Грот афалины - Мисько Павел Андреевич - Страница 28

Бежал вприпрыжку под низко нависшей крышей, едва не стукаясь головой о стропила. С громким хлопаньем крыльев взлетали и улетали голуби, липла к лицу паутина. Бежал на свет, что струился с боков, с левого и правого скатов крыши, где в нишах были окошки. «Это – на улицу, это – во двор…» – сориентировался он и нырнул в правую, раму вырвал сразу.

Теперь бежал по крыше, грохоча железом, скользя, перескакивая на черепичные и шиферные крыши, а конца домам, конца улице, казалось, никогда не будет. Уже видны были мачты теплоходов в порту (бежал не вперед, а назад), наконец увидел в окошко веревки с бельем.

Если вешают белье, значит, тут должен быть выход на лестницу, вниз.

Перед тем как выскочить во двор, отряхнул с себя пыль, голубиный помет, обобрал паутину. Двором перешел на соседнюю улицу и зашагал уже медленно в ту сторону, куда ему надо было идти.

«Ай да я! Молодец…» – Пуол был доволен собой. Чем не супермен из кинофильма? Нравилась ему такая жизнь, с риском и опасностью. Шел домой насвистывая, по сторонам и назад не оглядывался.

А того не знал, что на каждого умного находится еще более умный.

Чем ближе подходил к своей конспиративной квартире, тем больше чувствовал, что это повышенное настроение и довольство собой рассеивается, выходит из него, словно воздух из проколотой шины. Еще и еще раз мысленно проверил, что говорил Янгу, что тот может рассказать в полиции. «А он расскажет, все расскажет, даже не сомневайся!.. Злость у него на меня… Про отель „Гонконг“ скажет, про апартамент сорок один». Пуол чувствовал, что этот адрес – самое важное, что было доверено ему лично. Ему, а не Янгу, какому-то мальчишке. «А я передоверил тайну, отдал ее в руки полиции… – Пуола начало бросать то в жар, то в холод. – Лучше бы я сам попался… Называется, спасся… От кого? От полиции – да, а от Чжана? Если б сам попался, то я бы им ничего не сказал. Выкрутился бы или сказал, что случайно оказался возле человека с розовой косынкой. Мало ли кто ходит по улице? В центре люди как муравьи бегают, суетятся. Любого можно схватить, к любому придраться… Но я и не подошел бы к нему, разве я глупый, глаз у меня нет? Незнакомец же не взял баул в левую руку!.. А может, был еще один человек в розовой косынке?! – Пуол даже остановился при этой мысли, ему снова стало жарко. – Может, я не заметил другого, перепутал?!»

Лихорадочно перебирал мысленно то, что было в порту. Все, казалось, шло как надо. Отирался среди торговцев-лоточников, даже приценивался, изображал из себя капризного покупателя. Один взрослый китаец-лоточник чуть ли не нахрапом лез, совал под нос бусы: «Кораллы для вашей крали! Черный коралл!» Не выдержал, даже прошипел, чтоб не вязался. А тот, с розовой косынкой, тоже послонялся немного по крикливому базарчику. И просто случайно бросилось Пуолу в глаза, что очень уж одинаково получается у этого, с баулом, и у того усатого пижона с блестящей палкой. Станет один, чтоб приглядеться к товару, прицениться, даже в руки взять, а возле соседнего торговца или через одного человека остановится и пижон, тоже будто бы что-то смотрит, вертит в руках, а сам так и следит за «косынкой».

«Дело нечисто… Слежка… А меня ведь предупреждали, чтоб смотрел пристально…» – стукнуло ему тогда в голову. Так разве мог он после этого сам лезть на рожон?

Надо уже сворачивать в переулок, что ведет в лабиринт домов того двора, где его квартира. Оглянулся… Кажется, ничего подозрительного, люди идут, как шли – кому куда надо. Никто не таращит на него глаза.

Комната встретила затхло-приторными запахами, будто где-то гнила копра. Постоял возле трюмо, вгляделся в свое лицо… Тревога на нем и растерянность… Внизу на столике бесчисленное множество всяких флакончиков, тюбиков, баночек с кремом, пудрой, духами, мазями. Хотелось смахнуть их, чтоб осколки зазвенели… Посмотрел на кровать с балдахином. К высоким спинкам был прикреплен шнурок, по которому передвигался занавес из материи в грубых пятнах-узорах. Не комната для мужчины, а дамский будуар. Не для любовных ли свиданий использовал Чжан эту квартиру? Со злостью дернул занавес в сторону, даже сорвал шнурок и завалился в постель одетый.

