Озеро призраков - Любопытнов Юрий Николаевич - Страница 21

Выбравшись из машины, походили по берегу, разминая ноги.

— Ребята, а недавно здесь кто-то побывал, — сказал Владимир Константинович, тыкая обломком сучка в землю.

Николай с Афанасием подошли к нему.

— Видите следы костра?

— Видим. Недавно жгли. А мусора сколько после себя оставили, — воскликнул Афанасий, указывая на выбоину в земле, заваленную пустыми пивными банками, бутылками, целлофановыми пакетами и смятыми пачками из-под сигарет.

— Наверно, охотники? — предположил Лазутин.

— На охотников не похоже, — покачал головой Николай, отвергая эту мысль. — Охотники — люди простые. Они не будут с собой ящики баночного пива таскать, разные деликатесы… Скорее всего, это какие-то туристы.

— Сдаётся мне, что это охотники, которые охотились за нами в прошлом году, — произнёс Афанасий, поддевая ногой скомканную пачку из-под сигарет. — «Кемел». Помнится, такие курили наши соглядатаи.

— Мало ли кто курит «Кемел», — возразил ему Лазутин. — У меня зять курит такие сигареты…

— И пьют водку «Абсолют». Какая-то коллекция одинаковая. Пристрастие одно и то же.

— А на это ты что скажешь? — Николай нагнулся и поднял с земли окурок дорогой сигары. — Сигар мы, помнится, тогда в лесу не обнаружили. Это что-то новое.

— Новое вперемешку со старым. — Афанасий поднял на Воронина смеющиеся глаза.

— Ты полагаешь, что опять здесь люди Зага?

— А почему бы и нет. Если мы повторно ищем сундук, то почему им не заняться этим же делом…

— Так вроде никого не осталось от старой команды.

— Кто знает. Заг-то со Стысем остались…

— Когда же здесь они были, командир? — спросил Лазутин Афанасия. — Что ты скажешь?

— Совсем недавно. Четыре дня назад, помнится, дождь был. Смотри, зола совсем не прибитая. Значит, разводили костер после дождя.

— И куда же эти хозяева мусора пропали? — изрёк Владимир Константинович, обводя глазами своих друзей.

— Думаю, что уехали, — ответил Афанасий. — На земле столько следов от машины, а самой её нет.

— Потому будем спать спокойно, — констатировал Владимир Константинович. — Нам некого бояться. Если они и были, то сейчас находятся в отдалении.

— Но всё равно ухо надо держать востро, — сказал Николай. — Я прав, Афанасий?

— Безусловно. В нашем положении не надо расслабляться.

Мысли, что здесь до них кто-то побывал, а возможно, и сейчас находится где-то поблизости, сначала омрачили дуровцев. Но предвечерняя тишина, сонный плеск волн, набегающих на берег, наводили такую умиротворённость, что ни о чём плохом не думалось. Дуровцы успокоились, и следы костра не стали их волновать. Возможно, здесь побывали совсем не люди Зага, как они предположили, а совсем посторонние, охотники или туристы.

Они разбили палатку невдалеке от воды на ровной площадке. Сзади почти вплотную к ней подступала редкая берёзовая рощица.

Смеркалось. От воды на берег наползал туман, лёгкий, как тополиный пух, беря в объятия всё, что попадалось на пути. Обволок палатку, деревья и пополз дальше, сливаясь в густоте леса с темнотой.

Потрескивая, горел костёр. Пламя лизало закоптелый чайник. Все трое сидели у огня в наброшенных на плечи куртках.

Афанасий снял чайник с роготульки.

— Подставляй кружки, братаны! Попьём чайку и отбой. Завтра пораньше встанем.

Он налил Николаю и Владимиру Константиновичу чаю. Подкинул сучьев в костёр. Они задымили, вспыхнули, взметнув вверх пламя огня. Пили чай молча, наслаждаясь тишиной вечера.

— Смотрите, — сказал Владимир Константинович, отрываясь от чаепития. — Видите за грядой?

— Что там, — посмотрели в сторону гряды Афанасий и Николай. — Ничего не видно. Темнота.

— Мне показалось, что небо озарилось.

— Наверное, сполох какой, — сказал Николай, снова принимаясь за чай. — Бывает иногда.

— Может, и сполох, — согласился Владимир Константинович, но ещё долго поглядывал в сторону гряды.

