История груди - Ялом Мэрилин - Страница 37

37

63. Андре Франсуа. Обложка книги Чарльза Райкрофта «Критический словарь психоанализа». 1972. Психоанализ представлен фигурой с мужским лицом на женском теле. Грудь символически помещена на затылок бородатой головы психоаналитика.

Хотя некоторые черты груди кажутся вечными, например, способность производить молоко и уязвимость перед болезнями, значения груди подвержены существенным вариациям. В самом деле, как мы уже видели, можно отметить особые моменты, в которые произошли драматические изменения в истории груди. Вспомните: в XIV веке появилась Мадонна Млекопитательница, в XVI веке доминировала эротическая грудь, и в XVIII веке появилась «политическая» грудь. Еще одно такое резкое изменение произошло на рубеже XIX и XX веков, и связано оно с трудами Зигмунда Фрейда.

С точки зрения психоанализа, груди являются источником глубочайших эмоций индивидуума. Фрейд утверждал, что сосание груди — это не только первая деятельность ребенка, но и «отправная точка всей его сексуальной жизни»[223]. Он упорно придерживался этого мнения и верил, что пенис отца — фаллос — оказывает исключительно важное влияние на психическое развитие как мальчиков, так и девочек. Для Фрейда и его последователей человеческая психология строилась исключительно вокруг груди и пениса. Эти две части тела доминировали на фрейдистской карте мозга и в первые сто лет психоанализа были для Фрейда контрольными точками.

В самом начале для учеников Фрейда существовали только две возможности: они либо принимали его базовые принципы, либо разрывали отношения с мастером. Эдипов комплекс, согласно которому каждый мальчик испытывает страх, смешанный с завистью, по отношению к отцовскому пенису и живет в страхе перед угрозой кастрации, был краеугольным камнем теории, на котором фрейдисты клялись в верности учению. Что же касается девочек, то они испытывали «зависть к пенису», и этот принцип также не подвергался сомнениям.

Изначально в этой теории место груди отводилось позади пениса, ее заслоняла его слава. Хотя, подобно наполовину зарытой статуе богини, грудь могла бы заявить, что она раньше стояла на первом месте и никогда не теряла своей власти. Фрейд всегда признавал значение груди, не уступая ни дюйма пениса. Только фрейдисты более позднего периода, как Мелани Клейн (Melanie Klein), попытались пересмотреть эту иерархию и даровать груди преимущество.

Фрейд всегда рассматривал грудь как первую «эрогенную зону» ребенка. С первой оральной ступени, связанной с грудью, обычный ребенок будет переходить последовательно на анальную и генитальную ступени. Считалось, что приятные эротические ощущения от сосания груди останутся у индивидуума в подсознании на всю его жизнь, приняв другие формы. Одно из пифических изречений Фрейда, многими из которых он прославился, определяет взрослую любовь как возвращение к материнской груди и гласит: «Обретение объекта, в действительности, является лишь повторным обретением его»[224]. С первых и до последних написанных им строк Фрейд не потерял своей убежденности в том, что сексуальность начинается с груди и что мать является в определенном смысле «первой соблазнительницей»[225] ребенка.

В рамках этой концептуальной схемы все приснившиеся объекты, похожие на грудь, например, яблоки или груши, можно интерпретировать как груди. Например, мужчина тридцати пяти лет рассказал о своем сне, который, по его словам, он видел в возрасте четырех лет. В этом сне фигурировали две груши, которые мальчику принес мужчина, исполнявший посмертную волю его отца. Во сне присутствовала и мать мальчика. У нее на голове сидели две птицы. Одна из птиц подлетела к ее рту и начала сосать его. Как Фрейд толковал это загадочное видение? С характерной для него уверенностью он объявил: «Этот сон следует перевести так: „Дай мне грудь, мать, или покажи мне ее, ведь из нее я привык пить в прошлом“»[226].

