Озеро призраков - Любопытнов Юрий Николаевич - Страница 31

— Посмотрим, посмотрим, — ответил задумчиво Никита Тимофеевич. — Вы меня в прошлый приезд просили разузнать адрес человека, который гипотетически должен знать, чем занимались на объекте.

— Да, ты сам говорил, что он многое может объяснить, — сказал Афанасий.

— Я узнал, что он не уехал из города и продолжает здесь жить. Думаю, что от его вы узнаете массу сведений об этом объекте, если он захочет или сумеет рассказать вам… Я говорю о «Косте-капитане»…

— Это что — прозвище? — спросил Воронин.

— Прозвище. Фамилия его Хромов.

— Далеко обитает этот «Костя-капитан»? — спросил Владимир Константинович, которому не светила перспектива ехать куда-то к чёрту на кулички.

— У нас за городом есть посёлок рядом со свалкой, там была раньше испытательная геолого-разведочная станция или полигон. Потом её закрыли, сделали свалку. А посёлок остался. Он небольшой, с тысячу жителей. Вот там «Костя-капитан» и обитает, оказывается.

— Чем он знаменит этот капитан? — спросил Владимир Константинович, отпивая маленькими глотками сок из бокала. Он не был в курсе разговора, который произошёл у его друзей с Никитой Тимофеевичем неделей ранее и, конечно, всего не знал.

— Он работал на этом объекте, где вы побывали, и думаю, будет вам полезен, хотя его считают свихнутым.

— И насколько? — задал вопрос Владимир Константинович.

— А это уж вам придётся разобраться? — с улыбкой ответил Туляков.

— Ты считаешь, что он выложит нам всё, что знает об таких странных событиях? — спросил старого приятеля Афанасий.

— Не только о странных событиях, если захочет рассказать, а введёт вас в курс, что делали на этом секретном объекте и связаны ли его работы с загадочными явлениями, что вы пережили. Он с чудинкой, некоторые считают его сумасшедшим…

— Что с сумасшедшего взять, — недоверчиво проговорил Лазутин.

— Не говорите так. Он свихнулся после нескольких лет в психушке. Его засадили туда после того, как он пытался в газетах опубликовать кое-какие материалы об объекте. Они, как надо полагать, не только раскрывали секретность объекта, но призывали общественность к его закрытию, как наносящему вред обществу…

— Борец за справедливость, — воскликнул Владимир Константинович. — Гриша Добросклонов…

— Он может нам ничего и не рассказать, — вступил в разговор Николай. — Кто мы ему. Ещё подумает, что мы из органов.

— Всё может быть, — ответил Туляков. — Я надеюсь, вы найдёте слова, чтобы убедить его в том, что вы на его стороне, сумеете разговорить его, войти в доверие…

— Ну, вот ещё пытаться разговорить какого-то психопата, — скривил губы Лазутин. — И что можно с психопата взять?

— Полагаю, что многое, если он расскажет, вы узнаете.

— А вы знаете, что он скажет, — не унимался Владимир Константинович. — Если знаете, можете нам рассказать.

— Если бы я всё знал, я бы рассказал, но, к сожалению, я многого не знаю.

— Посмотрим, как это у нас получится, — ответил Афанасий. — Попытка не пытка, надо раскручивать этот загадочный клубок, начнем с «Кости-капитана».

— Меня держите в курсе событий, — попросил друзей Туляков. — Совместными усилиями мы должны разгадать эту тайну или плюнуть на неё.

— Нам бы плевать не хотелось.

— Ну да, я же забыл, что у вас там крупные интересы.

— Интересы интересами, а теперь, когда события приняли серьёзный оборот и дошло до крови, ты сам знаешь, Тимофеич, это дело бросать не гоже.

— Чтобы вам не мотаться до своей деревни, заночуете у меня, а завтра с утречка отправитесь на поиски капитана, — закончил разговор Туляков. — Думаю, что вам его не составит труда найти… — И, обращаясь к Лазутину, добавил: — Зря вы отказались от шнапса.

Придя в отведённую для них комнату, Николай машинально достал из рюкзака лежавшую наверху книжку. Открыл её и неожиданно сказал:

— Роман на французском, а Пол Заг иностранец, швейцарец, значит, знает французский. Вот, кто был на гряде, пил коньяк и бежал…Пол Заг…

Николай и не подозревал, как он был близок к истине.