Легли в палатке. Афанасий шелестнул молнией полога.

— Всё, братцы, отбой! Кончай базарить.

Скоро они захрапели, а Николаю не спалось, словно кто-то не давал закрыть ему веки. Он лежал, не шевелясь, и старался думать на отвлечённые темы. Вдруг ему показалось, что красным полоснули по палатке. Он вздрогнул. Через полотнище палатки проникало свечение, как от большого пожара. Николай расстегнул молнию, откинул полог и выглянул наружу. Над грядой небо светилось красным, ровным холодным светом. Видны были очертания гряды, вернее, её верхней части, зубцы, шпили, седловины. Николай улавливал еле слышимое шелестение, будто осока тёрлась об осоку. Потом свет потускнел, погас, и снова наступила темнота.

Николай хотел было опять забраться в палатку, но его что-то остановило. Ему показалось, что он уловил пристальный взгляд, от которого ему стало не по себе. Он медленно повернул голову — в стороне, под берёзами из густого расходившегося тумана выплыла, не вышла, а выплыла фигура человека. Конечно, это был человек, а не сгусток мути. В этом Николай не сомневался. В длинном одеянии, то ли ночной рубашке, то ли саване, в колпаке, он неслышно двигался среди берёз, облитых туманом, и казалось, подозрительно прислушивался к чему-то настораживающего его. Он настолько близко приблизился к палатке, что Николай увидел лицо, если эту образину можно было назвать лицом: синее, одутловатое, с седыми бакенбардами и лохматыми бровями. Глаз не было видно. Они были скрыты под тяжелыми веками, но этот призрак хорошо видел, куда он направляется: он оплывал деревья, как лодка, ни разу не задев их даже своим балахоном.

Николай ногой растолкал Афанасия. Тот моментально проснулся и спросил:

— Что случилось?

— Разбуди Владимира Константиновича, и вылезайте ко мне.

— Ну что такое? — спросил спросонья Владимир Константинович, высовывая вслед за Афанасием голову наружу.

— Смотрите, — Николай указал им на фигуру старика, удалявшуюся в сторону берега.

Широко раскрыв рот, Владимир Константинович уставился на привидение. Афанасий, тоже ни слова не говоря, наблюдал эту сцену.

Николай хотел что-то сказать, как старика в колпаке словно смыло волной тумана, а чуть поодаль возникла другая фигура. Этот человек был в тёмном кафтане с непокрытой головой, высокий и осанистый. Чёрная с проседью борода и густые длинные волосы на голове придавали ему сходство с медведем. В руке был посох, которым он как бы раздвигал пелену впереди себя. Он тоже проследовал за стариком и слился с туманом. Потом возникла высокая сухая фигура человека в сапогах, в рубашке навыпуск, в жилете и картузе. Лицо худое, с редкой бородой, кадыкастая шея и лисьи повадки. Он очень стремительно промелькнул мимо наблюдателей и скрылся за деревьями.

Через минуту-другую им показалось, что по озеру заскользила лодка. В ней стояли три человека, и один из них поднимал посох. Параллельно ей на вёслах шёл чудной корабль, какие изображали на старинных гравюрах. Он был смутно различим, но зато ярко горел фонарь, подвешенный на мачте невысоко над палубой. На нём не было ни единой живой души, и он безмолвно парил над гладью озера и лишь иногда с его борта доносились глухие удары маленького колокола, словно на судне отсчитывали время.

Когда наваждение исчезло, и ничто не напоминало о происшедшем, друзья улеглись на старое место.

— Что это было? — спросил Владимир Константинович шёпотом. Он не мог унять сильно бьющегося сердца.

— Кто его знает, — отозвался Афанасий и спросил Воронина: — Тебе это ничего не напоминает?

— Напоминает, — отозвался Воронин, и это было последнее, что он помнил. Забытьё овладело его телом, и он через секунду провалился в глубокий сон.

Когда он проснулся, светило солнце. Он встал и посмотрел по сторонам. Афанасия не было. Рядом лежал и сладко спал Владимир Константинович. Ночные события встали перед глазами Николая. Он выбрался из палатки и огляделся: под утренним солнцем сверкала гладь озера, темнели шпили гряды, тихо шелестели листья берёз, трава была покрыта слабой ночной росой. Ничто не напоминало, что ночью здесь что-то происходило. Он вздохнул и пошел разыскивать Афанасия.