Эгейская компания - Блейк Ян - Страница 24

Главнокомандующие высоко ценили подводные лодки и не рисковали ими без особой нужды. Если адмирал неохотно (а по-другому и не бывало) принимал решение об участии субмарины в тайной операции, его штаб обычно подбирал корабль, который имел какую-либо связь с запланированной миссией.

Однако командир греческой подлодки такой связи не усматривал. Для себя он твердо решил, что поставленная перед ним задача означала потерю драгоценного времени и горючего, которые можно было бы более рационально израсходовать для потопления немецких судов возле Салоников.

Так он и сказал Тиллеру и Барнсуорту, когда они подошли на лодке к субмарине, лежавшей у порта. Он прямо заявил, что не станет ждать, если они не вернутся вовремя вечером на следующий день.

Они пронаблюдали за тем, как погрузят на борт и складируют их нежную и требующую бережного обращения посудину. Эта шестнадцатифутовая лодка, доставленная с Кастельроссо, была складной и представляла собой улучшенную модификацию лодки, которую использовал Тиллер во время рейда на Жиронде. Ее дно было сделано из двух пластин тонкой древесины, а борта – из прочного брезента, и лодку можно было сложить пополам, чтобы она прошла в люк субмарины.

Подлодка нырнула и встала на курс на глубине перископа.

В каике Кристофу переход в двадцать или более миль занимал почти весь день, а субмарина покрыла это расстояние за два часа. Когда она всплыла, с ее мостика можно было разглядеть горб Алемнии на горизонте по правому борту.

Белые барашки на гребнях волн давно исчезли, поскольку мельтеми притих и его сменил легкий бриз с берега, почти не отражавшийся на воде. Капитан «Папанколиса» постарался, чтобы над водой практически ничего не было видно, и волны заливали мостик, когда матросы открыли люк, чтобы спустить на воду утлую посудину разведгруппы.

Северо-западное побережье Родоса, где находился аэродром Марица, вырисовывалось в темноте прямо перед ними. Тиллер вспомнил визит на Алемнию и трупы убитых немцами мирных жителей и пожалел, что он идет только в разведку. У него буквально руки чесались, чтобы пустить в ход взрывчатку, но Ларсен настрого приказал воздержаться от диверсионных актов возле аэродрома. Ему нужна была только информация, а диверсия уменьшала шансы на благополучное возвращение разведчиков и одновременно ставила под угрозу безопасность подлодки, которой надлежало вернуться вечером следующего дня, чтобы подобрать экипаж байдарки.

– У вас есть фонарь с инфракрасным лучом? – спросил капитан, интересуясь оборудованием, которым часто пользовались диверсионные группы, чтобы дать о себе знать субмаринам.

– Нет, у нас есть кое-что получше. Мы называем эту штуку «бонглом», – ответил Тиллер и пояснил, как работает прибор.

– Отлично. В таком случае гора придет к Магомету. Вам нужно позаботиться о том, чтобы вы отошли от берега по меньшей мере на три мили для встречи с нами. Счастливого пути.

Два матроса бережно подняли и уложили на палубе лодку разведчиков. Тиллер и Барнсуорт были одеты с головы до пят в прорезиненные костюмы, на ногах у них были сапоги с веревочными подошвами, а лица покрыты черным гримом. В последний раз они проверили, все ли на месте.

Затем протащили свою лодку под стволом четырехдюймового орудия субмарины. Там находилось устройство для спуска на воду легких посудин, и разведчики бережно уложили лодку в люльку, а сами уселись на двух сиденьях: Тиллер впереди и Барнсуорт позади. Матросы использовали тали для подъема лодки над палубой, а потом медленно спустили ее на воду.

– Не держите трос под напряжением, – предупредил Тиллер, осознавая, что волной лодку может ударить о борт и она перевернется. Затем они прикрепили весла к уключинам и быстрыми ловкими гребками погнали лодку к берегу.

Высадка разведгруппы была самым опасным моментом в операции. Тиллер об этом знал и старался отойти от борта субмарины как можно быстрее. Ему понравились четкие действия напарника.

