Грот афалины - Мисько Павел Андреевич - Страница 37

Синьора Тереза сняла с себя украшения быстро, за что заслужила глумливую благодарность-поклон: «Мерси боку! Сенкью вери мач!» Янга пират согнал с места, думал, что-нибудь спрятано под ним. А под собаку поглядеть не догадался!

Минут через десять грабеж окончился, отовсюду послышались выкрики пиратов: «Все! Закругляйтесь, черепахи! Отчаливаем!» Потом – топот ног, скрежет снимаемых крюков… Густой рев мотора черного катера.

Кто-то запоздало завопил-закричал:

– Радио! Быстрее по радио передать, полицию вызвать!

– Разбито уоки-токи, прострелено! – ответил ему другой голос.

Из машинного отделения вылез перепуганный матрос с засохшими потеками крови на лбу. Открыл капитанскую рубку… Капитана возле штурвала не было, лежал на полу.

– Врача надо! Нет ли среди вас врача?! – кричал матрос, вытаскивая из рубки капитана. «Врача! Врача!» – повторили его просьбу многие голоса, даже наверху, на передней площадке.

Врач нашелся – женщина. Она быстро спускалась по ступенькам с передней палубы, а за нею шел толстенький человечек, наверное муж, просил: «Элен, не надо! Не ходи, какое тебе дело до всего этого? Может, они еще вернутся!» Но врач шла за матросом в кормовой салон, куда тот перенес капитана и положил на скамью. Женщина-врач, бросив сумку на руки толстяку, молча лила на свои ладони духи или одеколон, мыла им руки: «Разденьте его!» Перед нею расступились, пропуская к капитану, и опять скучились, и потому поглядеть, что она будет делать с раненым, Янг не смог. Если бы собаки не было на руках.

Матрос выбрался из толпы, стал к штурвалу. Теплоход набрал скорость, лег на нужный курс.

– Янг? Где ты, Янг? – испуганно кричала синьора Тереза, и ему пришлось выйти из толпы. – Садись, миленький, вот сюда! И никуда не уходи, а то я с ума сойду! – приподняла Тото и вынула из-под него кошелек. – Мои диамантэ… бриллиантэ… Золотые вещи… Еще немного, и эти бандиты сделали бы меня нищей. Вы спасли меня от разорения! – она поцеловала Тото в нос, а Янга в щеку… – Даже не верится, что спаслись от смерти… – И она с опозданием заплакала-зарыдала.

– Ты же, гляди, приходи назад! Навести брата, передай ему мой привет – и возвращайся! Сколько брату лет – всего двадцать? Как жаль, а мне за тридцать… Только ты об этом никому не говори, хорошо? Запомни номер комнаты – триста семнадцать… Отель «Морская лилия…». На вот тебе на мороженое… – синьора Тереза дала ему три доллара. – Потом я рассчитаюсь с тобой лучше… О, я тебя не обижу! Я тебе сделаю такой подарок – тебе и не снился такой! – соблазняла «мадам Ой», она не очень верила, что Янг вернется к ней. – А риведерчи, миленький!

Первые, самим заработанные деньги… Янг почувствовал себя совсем взрослым и самостоятельным.

Пока бежал в дельфинарий, мороженое покупал два раза. Никогда в жизни не пробовал его – вкусное!

Кого ни спрашивал, все знали, как пройти к дельфинарию, все показывали дорогу правильно. Но подошел к воротам и увидел, что они связаны цепью, на которой висит замок.

Постоял, печально поглядел сквозь решетку на то, что было на территории дельфинария. А видел только густые кусты и деревья – парк. Сквозь листву чуть-чуть виднелись круглые бока какого-то не очень высокого строения с оконцами-иллюминаторами.

И в это время дверь проходной заскрипела, из нее вышел человек с ружьем за спиной, еще не очень старый.

– Ты кого тут высматриваешь? Все давно закрыто… Утром приходи, – сказал человек.

– Где-то тут брат… Сказал – ищи меня в дельфинарий… Радж.

– Ах, Ра-адж?! Так бы и сказал… Нету его, в город ушел. Ты можешь войти, подождать, если хочешь. – Человек вошел в проходную, начал отпирать наружную дверь. – Ну, чего переступаешь с ноги на ногу? Боишься меня?

– Я не боюсь, – Янг вошел, и человек снова запер двери.

