Прощение - Митчард Жаклин - Страница 42

– Я согласна, – проговорила я.

– Может, ты смогла бы прийти пораньше, чтобы познакомиться с моим мужем, и тогда ты сможешь уже начинать через две недели, в понедельник?

– Думаю, что да.

Вымолвив эти слова, я физически ощутила боль, как бывает, когда случайно коснешься обожженного места. Мы обменялись рукопожатиями, я потрепала малышку по щечке. Посмотрев на нее, я подумала: «Джульетта, это ради тебя. Ради твоего же будущего». Я с самого начала знала, что получу эту работу. Красная нить.

Я написала тете Джульетте, чтобы она прислала мне письмо: с описанием моих способностей и умения ухаживать за детьми, попросив не ставить моего имени, чтобы никто не вспомнил печально известную семью Ронни Свон. Я успела усвоить одну истину: когда с тобой случалось что-то плохое, люди склонны относиться к тебе предвзято, даже если ты прекрасный человек. Я написала также своей кузине Бриджет, которая училась в институте искусств в Чикаго, попросив о том же самом, что и тетю Джульетту.

Но я не успела даже отправить письма, когда мне позвонила Келли.

– Мне не потребуются рекомендательные письма, Рейчел, хотя я с удовольствием при случае их прочту. Иногда достаточно полагаться на интуицию, – сказала она.

Я съежилась.

– Я разговаривала еще с двумя девушками. Не хочу показаться злой или невежливой, но с ними нельзя было бы оставить даже кота. У одной на ногтях черный лак, а другая курит. Она сказала, что будет курить на балконе. А кто же будет следить за Джульеттой в это время?

– Дети – это самое важное, но некоторые относятся к своим обязанностям слишком легкомысленно.

На этот раз я лицемерила, и мне было неприятно.

После занятий в пятницу я отправилась «знакомиться» со Скоттом Эрли.

Это было потрясающее событие.

Он и вправду был очень милым, добросердечным мужчиной, каким я помнила его по церкви. У него были уверенные манеры хорошо воспитанного человека, а рукопожатие – твердым. Это ничего не меняло, но я была искренне поражена способностями медицины. Неужели правильно подобранные лекарства могли сотворить такое чудо? Мне пришлось напоминать себе, что я пришла сюда не для того, чтобы иметь дело с сегодняшним Скоттом Эрли. Меня волновал тот Скотт Эрли, который совершил страшное преступление. Он посмотрел мне прямо в глаза, и я увидела, что он не отличил бы меня от сотни других девушек.

– Так это ты будешь заботиться о моей малышке? – спросил он.

«Не так, как ты позаботился о моих малышках», – подумала я. Вслух же сказала:

– Конечно. Вам не надо волноваться ни о чем.

Ему было о чем волноваться из-за своего прошлого, не так ли?

Они отправились в кино. Я дала Джульетте ее бутылочку. Открыв окно и впустив в комнату мягкий и соленый вечерний воздух, я приступила к изучению названий костей. Я зубрила их сорок минут, а потом закрыла конспект и начала открывать ящики. Я не смогла сдержаться. Семнадцать лет я относилась к чужой собственности с огромным почтением. Мои родители никогда не открыли бы ни одной тетради с моим именем на обложке. Однако вот она я – специалист по обыску чужих комнат. Сначала комнаты Мико, а теперь этой.

Я начала с вещей Келли. У нее оказалось несколько платьев для работы, несколько пар джинсов и футболки. И шорты, и рубашки имели довольно потрепанный вид. Даже у Клэр было шесть или семь пар туфель, но у Келли всего четыре: черные, коричневые, туфли для прогулок и сандалии. В комоде лежало чистое белье, а в бюстгальтерах я нашла пакетики с лавандой. Форма для занятий спортом. В специальной коробке – фата. Маленький красный плюшевый медвежонок. Противозачаточные таблетки, несколько открыток ко дню святого Валентина. Поверх свитеров в следующем ящике лежала простая тетрадь в голубой обложке с плотными листами. Я схватила ее. Что я ожидала найти? Мрачную летопись с газетными вырезками о событиях тех страшных дней? На самом деле это была тетрадь Джульетты. В ней Келли и Скотт хранили обведенные следы ее ножки. На первой странице, украшенной серебряными звездочками, каллиграфическим почерком было выведено: Джульетта Джинни Энгельгардт. Келли написала так много о первых днях жизни своей малышки, что даже поля тетради были заполнены. Я приподняла стопку свитеров. И под ними увидела то, что искала. Нож, охотничий нож, которым разделывают оленьи туши. У моего папы был такой. Он хранил его высоко в одном из кухонных шкафчиков, так что даже мама не могла его достать. Я не прикоснулась к нему, но мои руки начали дрожать. Я подумала: «Вот доказательство того, что даже она не доверяет ему полностью». Я аккуратно сложила все вещи.

