Стихи. Сказки. Басни. Пьесы - Михалков Сергей Владимирович - Страница 29

29

Хороший человек

Я познакомить с ним могу — Он целый день на берегу. Мы к морю спустимся с тобой Знакомой мне тропой, И мы сойдём на край земли, Шершавый и рябой. Ты смело на берег ступи И за скалу зайди. Четыре шлюпки на цепи Увидишь впереди. Четыре шлюпки на цепи — Смотри ногой не зацепи! Ты обещаешь ничего Не спрашивать его, Не лезть к сетям и парусам, Ко всем другим снастям. Он всё тебе покажет сам, Он всё тебе расскажет сам, Как всем своим гостям. А что он может показать? Он может показать, Как два конца каната взять, Морским узлом связать, Как ловят крабов между скал, Которых ты искал, И как в воде держать весло, Чтобы в Стамбул не унесло. Он спустит шлюпку на волну, Из четырёх одну, И только крикнет: «Эй, смотри Воды не набери! Ровней сиди, правей бери, Под солнцем не сгори!» А если шлюпку унесёт И ты хлебнёшь воды, И если он тебя спасёт — Двухсотым будешь ты! Сто девяносто девять раз Он говорил: «Ну вот, Какое дело! Спас так спас! И человек живёт!» Постой! Мне кажется, сейчас Он сам сюда идёт. К нему я первый подойду, А ты уже за мной… Ты слышишь, как у нас в саду Запахло вдруг волной?

Три Ветра

Три Ветра — три брата По свету гуляли, По свету гуляли — Покоя не знали. Не знали покоя Себе на забаву, Но разные были По силе и нраву. Был младший из братьев И ласков и тих, И был он слабее Двух братьев своих. Он целыми днями На воле резвился, Он пылью дорожной На травы ложился, Сдувал одуванчики, Трогал былинки И в ельнике частом Качал паутинки. И было беспечным Его дуновенье, И было неслышным Его появленье. У среднего брата Работы хватало, Упрямства и силы В нём было немало. Любил потрепать он Бумажного змея И шапку сорвать С головы ротозея. Он дул-задувал, Расходился на воле, И мельницы в поле Пшеницу мололи, Столетних деревьев Качались вершины, На водную гладь Набегали морщины, И парусной лодке Давал он движенье, И было заметным Его появленье. Был третий, был старший Из братьев Ветров В своём удальстве И жесток и суров. Он знойным песком Засыпал караваны, Назло морякам Волновал океаны. И было, как видно, Ему не впервые Ломать, как тростинки, Дубы вековые И, крыши срывая, Врываться в жилища. Его называли Ветрило! Ветрище! Владел им бессмысленный Дух разрушенья, И было внезапным Его появленье. Три Ветра, три брата, Гуляли по свету, Но раз на рассвете Попались поэту. И младшего Ветра, Найдя его в поле, Поэт подчинил Своей мысли и воле: Заставил его Над рекою спуститься, Пройти камышами, Остыть, охладиться, Чтоб людям уставшим, За труд их в награду, Нести на привалы Живую прохладу. И среднему брату Пришлось покориться. Он должен был в путь Над землёю пуститься, В пути собирать Облака дождевые, Вести их на юг, За хребты снеговые, В края, где колосья, Зерно наливая, Недвижно стояли, Томясь, изнывая. А старшего Ветра, Последнего брата, Поэт наш осилил Упорством солдата. И, как он ни рвался И чем ни грозился, За братьями следом И он подчинился. Поэт ему дал Направленье, заданье, Вселил в него радостный Дух созиданья И к людям заставил Пойти в подчиненье… Вот так Получается Стихотворенье.

Старый клоун

Умирал в больнице клоун, Старый клоун цирковой. На обманчивых уколах Он держался чуть живой. Знали няньки, сёстры знали, Знали мудрые врачи: Положенье безнадёжно, Хоть лечи, хоть не лечи! И, судьбой приговорённый, Сам артист, конечно, знал, Что теперь уже бессилен Медицинский персонал. Навестить его в палату Приходили циркачи: Акробаты и жонглёры, Прыгуны и силачи. Приходили, улыбались, Лишь бы только правду скрыть. О житье-бытье негромко Начинали говорить. Он встречал собратьев шуткой, Старой байкой ободрял — Не смешную клоунаду Перед ними он играл. И в последнее мгновенье, В скорбный миг прощальный свой, Он в глазах друзей увидел Свет арены цирковой.