Синий город на Садовой (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 89

89

3

Аттракцион начался после десятиминутного антракта (никто не выходил из театра).

Опять поднялся занавес.

Сейчас не было декорации. Глубину сцены заполняла густая темнота: наверно, там висел задник из черного бархата. Различить в этой темноте ничего было нельзя, потому что яркие фонари вдоль рампы теперь светили в сторону зрителей. Те жмурились, но терпели.

Женщина в блестящем платье (конферансье!) торжественным голосом объявила то, что было написано на афише. И вышел Рудольф Яковлевич Циммеркнабе.

Он был в светлых брюках, голубом фраке и черном цилиндре (который Винька видел дома на столе).

Рудольф Яковлевич со значительным видом поклонился, прижав ладони к груди, выпрямился, развел руки.

— Глубокоуважаемая публика! Как вам известно, чудес не бывает. И то, что вы сейчас увидите, есть не более, чем результат извечной борьбы света и тьмы… — Голос его был высокий, громкий и с иностранным акцентом. Этого акцента при своем разговоре с Рудольфом Винька не заметил.

— …Света и тьмы. И никаких сверхъестественных явлений. Ну, разве что… — Он тонко улыбнулся, — разве что самая малая доза старинного колдовства.

Рудольф Циммеркнабе снова церемонно поклонился. В отнесенной в сторону руке — снятый цилиндр. Вдруг цилиндр выскользнул из пальцев, улетел назад и растворился в темноте. Рудольф Яковлевич растерянно оглянулся.

— Э… позвольте! Мы так не договаривались! Попрошу обратно…

Цилиндр не появлялся. Циммеркнабе пожал плечами. Сложил перед грудью ладони. Между ними возник голубой диск. Циммеркнабе развел руки — в ладонях оказался новый цилиндр, небесного цвета. Рудольф Яковлевич потряс его, повертел и с довольным видом водрузил на голову.

Все захлопали.

Циммеркнабе поклонился, но тут же опять озаботился. Снял цилиндр. Вытащил из него за шкирку белого сибирского кота. Раздраженно сказал за кулисы:

— Послушайте! Я же просил: не надо сегодня таких трюков!

Поспешно вышла женщина-конферансье, взяла кота на грудь, погладила.

— Сударыня! Публика ждет человека-невидимку! Почему его нет?

Женщина встала на цыпочки и что-то сказала Циммеркнабе на ухо.

— Как это задерживается на обеде?! — возмутился тот. — Он срывает представление!

— Но вы ведь тоже еще не обедали. Выпейте хотя бы чаю! — Женщина хлопнула в ладоши. Сам по себе выплыл и стал посреди сцены некрашенный дощатый стол на прямых ножках. Опять раздались аплодисменты. Женщина улыбнулась и величественно унесла кота.

— А где же чай? — сварливо спросил Циммеркнабе. Оглянулся. — Да, без колдовства нынче, видимо, не обойтись…

И он вынул из-за пазухи… запускалку! Сделанную из реек звезду с хвостом!

Наверно, это была не та, что он выпросил у Виньки, она блестела желтым лаком. Но по форме и размеру — в точности такая же. Циммеркнабе с размаха пустил ее в зал, над головами зрителей.

Конечно, риск был немалый! “Комета” могла задеть за стены, за стропила под крышей. Но, видимо, Циммеркнабе немало репетировал с этой штукой. Запускалка сделала в воздухе большую восьмерку и вернулась в руки иллюзиониста. Он поднял ее, как волшебную палочку, постучал ею о снятый цилиндр. Показал всем, что цилиндр пуст, повернул, вытянул из него широкую желтую скатерть с цветами.

— Ап! — Он широким взмахом накрыл стол. Скатерть свесилась до половиц.

Циммеркнабе достал из цилиндра и поставил на скатерть чашку с блюдцем, сахарницу, фаянсовый чайник. Вытащил большую связку баранок, уложил на край стола. Затем опять пошарил в цилиндре и сделал озабоченное лицо.

— Самовар… Попрошу самовар! — И потряс цилиндр.

Кукольный, как у полена в радиоспектакле про Буратино, голосок сказал неизвестно откуда.

— Ты пор-размысли своей головой! Р-разве самовар поместится в твоей дур-рацкой шляпе?

— Это что за грубиян?! Кто?! Это ты, маленький проказник? — Циммеркнабе посмотрел по углам и вверх. Заглянул в шляпу. Откинул скатерть — под столом было пусто. Тяжелая ткань с цветами опять скользнула до пола.