Как только они отплыли, подлодка начала медленно погружаться. Над ее мостиком вскипел бурун, а потом ничего не стало видно.

Хотя субмарина медленно уходила под воду, в месте ее погружения образовался водоворот, и волной отката байдарку качнуло на бок. Гребком весла Тиллер выправил положение, а Барнсуорт тем временем сориентировался по компасу на мыс по левому борту и Алемнию, сейчас едва видневшуюся на горизонте по правому борту. Он записал координаты и хлопнул Тиллера ладонью по плечу, давая понять, что можно двигаться дальше. Тиллер установил курс по закрепленному перед ним компасу и ритмично заработал веслами.

Если субмарина высадила их в нужном месте, они должны были через три мили добраться до берега, а оттуда – к аэродрому Марица. В подобных ситуациях всегда было большое «если». Через час они остановились, чтобы немного передохнуть и снова сориентироваться, а также чтобы избавиться от неверных представлений о пространстве и направлении, которые обычно сопутствуют всем, кто оказался ночью в лодке на воде. Затем снова взялись за весла и через час прибыли на место. Тиллер молча поблагодарил капитана греческого корабля. Хоть он и был брюзгой, но его мастерству навигации можно было только позавидовать.

Некоторое время они тихо сидели в лодке, чутко прислушиваясь и вглядываясь в темноту. На берегу не было никаких признаков жизни, и оттуда доносился только легкий запах шалфея. Тогда они спрятали весла по левому борту и стали грести к берегу, орудуя правыми веслами, вынутыми из уключин. Таким путем они привлекали еще меньше внимания и гарантировали подход в полной тишине.

Они прекрасно понимали, что, если наскочат на острый выступ подводной скалы, о возвращении говорить не придется. На дистанции в пятьдесят ярдов от берега Барнсуорт убрал весло и высунул ноги за борт, осторожно поднялся и спустился в воду, проплыл к носу и повел лодку за собой. Вскоре она уткнулась в песок, и Тиллер выбрался на сушу.

Теперь оба члена экипажа работали четко и слаженно – результат долгих учений. Вынули лодку из воды и спрятали среди камней. Тиллер снял прорезиненный костюм и надел шорты, берет со значком САС и форменную рубашку, на обоих рукавах которой были нашиты сержантские лычки. Если их возьмут в плен, форменная одежда может спасти от расстрела на месте, но Тиллер знал о приказах Гитлера и не поставил бы причитавшееся ему жалованье за свою жизнь, если попадется в руки немцам.

По данным разведки, на Родосе не было гестаповцев, только части регулярной армии, но у немцев был приказ передавать всех «диверсантов» гестапо для «допроса». Участники тайных операций не питали никаких иллюзий относительно того, что им сулила встреча с гестаповцами. Она неизменно заканчивалась пулей в затылок. Сравнительно недавно Тиллеру рассказали, что такая судьба постигла двух разведчиков в лодке во время рейда на Жиронде, о чем стало известно из источников во французском движении Сопротивления.

Барнсуорт вернулся на то место, где они вытащили лодку на берег, и замел все следы. Потом стал переодеваться, а Тиллер вытащил из лодки рюкзаки, автоматы, пистолеты, продпайки и фляги с водой. Лодку укрыли камуфляжной сеткой. Кивком головы пригласив за собой напарника, сержант двинулся от берега, держа компас в руке.

Вначале продвигались по камням, а затем вышли на ровную местность с плодородной почвой. Попадались оливковые деревья и заросли кустов, но не встречалось серьезных препятствий на пути к аэродрому. По расчетам Тиллера, через час они должны были быть на месте, и до рассвета оставалось достаточно времени, чтобы оборудовать наблюдательный пункт. Внезапно из-под ног вырвалась какая-то крупная птица, и сердце ушло в пятки, но до конца пути больше ничего не произошло. Вокруг стояла такая тишина, будто они оказались на Луне. Через час Тиллер подал знак напарнику подойти поближе.

– Аэродром находится в долине за той горой, – указал он. – Значит, по моим расчетам, нам осталось только перевалить через гребень.

Барнсуорт кивнул в знак того, что понял, а когда они приблизились к гребню, опустились на землю и дальше продвигались ползком.