Влюбленные - Стивенс С. К. - Страница 12

Мы подъехали к его крошечному белому дому, и Келлан заглушил мотор. Свет не горел. Когда мы жили здесь все втроем – Келлан, Денни и я, – этот дом казался теплым и шумным, но теперь здесь обитал один Келлан, и дом выглядел слишком уж тихим. Пока Келлан открывал дверь, я подумала, что, возможно, в этом и таилась причина его улыбки: Келлан предпочитал шумные жилища. Я выяснила это, когда однажды спросила, не хочет ли он снова сдать комнату.

Тогда, немного нахмурившись, он ответил:

– Я, вообще-то, думал об этом. Но… не знаю. Понимаешь, это вроде как твоя комната, и я не хочу сдавать ее кому-то еще.

Его слова весьма порадовали меня и согрели, но, когда я стала допытываться, нужны ли ему деньги, которые можно заработать таким образом, он лишь пожал плечами и сказал:

– Нет, я никогда не сдавал комнату ради денег, – и, напевая что-то себе под нос, добавил: – Я просто не люблю оставаться один.

Видит бог, Келлан иной раз прямо разрывал мое сердце.

Я вошла в коридор и оглядела знакомые комнаты. Все в этом доме было чем-то вроде обоюдоострого меча для меня. Мне нравилось находиться здесь с Келланом. Я наслаждалась воспоминаниями о том, как мы с ним устраивались на диване перед телевизором, как занимались любовью в его спальне, но здесь всегда был еще и Денни.

Его призрак как будто завис в этом доме. Вот он прислонился к кухонной стойке, держа в руках чашку с чаем. Вот – развалился на диване, смотря спортивную программу по телевизору. Или принимает душ, возможно, даже вместе со мной. А наша комната? Первое место, где мы поселились как пара, – именно ее Келлан отказывался вновь сдавать кому бы то ни было. В ней присутствие призрака ощущалось еще сильнее. Так сильно, что я не желала туда входить. Я даже на дверь этой комнаты смотреть не хотела, но заметила, пока мы с Келланом шли к его спальне, что дверь эта заперта, и подумала, что Келлан, наверное, тоже туда не входил. Так и есть – обоюдоострый меч.

Оставив в углу футляр с гитарой, Келлан наблюдал за тем, как я сажусь на его кровать:

– Ты в порядке?

Я постаралась улыбнуться как можно шире и оперлась на локоть. Лицо Келлана немного просветлело.

– В полном!

И в основном это было правдой – я чувствовала себя неплохо. Я отпустила Денни и уже понемногу начала прощать себя за неверность. Но все равно мне иной раз тяжело было находиться в этом доме, и Келлан знал это. Наверное, именно поэтому он перестал настаивать на том, чтобы я перебралась к нему. Я просто не готова была каждый день иметь дело с призраком.

Сев рядом со мной, Келлан положил ладонь на мое бедро, и это мгновенно воспламенило меня.

– Я так рад, что ты здесь, – прошептал он.

Выпрямившись, я закинула руки ему на шею:

– А что мне оставалось? Ты ведь не позволил мне сесть за руль.

Келлан хихикнул и наклонился, чтобы поцеловать меня. Тихо смеясь, я запустила пальцы в его встрепанные волосы и откинулась спиной на подушки, увлекая его за собой.

Он тут же завелся, его руки заскользили по моему телу, и он стал укладываться рядом со мной поудобнее. В этот момент я подумала обо всех женщинах, которые горели желанием овладеть Келланом в эти выходные, о тех, с кем он мимоходом заигрывал, с кем просто вежливо знакомился или на кого не обращал внимания, – и меня распирало от гордости. Келлан не хотел ни одну из них. Он хотел меня. Он любил меня. И видит бог, как сильно любила его я.

Глава 3

Забавы

Когда я с трудом разлепила глаза, в комнате Келлана было еще темно. Лунный свет сочился в окно, выхватывая из темноты предметы, которые накопились у Келлана за его жизнь. Впрочем, их было не так уж много: пара книг в мягких обложках на полке, несколько музыкальных дисков, валявшихся там же, постер группы «Рамоунз», который я купила для него прошлым летом, когда мы с Дженни ходили по магазинам, запасные струны для гитары и несколько потрепанных записных книжек. На комоде в гордом одиночестве красовался флакон с каким-то средством для волос. Келлан говорил, что в старших классах одна девушка порекомендовала ему эту штуку и с тех пор он пользовался ею, чтобы «справиться с беспорядком на голове». Он слегка улыбался, рассказывая мне эту историю, и я была вполне уверена, что та девушка заинтересовалась состоянием его волос неспроста. Вообще, мысль о последних школьных годах Келлана меня немного пугала.