В это время из-за кулис выплыл и приземлился на стол шаровидный самовар — он горел начищенной медью.

— Вот тебе и чай! Кр-расота! — опять раздалось неизвестно откуда. Циммеркнабе снова сердито вздернул скатерть. Под столом сидел Ферапонт!

Он был в белых атласных брюках и таком же пиджачке.

— Маленький! Как я рад! Откуда ты?!

— Как видишь, из-под стола!

— Мне сказали, что ты в отпуске!

— Как же я тебя оставлю? Ты без меня пр-ровалишь пр-редставление!

— Оно и так проваливается! Человек-невидимка опаздывает!

— Не беда! Попьем чайку!

Циммеркнабе подставил чашку под кран. Воды не было. Циммеркнабе схватил и перевернул самовар, с того слетели крышка и конфорка.

— Он пуст!

— Как это пуст? — Ферапонт вскочил на стол, уперся в края самовара, сделал над ним стойку на руках. Потом на одной! А другой осторожно дотянулся до крана, крутнул. Ударила струя!

— Это старый фокус! — Циммеркнабе недовольно закрыл кран. Потянулся за чашкой. Она взмыла и улетела за кулисы. За чашкой — блюдце, сахарница, баранки! Крышка и конфорка наделись на самовар. Он медленно поднялся и толчками двинулся прочь со сцены.

— Безобразие! — возмутился Циммеркнабе.

Я хочу напиться чаю, К самовару подбегаю, А пузатый от меня Убежал как от огня! — 

радовался Ферапонт.

— Ну и пусть, — сварливо сказал Циммеркнабе. — Все равно заварки не было…

— Вот завар-рка!

Из темноты выплыла громадная коробка, разрисованная, как пачка грузинского чая — такие, только маленькие, продавались во всех продуктовых магазинах.

Коробка встала на стол. Ферапонт вскочил на нее и ловко отбил блестящими башмачками чечетку.

— Ну-ка, пусти! — Циммеркнабе откинул крышку. — Да в ней же ничего нет! Даже дна! — Он повернул коробку так, что она стала видна насквозь.

— Абсолютно ничего нет! — возликовал Ферапонт. Пролез через коробку туда-обратно и сделал на ней стойку на руках. Потом скакнул на пол и прошелся по сцене колесом. Коробка от толчка опрокинулась в прежнее положение, крышка захлопнулась. Циммеркнабе опять откинул ее.

— Ну-ка, ну-ка… — Нет, заварка все же имеется… — Он стал выбрасывать из коробки на сцену пачки чая. Потом достал оттуда же улетевший самовар. Баранки. Посуду. И наконец — лохматого рыжего петуха. Бросил его за спину. Бедняга замахал крыльями, завопил и… пропал.

Зрители хлопали и веселились. Они уже не обращали внимания на бьющие в глаза фонари.

— Но где же человек-невидимка? — опять с досадой вспомнил Циммеркнабе.

— Потер-рпи! Или поколдуй, чтобы он появился поскор-рее!

— Мне для колдовства нужен помощник!

— Я буду помощником! Только мне для этого нужна одежда мага!

— Пожалуйста! — Циммеркнабе вытащил из цилиндра длинный синий халат с серебряными звездами. Накинул на Ферапонта. Халат затвердел на карлике неуклюжим колоколом. Циммеркнабе вынул из цилиндра зеленый колпак, украшенный золотым полумесяцем. Колпак был Ферапонту велик, закрыл его голову по плечи.

— Я так не игр-раю, — сказал из-под колпака Ферапонт.

— Потерпи! Все идет по законам колдовства! — В руке Циммеркнабе опять появилась “комета”. Он вновь пустил ее в зал и поймал на излете. Тронул концом звезды колпак. — Сейчас я сделаю из тебя настоящего мага.

Пирамида из жесткой ткани и колпака была неподвижна.

— Маленький, ты слышишь? Ты готов? Начинай колдовство!

Молчание…

— Ты будешь работать? Начинай, или я огрею тебя дубиной!

— Сам дубина! — глухо донеслось из-под колдовской одежды. — Не имеешь права!..

— Ах, так?.. Дубину, пожалуйста! — потребовал Циммеркнабе.

Дубина явилась из мрака и прилетела прямо в руки иллюзиониста.