Эгейская компания - Блейк Ян - Страница 13

– На мысе Алупо находится турецкий пункт береговой охраны, – сообщил Мейген. – Я надеялся, что мы проскочим мимо, когда будет еще темно.

– Могут быть неприятности? – поинтересовался Ларсен.

– Никаких гарантий. В девяти случаях из десяти они даже не смотрят в нашу сторону. Но сейчас ничего не остается, как спрятать вас в трюме. Возможно, придется переждать дневное время где-нибудь в заливе Дорис, а вечером пойдем к Сими. У нас припасены камуфляжные сетки, так что никто нас не обнаружит даже с воздуха.

– Мне приказано быть в Сими сегодня, Эндрю, – напомнил Ларсен. – Нам нужно добраться до итальянского гарнизона до того, как это сделают немцы.

– Ну что ж, я готов, если настаиваешь, – согласился Мейген.

Через час взревела и ритмично заработала машина. Мыс Алупо прошли как раз в тот момент, когда солнечные лучи начали сжигать ночной туман на море. Проходя мимо пункта береговой охраны, приспустили флаг в знак уважения, но ответа не последовало, и спустя полчаса они взяли курс на Сими и главный порт острова, где находился штаб итальянского коменданта.

Вскипятили воду, заварили чай и стали разбирать бисквиты и джем, и в этот момент Гриффитс, игравший роль впередсмотрящего, закричал:

– Самолет, сэр. По левому борту. По-моему, гидроплан.

Мейген выплеснул чай в море и распорядился:

– Всем пассажирам немедленно покинуть палубу. Всем в трюм.

– Расчехлить орудие? – предложил Гриффитс.

– Нет, просто проверь, прикрыто ли оно фоком. И посмотри, чтобы байдарка была надежно укрыта главным парусом.

– Слушаюсь, сэр.

– Джок, мы сможем увеличить скорость так, чтобы не развалилась наша посудина?

– Сомневаюсь, сэр.

– Все равно попробуй.

– Слушаюсь, сэр.

Приказы отдавались четко и ясно и выполнялись легко и беспрекословно. Согнувшись в три погибели в крохотном трюме, Тиллер решил для себя, что, скорее всего, команда шхуны знала все, что нужно знать, и о надраенных добела палубах, и сверкающей медяшке.

– Убери бинокль, Гриффитс, – приказал Мейген матросу. – Если летчик заметит блеск стекол, у него появится серьезный повод для того, чтобы разнести нас в щепки. Турецкие рыбаки не так много зарабатывают, чтобы покупать бинокли.

Теперь уже все слышали гул мотора самолета. Казалось, он двигался очень медленно и на большой высоте. Время от времени покачивал крыльями, как если бы пилот хотел получше рассмотреть, что происходит внизу. Самолет прошел на север от ЛС8, потом развернулся и лениво двинулся назад.

– Машите руками! – распорядился Мейген, когда самолет с черными крестами люфтваффе на крыльях и фюзеляже прошел над их головами с кормы. В ответ летчик покачал крыльями.

Самолет прошел на юг, а потом развернулся и вновь направился в их сторону.

– Никогда раньше такого не видел, – признался Мейген.

– Кто-нибудь из вас что-нибудь знает о немецких самолетах? – прокричал он в трюм.

– Совсем немного, – вызвался Тиллер.

– Соблюдай осторожность и выгляни наружу. Может, определишь, с кем мы имеем дело.

Тиллер высунул голову из люка и увидел приближающийся с кормы самолет. Прикрыл ладонью глаза от солнца.

– Берет, твою мать! – возбудился Мейген. – Сними берет!

Стоявший за спиной Ларсен сбил берет с головы сержанта в то мгновение, когда их накрыла тень от самолета. На этот раз он шел на малой высоте, а затем развернулся и стал надвигаться, казалось, на уровне верхушки мачты. От грохота моторов дрожал воздух, а из кабины показалось лицо пилота, старавшегося рассмотреть шхуну поближе. На этот раз он не приветствовал их взмахом руки.

Тиллер снова высунул голову, чтобы посмотреть вслед самолету, и заключил:

– По-моему, фирма «Блом энд Фосс».

Они стали ждать, пока самолет снова развернется и двинется в их сторону. Если это случится, значит, летчик примет свое решение и последуют соответствующие меры. Возможно, они зашли в запретный район, где не следовало находиться турецким рыбакам, либо пилот догадался, что каик совсем не то, за что себя выдает. Вполне возможно, он уже связался по радио с базой и сейчас вернется, чтобы полить их огнем из пулеметов.

