Путешествие на «Брендане» - Северин Тим - Страница 27

Прокладывать курс было проще простого. После выхода из Сторноуэя я опирался на взятие высоты солнца секстантом, сверяя полученные данные с радиопеленгом. Но и тут не требовалось особенной точности. Важно было выдерживать генеральное направление в остальном мы полагались на ветры и течения. "Брендан" был слишком неуклюж, чтобы прокладывать точный курс и намечать строго определенные цели. Меня вполне устраивало, если мы сможем подойти в какую-нибудь точку островов на "ступенчатом маршруте".

Идэн, верный своей натуре, заботился о нашем увеселении. Когда он утром просыпался, об этом тотчас можно было узнать по разносившимся из конуры у фок мачты громким крикам:

— Есть хочу. Завтракать Что насчет завтрака?

Через несколько минут возникал сам Олуша и нетерпеливо совал свой длинный нос в шкафчик с провизией. Каждый день он был одет по другому. То выйдет в берете, то в вязаной шапочке, то обмотает голову шарфом. Сегодня на нем непромокаемая куртка, завтра старая вязаная фуфайка, послезавтра косматый водолазный свитер и такие же рейтузы, которые делали его похожим на огромного младенца в меховом комбинезоне. Однажды он вызвал восторженные возгласы, появившись в твидовой спортивной куртке и клетчатых брюках в другой раз вырядился на восточный лад, надев тонкую индийскую хлопчатобумажную рубашку с вышивкой и с развевающимися на ветру полами. Надо думать, он отчаянно мерз при этом, тем более что оставался — как обычно — босиком. В каком месте своего тесного спального закутка Идэн прятал столь необычный гардероб, было выше нашего разумения. А он еще ухитрялся извлекать откуда то пачки сигар, купленные со скидкой в Сторноуэе. Идэн охотно предлагал сигары товарищам по плаванию, которые малость зеленели с лица при одной мысли о куреве сам же он с шиком дымил.

И, конечно, Идэн неустанно выдавал новые прожекты, один невероятнее другого, возвещая о каждом из них с великим энтузиазмом. Не проходило дня, чтобы он не обещал приготовить нам новое блюдо, да только в последнюю минуту выяснялось, что недостает какого то важного ингредиента. Впрочем, чаще всего от нового блюда просто ничего не оставалось после того, как Идэн кончал "пробовать". Дважды в день он изобретал новую хитроумную наживку для своей удочки, которая уныло волочилась за кормой "Брендана", но за все время ему попалась лишь одна жалкая скумбрия, да и та уже успела задохнуться, когда он, к собственному удивлению, извлек из воды улов. Один раз Идэн едва не сыграл в ящик, когда с сигарой во рту ухитрился налить себе в кружку керосин вместо питьевой воды, а в другой раз беззаботно повесил сушиться на снастях самодельный вкладыш для спального мешка, да только забыл про него и вспомнил, лишь когда вкладыш сорвался с троса и заплясал на волнах точно оборвавшийся парашют, заставив нас давиться от смеха. Словом, Идэн был нашим тонизирующим средством. Его веселый нрав скрашивал нам даже самые безотрадные дни.

Артур и Олуша страстно увлекались изучением птиц, и на "Брендане" им представилась исключительная возможность предаваться своему хобби. Чем дальше на север, тем разнообразнее была пернатая фауна. Чуть ли не каждый день нам встречались какие-нибудь редкие виды, и орнитологический справочник все время был на руках. Пройдя полпути до Фареров, мы успели зарегистрировать пятнадцать различных видов, и мы часами наблюдали за поведением чаек и крачек, которые с пронзительными криками сопровождали нас или пролетали мимо, на ходу обозревая неторопливо плывущий "Брендан". Наиболее элегантными среди наших спутников были глупыши. Искуснейшие мастера высшего пилотажа, они час за часом, не шевеля крыльями, выписывали бесконечные петли и круги над самой водой, и пушистые толстые тушки придавали им сходство с огромными ночными бабочками. Почему то особое пристрастие к нам питали две полярные крачки. Они держались прямо над лодкой и обменивались тревожным писком, нервно взмахивая крыльями, когда к ним приближались другие птицы. Время от времени они оставляли свой пост, чтобы порыбачить у нас в кильватере, а однажды мы наблюдали ожесточенный воздушный бой, когда маленькие крачки вынудили отступить здоровенного поморника, посягнувшего на морскую ниву вблизи от нас. Малыши отважно пошли в атаку и с криками прогнали интервента, после чего вернулись на свое место над мачтой, и мы услышали гордое щебетание победителей. Однако торжество длилось недолго. Не прошло и десяти минут, как явилась пара поморников, и тут уже крачки обратились в бегство. Ловко маневрируя над гребнями волн, они увертывались от пикировавшего на них мощного врага.

