Озеро призраков - Любопытнов Юрий Николаевич - Страница 14

— Не расстраивайся, — видя хмурое лицо приятеля, сказал Николай, которому в свою очередь захотелось приободрить Афанасия, хотя ему тоже было жаль, что они приехали зря. — День только начинается. Появится твой Туляков.

— Продашь сапфир Зашитого, — сказал Афанасий, — приобретём с тобой мобильники. А то словно в скиту живём. Хорошо, что электричество ещё не обрезали. Ты согласен с моим предложением?

— Какой разговор! — воскликнул Николай и тут же добавил: — Мы вот что сейчас сделаем с тобой, пока время есть — позвоним Владимиру Константиновичу, узнаем, как живёт старая вешалка. Пошли в узел связи.

Афанасий согласился пообщаться с петербуржцем, и они отправились на телефонную станцию. К счастью, очереди не было, они купили жетон и быстро дозвонились до Санкт-Петербурга. Владимира Константиновича дома не оказалось. Жена сказала, что он уехал в командировку по делам фирмы.

— Если не секрет, куда именно? — спросил Николай.

— В Москву.

Николай с вытянутым лицом повесил трубку.

— Ну вот. Один в командировке, другие заняты работой.

— Скрыл от нас, что в фирме работает, — усмехнулся Афанасий, — а ещё другом назвался…

— Придётся нам с тобой, Афанасий, вдвоём продолжать наше дело, — проговорил Воронин, захлопывая дверь кабины.

— Сейчас самое удобное время для начала экспедиции, — ответил Афанасий, — поэтому не будем откладывать её, надеясь на приезд остальных. Когда выберут время, тогда и подключатся к нам.

Отсюда же позвонили Никите Тимофеевичу. На этот раз он был дома и взял трубку. Услышав голос Афанасия, обрадовался:

— Ты откуда, старый мошенник?

— Из города.

— Так гони ко мне!

— Я к тебе и приехал. Только я не один.

— Что за вопрос. Неужели зазнобу заимел?

— Зазноба мужеского роду, — рассмеялся Афанасий.

— Ты что — трансвеститом стал?

— За кого ты меня принимаешь, Никита, — обиделся Афанасий.

— Да я шучу. Бери своего приятеля и мигом ко мне. Ты не знаешь, как я рад тебя увидеть, Афоня! Я без мужской компании заплесневел дома. Так что ноги в руки и ко мне!

— Ну вот, — повеселев, сказал Афанасий, кладя трубку. — Все-таки не зря приехали. А то я уж мандражировать начал: куда запропастился мой сослуживец?

Поднялось настроение и у Воронина. Хоть он особенно и не верил, что приятель Афанасия прольёт свет на загадочные явления последних дней, но крохотная надежда теплилась в груди: Туляков, если не прояснит, то по крайней мере утешит в том, что ничего серьёзного в таинственных видениях нет.

Никита Тимофеевич встретил друзей на ступеньках крыльца. От его круглого доброго лица так и веяло радостью. Голубые глаза блестели. Он широко раскинул руки, принимая в объятия Афанасия, крепко пожал руку Николаю.

— Николай Воронин, художник, — представил его хозяину Афанасий. — Мы сейчас с ним вдвоём обитаем на одном пустынном клочке земли, у чёрта на куличках.

— Рад познакомиться, — сказал Туляков, оценивающим взглядом окидывая Воронина. — Проходите в дом, — пропустил он их впереди себя. — Афонька, сукин сын, навестил-таки старика. — Неподдельная радость звучала в его голосе.

— Людмила на работе? — осведомился Афанасий, присаживаясь на мягкий диван, накрытый зелёным покрывалом, и указывая Николаю на место возле себя.

— На работе, — ответил Никита Тимофеевич.

— Как она?

— Сердце немного пошаливает. А в остальном ничего.

— Я его Людмилу давно знаю, — сказал Афанасий Николаю. — На фабрике заводилой была, веселушка такая…

— Да она и сейчас, если в ударе, и споёт и спляшет, — сказал Туляков. В его голосе прозвучала гордость за жену.

— Нигде не подрабатываешь, Никита Тимофеевич? Сейчас на одну пенсию ноги протянешь.

— Подумываю. На любой работе, даже дурацкой, чувствуешь себя при деле. Надоело дома бездельничать. Меня ребята в охрану зовут по старой дружбе…

— А ты?

— Лето дома перекантуюсь, а по осени видно будет. Летом пенсионеру, который с участком, хорошо. То подкормить надо растения, окучить, полить — дел много. А зимой тоска смертная. Ходишь один из угла в угол…

Афанасий оглядел кряжистую фигуру бывшего однополчанина:

— Сила в тебе ещё есть. Ты кулаком, кого хочешь убьёшь.

Туляков усмехнулся:

— Ну, ладно, разболтался я. Мы сейчас по-мужицки отметим ваше появление. Очень, очень вы кстати. У меня, знаете, даже какое-то предчувствие было. С утра мысль мозг сверлила — кто-то ко мне должен заглянуть. И заглянули. Просто фантазия какая-то. Вы посидите, — всполошился Никита Тимофеевич, — а я за бутылкой в магазин слетаю. Какая встреча без бутылки! Вот ведь, старый олух! Предчувствовал появление гостей, был в магазине, а купить горячительного не удосужился.

