчас ясно -тут чистое столкновение спортивных интересов...

— Не может быть!.. Неужели тогда соперничество «Спартака» и «Динамо» зашло так далеко, что динамовские болельщики, мои тогдашние коллеги, сшили белыми нитками «дело братьев Старостиных», чтобы ослабить «Спартак»?