Два дня "Брендан" неустанно шел на север. Радио продолжало слать штормовые предупреждения, но ветер оставался попутным, и, по моим расчетам, мы прошли половину пути до Фареров. Каждый день либо Джордж, либо я, просовывая пальцы в просветы деревянного каркаса, проверяли, не разрушается ли кожаная обшивка. К этому времени она совершенно пропиталась морской водой, которая мало помалу просачивалась внутрь и стекала в трюм, где постоянно плескалось от трех до пяти сантиметров трюмной воды. Но сама по себе кожа была в полном порядке, если не считать беспокоивших нас участков около Н образной рамы, расположенных симметрично по обе стороны лодки. Глядя вдоль планширя, я обнаружил, что изогнутая корма "Брендана" начала поникать, выполаживаясь и морща обшивку. Досадное обстоятельство: во первых, лодка будет хуже справляться со штормами во вторых, обшивка уже не так плотно облегала каркас, она пузырилась и собиралась в складки, как кожа на слоновьих окороках. Надавишь в этом месте пальцем — обшивка проминается, словно мягкий воздушный шар. Правда, на свойствах кожи это как будто не отразилось — наш средневековый материал держался на диво хорошо, и я подозревал, что этому содействует похолодание. "Брендан" вошел в холодные воды, а более низкие температуры, естественно, должны были тормозить возможное разложение, придавая жесткость бычьим кожам и способствуя превращению восковой смазки в твердый защитный покров. Похоже, говорил я себе, нам открывается еще одна причина, почему ирландцы предпочитали ходить в обетованную землю северным путем: пусть море здесь холодное и бурное, зато кожаная лодка в таких условиях служит дольше. В более теплых водах на южном маршруте защитную смазку могло смыть, и кожа стала бы разлагаться.

Ежедневная проверка выявила, что и деревянному каркасу достается от моря. Рулевое весло крепилось тросом к планширю на противоположной стороне, и нагрузка на этот трос была так велика, что четырехсантиметровый планширь из выдержанного дуба не устоял — появились зигзаги трещин. Джордж немедленно передвинул трос на неповрежденный участок и удвоил число найтовов, скрепляющих раму. Пробравшись потом вперед к грот мачте, чтобы проверить ее, я обнаружил, что средняя банка выгнулась вверх — видимо, под действием тех же сил, что заставили поникнуть корму. Просветы между мачтой и банкой то расширялись, то смыкались в лад колебаниям лодки, и в эти гигантские клещи лучше было не лазить пальцами — вмиг раздавят.

В раздумье я вернулся на корму. Было над чем поразмыслить. Обводы "Брендана" изменяются… Пока что это не опасно, однако вполне очевидно, что мы зависим от качества основных материалов: дерево и скрепляющие набор ремни должны быть достаточно прочными, чтобы противостоять непрестанным рывкам прогибающегося корпуса. Но главное — кожаная обшивка должна выдержать все более сильное пузырение и сминание и как бы километры льняной дратвы не лопнули от возросшей нагрузки. Подведя итог, я успокоился. Пусть средневековый судостроитель не все постиг в корабельной архитектуре — это компенсировалось качеством материалов, которые он сам придирчиво отбирал и старательно обрабатывал. Мы на борту "Брендана" усвоили это на множестве мелких примеров. Предметы нашего современного снаряжения один за другим выходили из строя. Так, сверкающий новый металлический инструмент начисто съедала ржа, несмотря на защитную смазку. Под конец первого месяца упругое пильное полотно переломилось, словно гнилая морковка рудничная лампа, взятая мной для ночного освещения, отказала. Ее металлическая сетка, рассчитанная на многолетнюю службу под землей, заросла ржавчиной, а железные заклепки рассыпались. Из всех современных материалов лишь нержавейка высшей марки, толстый пластик да синтетические тросы успешно переносили морскую стихию. Примечательно: когда ломалось или рвалось какое-нибудь современное изделие, мы обычно заменяли его самоделками из старинных материалов — дерева, кожи, льна. Постругаешь, подгонишь, зашьешь — и замена готова. Пусть наша самоделка выглядела неуклюже и некрасиво, зато исправно служила и мы могли починить ее сами. Когда же отказывал металл или пластик, за неимением мастерской на борту оставалось лишь выбрасывать поврежденную вещь за борт.