— Не летай, — усмехнулся Афанасий. — Мы позаботились. — В наше время в гости не только со своей бутылкой, но даже с закуской ходят. Не та пошла жизнь.

Он расстегнул молнию спортивной сумки и водрузил на стол бутылку водки.

— Хорошо живёте, — пробормотал Никита Тимофеевич, посмотрев на бутылку. — Смирновская. Столовое вино № 21. Это тебе не какой-то суррогат, которым нынче поят нашего брата.

— Подарок из Москвы, — пояснил Афанасий. — Берегли для случая.

Похлопотав на кухне с полчаса, Никита Тимофеевич усадил приятелей за стол в просторной террасе, налил водки в рюмки:

— За встречу, — провозгласил он, поднимая рюмку и обводя глазами гостей.

— И за знакомство, — продолжил Николай.

После двух рюмок, хитро прищурив глаза, Никита Тимофеевич посмотрел на Афанасия:

— Ну, выкладывай, сукин сын, что на сей раз тебя привело? Ты ж так без дела ни за что бы не заехал. Сейчас все в поисках лучшей жизни, — с иронией произнёс Никита Тимофеевич. — Всем стало недосуг навещать друзей.

— Ты ж знаешь… — начал Афанасий в своё оправдание.

Никита Тимофеевич оборвал его:

— Отставить, — по-военному произнёс он. — Не оправдывайся. Я всё равно рад, что ты заехал, и буду вдвойне рад, если чем помогу.

— Я думаю, что можешь помочь, — ответил Афанасий. — Поэтому и заехали. На тебя вся наша надежда.

— Ну, давайте выкладывайте.

Никита Тимофеевич сходил в дом, принёс пачку сигарет и стеклянную пепельницу. Закурил, откинувшись на спинку стула, закинув ногу на ногу, приготовившись слушать.

Афанасий рассказал хозяину дома обо всём том, что произошло с Николаем, о таинственном надгробии, об умершей его жене, призрак которой внезапно появился ночью в доме, и добавил:

— Странные события, ты не находишь? — Афанасий взглянул на Никиту Тимофеевича, стараясь угадать, какое впечатление произвел на Тулякова его рассказ.

Но лицо полковника было непроницаемо.

— Николай не знает, то ли у него крыша поехала, то ли это было на самом деле. Ты-то как думаешь?

— Ты мне такие вопросы задаёшь, — качнул головой Никита Тимофеевич. — Я что — какой всевидящий. — Но лёгкая улыбка тронула его губы.

— Мы, приехали к тебе не как к всевидящему, а как к человеку, который может помочь нам разобраться в этом деле. Помнится, когда мы в Афганистане встретились в одном из кишлаков и готовились к отражению ночной атаки душманов, вспоминали о родных местах, и ты мне рассказывал, что молодым солдатом служил на секретном объекте и там чудеса с тобой случались. А этот секретный объект был на озере…

Никита Тимофеевич поднялся со стула, подошёл к окну, откинул занавеску, смотря в сад.

— Память у тебя хорошая, Афоня. Не забыл… В такой тревожной обстановке, которая тогда была, не до запоминания было… — Он сделал паузу и продолжал: — Расскажу об этом случае… Он, действительно, произошёл со мной в карауле, когда я служил в охране военного объекта на Глухом озере.

Никита Тимофеевич достал из пачки новую сигарету, прикурил и, выпустив густой клуб дыма, стал рассказывать:

— Было это в начале шестидесятых. Я только что принял присягу, меня распределили в часть и по прибытии сразу отправили в караул. Стоял я на посту, как сейчас помню, номер три. Лето кончилось, наступили сентябрьские дни, свистел ветер в кронах деревьев, осыпались листья… Спать мне тогда хотелось смертельно, сам не знаю почему, сон околдовывал меня, но я хоть и молодой был, крепился отчаянно. Охранял я лесной автопарк, десятка два грузовых и спецмашин на берегу озера, которые доставляли на объект оборудование и грузы. Спрятался я в затишке от ветра, чувствую, наваливается на меня что-то необъяснимо непонятное — не то явь, не то сон, словно я куда-то перемещаюсь. Вдруг слышу — шуршат листья, легко шуршат, то ли шаги, то ли дуновение ветра… Вмиг встрепенулся, огляделся — никого! Послышалось, думаю. Потом зазвякало невдалеке, похоже кто-то тент на машине развязывает. Иду на шум. Вижу, возле одной из машин две тени пытаются расстегнуть тент. Смутно их вижу. А тут луна вышла, такая круглая, яркая… И я разглядел грабителей. Один старый, совсем старик, с длинной узкой белой бородой, второй моложе, покостистей, оба в рубахах ниже колен, босые, орудуют молча. И какие-то они не настоящие, вроде как бы нарисованные мультяшки, плоские. Оторопь на меня нашла, хочу закричать: «Стой, стрелять буду!», а не получается, рот не разевается, не кричится, словно загипнотизирован. Кое-как передёрнул затвор автомата. Они услышали, и я дальше не понял — исчезли, растаяли, испарились. А я почти весь магазин расстрелял, палил не знаю, куда от страха. Прибежал разводящий с нарядом… Потом давал я объяснения. Меня внимательно выслушали, я дал подписку о неразглашении военной тайны и меня перевели в другую часть. Через много лет, работая здесь в органах, узнал, что не померещилось мне на посту… были отмечены и с другими солдатами такие случаи…