Подарки фей - Киплинг Редьярд Джозеф - Страница 52

– И с того дня, – вздохнул Саймон, – я и в руки не брал ни листочка железа. Даже лодки игрушечной не смастерил ни разу, даже чертежика не начертил!

И он смущенно улыбнулся.

– Уитгифты всегда были упрямы, – пробормотал Пак, – особенно по женской линии.

– А сэра Фрэнсиса Дрейка вы больше не встречали? – спросил Дан.

– Не скоро довелось нам встретиться. Знаете, дела, заботы, то да се, а тут меня еще выбрали в магистрат – в общем, не видались мы двадцать лет. Нет, слухи-то до меня доходили: слухи о Фрэнки давно разнеслись по свету. Дерзкие вылазки, ловкие маневры – все точь-в-точь как тогда, на переправе, только теперь на него обращали больше внимания… Когда королева Бет посвятила его в рыцари, он прислал моей тетушке в подарок высушенный апельсин, наполненный душистыми пряностями. И она расплакалась над ним, проклиная себя за свои пророчества. Это она, мол, его надоумила пуститься в такое опасное плавание! Хотя мне сдается, пророчества тут ни при чем. Но ведь как точно она все предсказала! Целый мир улегся к нему в ладонь, и он схоронил своего лучшего друга, мистера Даути…

– Оставь в покое мистера Даути, – скомандовал Пак. – Расскажи, как ты снова свиделся с сэром Фрэнсисом.

– Ах, да! Это было в том году, когда меня выбрали в городской совет – в том самом году, когда король Филипп снарядил свой флот против Англии, не спросясь у Фрэнки.

– Непобедимая армада! – обрадовался Дан. – Я так и думал, что до этого дойдет.

– Я-то знал, – продолжал Саймон, – что Фрэнки не даст испанцам и понюхать лондонского дымку. Но у нас в Порт-Рае многие сомневались на этот счет. Пушечный гром доносился с ветром от острова Уайт, нагоняя страху на горожан. Сперва погромыхивало вдалеке, потом все ближе и ближе, и к концу недели грохотало так, что женщины на улицах взвизгивали от испуга. И вот со стороны Гастингса показались они, в громадном облаке порохового дыма и вспышках пламени… А наши то вырывались вперед, то храбро ныряли обратно, в самое пекло. Грохочущее облако стало сдвигаться к другому берегу, и я понял, что Фрэнки теснит испанцев к нашей переправе – к тем голландским отмелям, среди которых он был как дома!

Тогда я говорю тетушке: «Дым поредел. Бьюсь об заклад, что у Фрэнки снаряды на исходе. Пора мне идти».

«Только не в этом старье! – говорит тетушка. – Надень новый камзол, который я тебе справила, чтоб заседать в ратуше. В такой день нельзя осрамиться!»

Я натянул камзол, повесил на грудь золотую цепь, надел голландские штаны пузырями и все, что полагается.

«И я с тобой», – вдруг заявляет тетушка и выходит ко мне разодетая в пух и прах: сборки, оборки, корсаж и всякое такое. Она была женщина видная.

– Но на чем же вы поплыли? – спросила Уна.

– На своем собственном судне: я владел им пополам с тетушкой. И отправились мы не с пустыми руками! Перед этим я три дня грузил на «Святого Антония» все, что было припасено у нас на верфи. Мы набили трюм большими, малыми и средними пушечными ядрами, набрали железных прутьев и крепежных полос для судовых плотников, и целый штабель новеньких дубовых досок толщиной в три дюйма, и кожаные ремни для орудийных затворов, и кучу отличной пакли, и свертки парусины, и сотни ярдов лучшего каната. Я-то знал, что? ему пригодится после недели такой работенки! Я ведь, милая барышня, сам корабельщик.

За мысом Данджнесс будто нарочно поджидал нас попутный ветерок, и не успел он выдохнуться, как мы добрались до места. Испанские суда сбились в кучу возле Кале, а наши рассыпались вокруг и вовсю зализывали раны. Иногда какой-нибудь испанец пальнет из нижнего люка, ядро пролетит над мелкой зыбью и плюхнется в море. Но в бой никто не вступал: видно, решили передохнуть до следующего прилива.