– Я сторожем тут… Хочешь – пойдем со мною, я обход территории начинаю. Заодно и расскажу, что знаю… Меня Малу зовут, просто Малу. Радж у нас фигу-ура… Во! – показал он большой палец. – Не то что некоторые… Вот я, скажем, кто? Простой сторож. А Радж меня за человека считает, не так, как некоторые. Потому я его и люблю… Ты надолго к Раджу? Насовсем?! А как ты сюда добрался? Один или с отцом?

Пришлось немного рассказать Малу свою историю.

– Ай-ай… А Радж мне ничего не говорил. Вижу только – печальный, очень печальный, переживает все. А не говорит.

Сначала ходили по зеленой зоне, по аллеям. То тут, то там попадались павлины – расхаживали по дорожкам и лужайкам, тянули длинные хвосты, пробовали взлететь на дерево. Один распустил хвост – и Янг замер на месте. Такой красоты сроду не видел.

– Райские птицы… Райские на острове Рай… – зашептал в восторге.

– Не-е, райские не такие. У тех перья всеми цветами радуги переливаются, а больше перьев розово-оранжево-золотистых. Если повезет, то увидишь.

Подошли к тому круглому строению, что увидел из-за ворот. Необычные круглые окна, точно иллюминаторы на корабле. Заглянул в одно из них и ахнул: в доме воды было налито почти до самого верха. И чего там только не плавало! И рыбы всяких размеров и цветов, и небольшие черепахи, лангусты ползали, под камнем свернулся спрут.

– А черепахи тиною заросли! Водоросли на себе таскают, маскировку, – не выдержал Янг.

– У нас и большая черепаха есть, слоновая называется, – сказал Малу. – Говорят, ей сто лет.

Старая черепаха жила в загончике под фикусом. Вровень с землей там была вкопана и ванночка с водой. Черепаха как раз сидела над ванночкой, широко расставив ноги, и стонала. Возле ее слезящихся глаз роились мухи. «Бедная!» – пожалел ее Янг.

Интересно, такие ли приплывали на их Биргус откладывать яйца? Не раз с мальчишками и Натачей ходили с корзинками собирать их. Места кладок легко можно было найти по неуклюжей маскировке, по следам, которые оставляли черепахи, снова карабкаясь в море. Ребятишки никогда не забирали всю кладку, брали только по пятнадцать – двадцать яиц. А их у каждой черепахи, говорят, бывает до сотни штук. Остальные закрывали песком, чертили крест – знак, что тут нельзя больше брать. Какие богатые яичницы жарили в те дни матери! И сами ели вволю, и даже свиньям скармливали… Когда наставало время вылупливаться молодому потомству, на берег выходили и старые и малые, дежурили возле каждого гнезда, отгоняли фрегатов, кайров, чаек, не давали хватать детенышей. Зеленые, похожие на лягушек, они выбирались из-под песка и – дай бог ноги! – торопились к прибою. Будто сами знали, что их спасение в воде…

– Вот и дошли, – прервал его воспоминания Малу.

Янг вздохнул: родина, милая родина, никогда уже не удастся увидеть ее!

– Вот, гляди! Это трибуны, человек двести пятьдесят – триста вмещают… А это бассейн… А вон дельфины плывут, увидели нас…

Янг не верил своим глазам: вот эти серо-синие сытенькие тела и есть самые настоящие дельфины?! И так близко?!

– Клювы повысовывали из воды, разглядывают нас! Ха-ха, на бортик головы кладут! А они выскочить не могут? – присел возле бетонного барьера Янг, протянув под красно-желтые перила руку, желая достать до дельфина.

– Они только вон на тот помост под вышкой выскакивают. Это входит в программу представления. Прикажет Судир, покажет рукой – они выскакивают и ложатся как бревна.

– А они не кусаются? Столько зубов острых, и все одинаковые, жевательных нет.

– Не кусаются, можно потрогать за рострум, погладить.

– У них клювы тоже кожею обтянуты, не голые! А тело какое гладенькое, точно отполированное! И не теплое, а холодное! А Радж говорил, что они теплокровные животные.

– Теплые. Но попробуй дощупайся до тепла, на них жира, как на свинье.

– Ой, и маленький есть! Во, во, улыбается нам! Как дитя улыбается во сне! А из глаз вода течет… Может, он так плачет?