Глава четырнадцатая. Пещеры страха

Стысь позвонил Полу с дороги, когда они с Обухом возвращались в Москву, после неудавшейся попытки найти сундук. Он оттягивал этот разговор до последней минуты, и не из-за того, что боялся гнева компаньона от услышанного — днём раньше тот его отбреет, днём позже, какая разница, — а оттого, что не сразу пришёл в себя от произошедшего в «катакомбах», так он называл пещеры на гряде. Только проанализировав все события, он решился на разговор.

Услышав, что сундук и на этот раз ускользнул от него, Пол, как и предполагал Стысь, был вне себя от гнева. Кровь горячей волной прихлынула к голове и ярость готова была брызнуть отборными ругательствами в адрес незадачливых кладоискателей, но, скрежетнув зубами, он сдержался. Более или менее спокойным тоном, хотя Стысь понял, каких усилий стоило наперснику сдержаться, он спросил:

— Когда возвращаешься?

— Уже едем.

— По приезде незамедлительно ко мне с полным отчётом.

— Обижаешь, мон шер! Когда я тебя обманывал? Как говорят русские, доложу в полном ажуре.

— Сердитый? — спросил Обух, когда Стысь засунул мобильник в бардачок.

— Не то слово. Кипит!

Стысь поглядел на замкнутое лицо Обуха, сидевшего рядом и сосредоточенно смотревшего на шоссе перед собой, по которому у населённых пунктов ветер гнал обрывки бумаги и полиэтиленовые плёнки, смятые пластмассовые бутылки и пакетики от молочных продуктов. Он только теперь стал понимать Обуха, который за сотню тысяч баксов хотел отдать сундук стоимостью, как полагали Алик и Пол в несколько миллионов долларов. Он сам бы отдал этот злосчастный сундук даром, лишь бы вторично не переживать события, от которых волосы вставали дыбом и мороз продирал по коже.

Мало того, что они потеряли троих рабочих, оставили в пещерах всё снаряжение и оборудование, Стысь пережил такой стресс, что до сих пор бегут мурашки по телу, как только он вспоминает о вчерашнем дне.

Начало их экспедиции не сулило ничего из ряда вон выходящего. Как и указал Пол, Стысь быстро за незначительную плату нашёл троих москвичей, согласившихся спуститься в пещеры. Двое из них были опытными спелеологами любителями, третий — диггер, облазивший половину подземелий столицы. С их помощью закупили необходимое снаряжение, провиант и на двух машинах — микроавтобусе «Газель» и джипе из гаража Зага, не откладывая дел в долгий ящик, поехали в Заозёрье.

Стысь сразу договорился с Обухом — о своих видениях или кошмарах никому из спутников не рассказывать, чтобы не вызвать у них паники, что было возможно, хотя по роду своих занятий вряд ли они придали бы значение сказкам Обуха. Стысь и сам не верил россказням подельника, но как говорят в России: «Меньше знаешь — крепче спишь». Рабочим было сказано, что они должны помочь найти старинный сундук и явить его на свет божий.

Они приехали на озеро во второй половине дня. Стысь хотел на следующий день сразу приступить к поискам сундука, но к вечеру разразился дождь с сильнейшим ветром, заставивший их отвести машины вглубь леса и там разбить лагерь. Рабочие разбили палатку на ночь, Стысь ночевал в машине. Моросящий дождь продолжался двое суток. Мужики играли в карты, тянули баночное пиво, а Стысь покуривал в джипе, приспустив стекло, прикладывался к бутылке бренди да пытался читать захваченную в поход книгу Андре Моруа на французском языке.

К утру третьего дня дождь кончился. Засияло солнце, слизывая с травы, с листьев деревьев и кустарников следы ночного дождя. Закурился туман, воздух был душным, напоенным влагой.

— Пора в путь, — провозгласил Стысь, сидя после завтрака у прогоревшего костра на полусгнившем пне в позе английского колонизатора, попыхивая большой сигарой и с прищуром глядя на чёрные скалы, видневшиеся в просвете деревьев. — Солнце высоко…

Он приказал свернуть палатки, замаскировать машины, отогнав их дальше от бивуака в кусты и забросав ветками.