– Где-то там внизу есть ручной пулемет, – прокричал Мейген в трюм. – Разыщите и подготовьте к стрельбе. Может понадобиться.

Самолет накренился и сделал крутой поворот направо, но команда шхуны не могла определить, куда он направится дальше, и лишь слышала затихающий гул мотора.

– Уходит? – спросил Ларсен.

– Вернется, – мрачно заключил Мейген. – Разворачивается.

На этот раз летчик резко сбросил высоту и стал пикировать на шхуну по левому борту. Теперь он вполне мог врезаться в мачту.

– Сволочной показушник! – выругался Мейген.

Рев моторов приближался, и Барнсуорт передал ручной пулемет Ларсену, стоявшему возле открытого люка. Он прикрыл ствол краем брезента и выдвинул его наружу.

– Эндрю, мне кажется, я мог бы его сбить! – предложил он Мейгену.

– Нет! Огня не открывать! – заорал капитан. – Ради всего святого машите руками.

Он сдернул с головы потрепанную кепку, вскарабкался на кормовой подзор и стал размахивать кепкой над головой. Мейген прекрасно понимал, что станет первой жертвой, если немец откроет огонь. Но пока он командовал шхуной, нужно было сделать все, чтобы сохранить ее в целости и сохранности, а Ларсену придется подчиниться приказу капитана. В это мгновение гнев подавил страх. Трюм содрогался от рева моторов самолета.

– Что он собирается делать? – прорычал Барнсуорт. – Неужели решил пустить нас на дно тараном?

Но в самую последнюю секунду пилот потянул на себя штурвал и проскочил над верхушкой мачты, когда до нее оставалось всего несколько футов. Каик содрогнулся всем корпусом.

– Твою в Бога мать! – заорал Мейген, на этот раз изрядно перепуганный, потому что воздушной волной от пронесшегося над головой самолета его едва не выбросило за борт. – Будь ты трижды проклят, зараза!

Самолет удалился на полмили от шхуны и стал набирать высоту. На каике понимали, что если летчик еще раз вернется, то лишь с одной целью – пустить их на дно. Самолет накренился.

– Опять возвращается! – закричал Мейген. – Ребята, всем лечь на палубу плашмя! На этот раз встретим его огнем!

Но самолет выровнялся и направился в сторону Родоса, стал постепенно уменьшаться и вскоре превратился в точку на небе. В утреннем воздухе повис лишь легкий рокот мотора.

– Черт, – подытожил Мейген. – У меня такое ощущение, что на этот раз пронесло.

Ларсен вернул Тиллеру берет, показал на значок и сурово отчитал:

– Наверняка блестел на солнце. Теперь, надеюсь, понимаешь, почему мы против всякой мишуры. Можешь взять мой берет. У меня есть запасной. Еще где-то завалялся значок САС. Полотняный, никакой меди. Но пришивать будешь сам.

Тиллер усмехнулся и забрал свой головной убор, снял сверкающий значок в виде земного шара в обрамлении лаврового венка и положил в карман. Тем самым он как бы признал, что душой и телом принял правила новой странной жизни.

– Для начала неплохо, Тигр, – прокомментировал его поступок Ларсен, дружески хлопнув по плечу. – Но этого мало.

Показав на голову, уточнил:

– Все идет отсюда. Когда работает голова, нет проблем. Но начало положено – это главное.

Мейген положил на колени судовой журнал, открыл и лизнул языком кончик карандаша.

– Как правильно писать «Блом энд Фосс»? – спросил у Тиллера.

Мейген предпочел бы держаться как можно ближе к восточному берегу Сими, пока они не достигнут отдаленной оконечности острова, где находился порт в глубоководном заливе Яло. Но где-то была расположена орудийная батарея, хотя никто не знал, где именно, и курс следовало проложить с таким расчетом, чтобы как можно дольше оставаться вне пределов досягаемости артиллерии. В тот день Мейген уже почти распрощался со своим судном во время встречи с немецким самолетом и не хотел снова рисковать. По имевшимся сведениям, итальянский гарнизон был небольшим, человек пятьдесят, не больше, но Джерретт предупредил, что вести себя нужно крайне осторожно, поскольку нельзя было предугадать реакцию макаронников.