Если Фрейду только предоставлялась возможность увидеть грудь в туманных глубинах мыслей его пациента, он никогда ее не упускал. Однажды, когда он услышал от одного молодого человека свободные ассоциации, вызванные его отношениями с актрисой и стихотворными строчками, Фрейд заявил: «Не может быть ни малейшего сомнения в том, что обозначают яблоня и яблоки [в стихотворении]. Скорее всего, именно красивые груди актрисы привлекли к ней этого молодого человека»[227]. Толкование снов по Фрейду, каким бы притянутым за уши оно ни было, всегда излагалось с чувством абсолютной уверенности в своей правоте.

Груди преимущественно фигурируют в базовой теории психоневроза Фрейда. Психоневроз уходил корнями в «извращенное» сексуальное развитие. Под «извращенным» Фрейд понимал все, что не вело к первичности генитальных функций по сравнению со всеми другими проявлениями взрослой гетеросексуальности. Знаменитый случай Доры, «истеричной девушки почти девятнадцати лет», является типичным примером последовательности извращений, которые подсознательно вели ее от сосания груди в младенчестве к сосанию большого пальца в детстве и ко взрослой фантазии о том, чтобы сосать мужской половой орган. Такой вывод сделал Фрейд из ее кашля и раздраженного горла[228].

Чтобы разобраться со случаем Доры, Фрейд приводит в пример историю другой пациентки, молодой женщины, которая никак не могла отказаться от привычки сосать большой палец. Пациентка сохранила воспоминания о том, как в детстве «она сосала грудь кормилицы и одновременно ритмично тянула ее за мочку уха». Последний жест предполагал мастурбацию. Фрейд связывает случай с безымянной пациенткой и случай Доры с раздражением горла, явно связанным с ее желанием сосать мужские гениталии. И он делает вывод о том, что «не требуется большой фантазии для того, чтобы заменить сексуальный объект конкретного момента (пенис) изначальным объектом (соском)». «Итак, мы видим, — делает вывод добрый доктор, — что эта в высшей степени отвратительная и извращенная фантазия о сосании пениса имеет самую невинную причину. Это новая версия того, что можно описать как доисторическое впечатление от сосания груди матери или кормилицы»[229]. Детективная работа, проделанная Фрейдом, с его викторианским отвращением к оральному сексу, заставляет нас описать полный круг: мы навечно приклеены к материнской груди. Многие поступки во взрослой жизни и особенно патологические симптомы обусловлены воспоминанием о кормящей груди.

Чтобы проиллюстрировать то, как ранние и поздние значения груди могут смешиваться, Фрейд часто цитировал анекдот о молодом человеке, который очень любил красивых женщин. Когда он вспомнил свою хорошенькую кормилицу, кормившую его в младенчестве, он заметил: «Жаль, что я не сумел лучше использовать такую возможность»[230]. Очевидно, что мужчина явно смешал мысли взрослого и ребенка о женском теле, как если бы младенец был уже взрослым мужчиной.

В последней своей крупной работе «Очерки психоанализа» Фрейд возвратился к груди как к «первому эротическому объекту ребенка» и «прототипу более поздних любовных отношений — для обоих полов»[231]. Он настаивал на том, что младенец не делает различия между грудью и своим собственным телом. Эту теорию некоторые современные последователи Фрейда превратили в догму, хотя, как и другие предположения о первом жизненном опыте младенцев, ее невозможно доказать. Фрейд зашел дальше обычного, представив сосание как архетип человеческого опыта. В самом деле, он утверждал, что «не имеет значения, действительно ли ребенок сосал грудь, или его кормили из бутылочки, и он никогда не знал нежности материнской заботы. В обоих случаях развитие ребенка идет по одинаковому пути. Вполне вероятно, что во втором случае его более поздние желания станут более сильными». Фрейд был убежден в том, что — сосет ли младенец настоящую грудь или нет и вне зависимости от длительности грудного вскармливания — индивидуум «после отлучения от груди всегда будет убежден в том, что его кормили слишком недолго и дали слишком мало»[232].