На первом английском судне, что нам повстречалось, матросы укрепляли поваленные поручни. С нами никто не заговорил. На втором – это был черный двухмачтовый барк – наскоро выкачивали воду из трюма. Здесь тоже промолчали. Зато на третьем, где латали дыры, какой-то малый в мундире перегнулся с полуюта и разглядел, что у нас за груз. Я спросил у него, где найти капитана Дрейка.

«Причаливай сюда! – скомандовал он. – Мы берем весь товар».

«Это только для мистера Дрейка», – говорю я, а сам на всякий случай держусь подальше, чтоб он мне ветер не загораживал.

«Эй, вы, там! Кому говорят! – завопил он. – У нас на судне сам лорд-адмирал! А ну причаливайте к борту, не то вздернем на рее!»

Ну, мне-то было наплевать, кто он такой – главное, что не Фрэнки. Пока он кипятился, я нырнул за другое судно, выкрашенное в зеленый цвет и с побитыми бортами. Теперь мы оказались в самой гуще.

«Эгей! Эге-гей! – закричали на зеленом. – Причаливай сюда, старина, я куплю весь твой груз. Я – Феннер, что разбил семерых португальцев. У меня ни ядер, ни картечи, все вышло подчистую! Фрэнки меня знает».

«Зато я не знаю», – говорю я, не сбавляя хода.

Этот оказался тертый шкипер. Видит, что я норовлю проскочить мимо, и давай кричать своему приятелю на шлюпе из Бридпорта, что маячил впереди:

«Джордж! Эй, Джордж! Подстрели-ка вон того селезня, сейчас мы его распотрошим!»

И хотите верьте, хотите нет, эта кургузая береговая посудина загораживает нам дорогу и собирается стрелять.

Тут моя тетушка подходит к борту и глядит прямо на них.

«Ты бы, Джордж, – говорит она, – сперва разделался с врагами, а после уж принимался за друзей».

Тот малый, что наводил на нас ихнюю пушчонку, сорвал с себя шляпу, назвал тетушку королевой Бет и спросил, не торгует ли она выпивкой, «а то у бедных моряков совсем пересохло в глотках». Тетушка его хорошенько отчитала. Она никому не давала спуску.

И тут появился Фрэнки. Длинный вымпел его корабля свесился за борт, на шкафуте после абордажа – месиво из драных снастей, борта почернели от копоти. Мы подошли к нему вплотную и забросили гак на край орудийного люка.

«Мистер Дрейк! Ау, мистер Дрейк!» – позвал я.

Он стоял на носу, на якорном блоке – рубаха распахнута до пояса, а сам сияет как солнышко.

«А вот и Сим, – говорит он как ни в чем не бывало. Это через двадцать-то лет! – И что же, – говорит, – тебя сюда привело?»

«Пудинг, – говорю я и не знаю, плакать или смеяться. – Вы ж мне сами велели в следующий раз подавать вам сразу картечь. Вот я ее и привез».

Он только глянул на «Святого Антония» – и давай от восторга поминать по-испански всех чертей и дьяволов. А потом он спрыгнул прямо к нам на палубу и поцеловал меня на виду у всех этих молодых зазнаек. Его матросы уже вылезали из люков, торопясь приняться за погрузку. И когда он увидел, как я обо всем позаботился, он опять меня расцеловал.

«Вот, – говорит он, – настоящий друг, такой, что лучше родного брата… Госпожа моя, – повернулся он к тетушке, – все, что вы мне нагадали, сбылось. Я открыл тот путь с востока на запад и схоронил свое сердце на полпути».

«Знаю, – говорит тетушка. – Потому-то я и пришла».

«Но вот этого вы не предсказывали», – и он показал рукой на испанский флот.

«Да мало ли, что ты еще натворишь на свете, – пожала плечами тетушка. – Важно, что происходит с тобою самим. Ведь так?»

«Ну еще бы. Только об этом забываешь, когда так много хлопот… Сим, – говорит он мне, – мы должны до рассвета загнать испанцев дальше за Дюнкерк, на наши с тобой песчаные мели. Всех до единого! А там, глядишь, после штиля задует покрепче с севера – и мы их голыми руками возьмем!»

«Аминь, – говорю я ему. – Вот я тут привез тебе, что удалось наскрести… Есть у вас пробоины?»