Если не считать нашей одежды, раскиданной на полу накануне вечером, в глаза здесь бросались только гитары. Основная, которую Келлан носил в черном футляре, стояла у стены рядом с видавшим виды инструментом. Поскольку на старой гитаре Келлан никогда не играл, я решила, что он хранит ее из чисто сентиментальных соображений. Она была простенькой и явно дешевой, но Келлан говорил, что это вообще первая гитара в его жизни, единственная вещь, которую он прихватил с собой, когда сбежал в Лос-Анджелес. Можно было предположить, что с ней были связаны немногочисленные счастливые воспоминания Келлана о детстве. Поскольку его родители в буквальном смысле выбросили все вещи своего сына, когда переезжали в этот дом, перешедший затем к нему по наследству, больше не сохранилось ничего, что бы напоминало ему о прошлом. Мысли о детстве Келлана тоже пугали меня, но уже совершенно по другим причинам.

Вертя в пальцах висевший на моей шее кулон в форме гитары – символический подарок Келлана, который я никогда не снимала, – я повернула голову, чтобы выяснить, что меня разбудило.

Келлан беспокойно метался рядом со мной. Простыня обмоталась вокруг его бедер, а обнаженная грудь была залита серебристым светом луны, проникавшим в окно. Келлан хмурился, его лицо выглядело очень встревоженным, он дергал головой и неразборчиво бормотал что-то. Я повернулась, чтобы погладить его по щеке, но он шарахнулся от меня, как будто ему вдруг стало больно.

– Келлан, – прошептала я, – Келлан, ты спишь… Проснись!

Его пальцы судорожно сжали простыню возле бедер. Дыхание ускорилось, голова снова дернулась, Келлан всхлипнул. Я осторожно прижалась к нему всем телом, наклонила голову и тихо зашептала слова утешения ему на ухо. Положив ладонь на грудь Келлана, я почувствовала, как бешено бьется его сердце. На мои глаза навернулись слезы, когда я попыталась угадать, что могло ему сниться – какие угодно кошмары.

Я легонько поцеловала его в плечо:

– Проснись, малыш, это всего лишь сон…

– Нет, нет… – пробормотал он и добавил: – Пожалуйста…

Келлан отвернулся от меня. Его ноги рефлекторно поджались, и он свернулся в клубок. Я снова поцеловала его и очень осторожно встряхнула:

– Келлан, проснись…

Он несколько раз судорожно, поверхностно вздохнул, его тело задрожало под моими пальцами. И как раз в тот момент, когда я прикидывала, не стоит ли включить свет, чтобы разбудить его, Келлан снова резко втянул воздух и открыл глаза. В то же мгновение, приподнявшись на локтях, он вывернулся из моих объятий. Оглядываясь вокруг широко распахнутыми глазами, Келлан, казалось, не понимал, где находится. Он продолжал дышать быстро и нервно, все его тело вздрагивало, и он несколько раз сглотнул.

Я протянула руку и погладила его по щеке, заставив посмотреть в мою сторону.

– Кира?

– Да, это я… Все в порядке. Это был всего лишь сон, Келлан.

Он наконец расслабился и прикрыл глаза.

– Просто сон, – пробормотал он.

У меня дрогнуло сердце, когда я посмотрела на его лицо. Ночные кошмары Келлана на самом деле не были похожи на обычные сны – скорее, на воспоминания. Я не знала, что именно ему пригрезилось сейчас, но видела, как он был напуган.

Наконец он несколько раз глубоко вздохнул, постепенно успокаиваясь, и повернулся ко мне. Прижав ко рту дрожащую ладонь, он покачал головой:

– Прости, что разбудил тебя.

Подавив нахлынувшие чувства, я обняла Келлана и прижалась к нему своим обнаженным телом. Его руки тут же обвились вокруг меня, и я ощутила, как по всем его венам мчатся потоки адреналина.