Надо сосредоточиться, надо продумать, что из всего этого может получиться? Что угрожает ему лично?

И чем дольше лежал, тем больше холодело в груди. Как посмотрит на все, что случилось, Чжан? У него ведь длинные руки, много помощников, много глаз… А может, все-таки удастся сбежать? Свийттаун большой, остров и архипелаг еще больше – дудки найдут. Благо, есть в кармане доллары – аванс, который надо еще отработать. Так сказал посыльный, когда передавал вместе с деньгами первое задание. Задание, которое он не выполнил!

Не выдержал, встал. К черту муки и раздумья! У него ведь есть пятьдесят долларов, даже больше, если посчитать с Янговыми. С ними можно неплохо провести вечер или ночь. Никто ему не укажет, как надо проводить свободное время, как тратить деньги. Он сам себе голова!.. И он знает, где та Рекриэйшнстрит, улица забав и утех.

В каких-то кабачках прямо возле стойки, не присаживаясь, не закусывая, пил джин, пил американское виски с содовой. Чокался с каким-то подозрительным обрюзгшим гулякой, угощал его. И, должно быть, тот гуляка завел его в некое подвальное помещение. У него взяли последние сорок долларов, вместо них дали сигарету. Одну-единственную за сорок долларов!

– Не жалей денег, не они нас наживали, а мы их… Выкуришь – попадешь в нирванну… Изведаешь счастье и наслаждение, какие могут только присниться… – нашептывал ему собутыльник.

И Пуол не жалел, ему уже было море по колено. Взявшись за руки, прошли еще несколько ступенек вниз, откинули темный, захватанный руками занавес. В нос ударило кислятиной и едким дымом. Оказались в длинном зале с низким потолком и заплесневелыми, в разводах углами. Вдоль стены не очень густо лежали циновки, некоторые в пятнах и прожженные. Почти на каждой сидели, качаясь, закрыв глаза, полураздетые люди, некоторые царапали, раздирали себя ногтями, будто хотели содрать кожу. Кое-кто лежал скорчившись, другие раскинув руки и ноги – все в самых невероятных позах. Лица искривлены идиотскими гримасами-улыбками…

– Вот… Вот как раз свободные подстилки… Сядем, покурим… – собутыльник посадил Пуола осторожно, как маленького, дал прикурить и прикурил сам.

Пуол еще и обычные сигареты не привык курить. Купил, правда, одну коробку, сосал для форса и солидности, хотя начинало тошнить и кружилась голова. А тут от жадности чмокал и чмокал, пока не потерял сознания.

А может, это не было потерей сознания? Какие-то сны-галлюцинации, бред. Он как бы плавал в розовом тумане, не ощущая своего тела. Казалось, что каждая клеточка организма растворялась в сладкой расслабленности. Он как бы со стороны наблюдал за своим телом, а оно разваливалось на части, и каждая часть вырастала до ужасных размеров и взрывалась, как ракета фейерверка в день коронации султана. Потом казалось, что это горят-вспыхивают ассигнации – доллары, франки, фунты стерлингов, динары. Жгучие искры падают на голову Пуола и тоже взрываются. Какие-то взрывы звучат справа и слева, даже голова болтается, чуть не слетает с плеч. Кто-то бьет не жалея – по одной щеке, по другой, даже колет в мозгу, кажется, раскалывается на части голова…

Захлопал глазами, с трудом приходя в сознание. Но еще ничего не воспринимал, и тот человек, что стоял согнувшись над ним, казался призраком, расплывчатым пятном. «Где я? Что со мной?» – похоже, пробормотал Пуол, собравшись с силами, но его схватили загрудки, встряхнули так, что чуть не оторвалась голова. Его посадили, опять стали бить по щекам, и в голове мучительно загудели колокола, в глазах поплыли разноцветные круги.

Ах, лучше было бы и не приходить в себя… Тот незнакомец больше не бил, а в голове все равно бухало молотом, кололо в затылок и в виски, глаза чуть не вылезали из орбит, в желудок будто свинца налили, язык распух, едва ворочался в смердючей слюне. Обхватил голову руками. Страшная слабость и боль сковали все тело…