Гардероб Скотта Эрли меня не интересовал. Белье, носки, джинсы, рубашки поло, мокасины – все в идеальном порядке. В прикроватной тумбочке было два выдвижных ящика. В верхнем лежали книги: роман о мужчине, который продал свое обручальное кольцо, а потом всю жизнь искал его, книга о яхтенном спорте. Были здесь и три контейнера с надписями «Утро», «День», «Вечер». В них хранились таблетки. Там же я нашла и соску. Во втором ящике обнаружился его дневник. Я села в кресло-качалку. Дневник начинался с даты рождения Джульетты. Несколько предыдущих страниц были вырезаны.

Я обратила внимание на то, как остро обрезаны края, – словно подстриженная трава.

«Это начало моей настоящей жизни. Джульетта вызывает у меня благоговение. Она роза. Она ангел. Наверное, Бог решил явить мне свою бесконечную милость, позволив случиться такому чуду, поистине озарившему мою жизнь. Я знаю, что не затужил этого счастья. Мы ужинали в «Самбакко», когда у Келли отошли воды и начались схватки. Нам пришлось ждать «скорую», и Келли была очень смущена, потому что это «наш» ресторан. Она плакала и все время повторяла: «Теперь мы не сможем сюда вернуться! Я же поломала стул!» Нас сразу подняли па лифте. Бродильном отделении медсестры очень торопились, поскольку у Келли уже на шесть сантиметров раскрылась шейка матки. Немного усилий – и наше сокровище появилось на свет. Думаю, что для Келли все было не так радужно, как она пыталась представить. Я хотел назвать дочь Джевел, так как это означало «драгоценность», – именно то, чем она была для нас. Но Келли не согласилась. Тогда я предложил имя Джульетта. Келли оно не очень понравилось, но она все же сдалась. Возможно, она просто очень устала. Я надеюсь, что не давил на нее!»

Следующая запись была сделана в сентябре:

«Джульетта становится маленьким человечком. Я знаю, что она различает окружающее, потому что смотрит мне прямо о глаза. Думаю, глаза у нее будут темно-синие, как океан. Я так рад, что мы приехали сюда. В Колорадо было очень пыльно и сухо. Я хочу научить Джульетту плавать. Не могу дождаться, когда она впервые назовет меня папой».

Я прочла еще одну запись:

«Я чувствую себя таким виноватым. Келли приходится много работать, чтобы содержать нас всех, и ей очень трудно. У нее уже много лет не было нового платья. Я чувствую себя так хорошо, потому что многому учусь. Она приходит домой уставшая и грустная. Дети в школе ведут себя из рук вон плохо. Не могу поверить, чтобы родители были такими равнодушными. Они совершенно не думают о том, как их поступки могут повлиять на детей. Келли сказала, что один папаша даже посылает свою дочь за сигаретами!»

Я закрыла тетрадь, защелкнув на ней замочек, а потом убедилась, что он открывается без усилий. Ярость Скотта Эрли по отношению к родителям, которые посылают своих детей за сигаретами, вынести мне было не по силам.

Джульетта начала хныкать, и я сменила ей подгузник, а потом покормила ее. За этим занятием я успокоилась. Я начала петь ей: «Тише, малышка, не плачь. Когда ты проснешься, я приведу лошадку к маленькому пруду, и мы пойдем с тобой гулять, и мы начнем с тобой играть...»

Супруги Эрли пришли домой в девять, расслабленные, смеющиеся и счастливые.

Они заплатили мне и сказали, что берут меня.