Легенда о королях - Леонтьев Дмитрий Борисович - Страница 29

— Вы ставите меня перед очень нехорошим выбором, — упрекнул я.

— Знаю, но у меня нет выбора вовсе. Я должна спасти честь короля и Аввалона… И одну заблудшую душу. Иногда в делах спасения человеческой души необходимо проявить твердость, которой, как правило, не хватает добру вообще. Где-то в глубине души вы хотите того же, но без меня не решитесь на это и всю жизнь будете терзать себя. Не я уговариваю вас, ваша совесть взывает к тому же. По крайней мере, даже на эшафот вы взойдете с незапятнанной совестью.

— Звучит заманчиво, — вздохнул я. — Ореолом мученика меня еще не соблазняли, да я и сам как-то не стремился к этому… Леди Гайя, вы твердо и бесповоротно решили сделать это?

— Да, — ответила она, и я понял, что переубеждать ее бессмысленно.

Нет, не зря эта хрупкая женщина всегда вызывала у меня глубочайшее уважение.

— Что ж, — сказал я и надел перевязь с мечом. — Жаль только, что наследников у меня нет. Род Хотсперов прервется… И прервется с не самой доброй славой. Всю жизнь я стоял за идеалы чести, а умру с клеймом предателя. Забавная гримаса судьбы… Вперед, леди, показывайте мне, где тут лежит самая красивая дорога на эшафот…

…Стражники рухнули в один миг, как подкошенные. Не издав ни звука, ни стона, они обрушились на каменный пол, словно из них вынули позвоночники…

— Крепкое зелье, — невольно восхитился я. — мы их, часом, не убили?

— Что вы, все проверено многократно. Это снадобье из запасов сэра Ромула, — ответила королева. — Рецепт вывезен им еще из Рима… Возьмите на себя труд отпереть темницу, сэр Хотспер.

Огромными, удивительно тяжелыми ключами я с трудом открыл тугие замки. Король Артур уже стоял на пороге, привлеченный шумом упавших тел.

— Что, решили не дожидаться утра, трусы?! — презрительно бросил он мне, но тут же увидел леди Гайю и глаза его расширились от изумления: — Вы?! Но что вы здесь делаете? Ах да, милосердие и все такое… Простите, прекрасная королева, но в данную минуту мне не нужно никакое милосердие…

— Милосердие нужно всем и всегда, — сказала королева. — Мы пришли спасти вас, ваше величество. Мы поможем вам бежать.

Артур осторожно, словно боясь поверить, выглянул за дверь, посмотрел на распростертых на полу стражников, перевел взгляд на Экскалибур и щит в моих руках…

— Дайте мне оружие, — вкрадчиво сказал он. — Дайте мне его…

Преодолевая последние сомнения, я заставил себя протянуть ему требуемое. Жадно схватив меч, Артур, наконец, поверил нам:

— Простите меня, ваше величество, но мне казалось, что все это — очередной дьявольский розыгрыш Максимуса.

— Мой супруг — хороший человек, — твердо прервала она его. — Просто ему тоже нужна помощь…

— Ему — помощь?! — расхохотался Артур. — Ему-то?! Да он сам сатана! Из-за этого чертова Аввалона…

— Ваше величество! — вновь оборвала его королева. — Вы принесли Аввалону столько бед, что это вы являетесь для него злом, а не он для вас.

Удивительно, но Артур, кажется, смутился. Или мне показалось?..

— Вы обманули меня, — продолжала леди Гайя, глядя королю прямо в глаза. — Вы помните, что вы мне обещали? Вы не сдержали данного мне слова. А я верила вам, король!

И тут случилось настоящее чудо: молочная, как у всех рыжеволосых людей, кожа короля Артура пошла красными пятнами, которые разрастались, наливаясь огнем, заполняя все лицо и делая его похожим на ярко-красный помидор. С изумлением я понял, что бессердечный властелин Британии покраснел от стыда.

— Вы — умный, сильный человек, — между тем продолжала королева. — Вы могли бы добиться процветания своей страны, принести ей славу в веках, а вместо этого вы губите и себя и своих подданных ради каких-то сомнительных иллюзий. В вас слишком силен зов далеких пращуров, король. Христианство учит человека благородству, чести, доброте, а вы используете его лишь как прикрытие для ваших интересов… Как лик Богородицы на вашем щите, который вы подставляете под удары… Я всей душой хочу, чтобы вы изменились. В вас есть нечто… Нечто, что позволит вам найти свой, неповторимый путь, и пройти его до конца… Не обманите меня снова, рыцарь.

Ноги Артура подкосились, и он медленно опустился перед леди Гайей на колени:

— Клянусь! Клянусь вам, леди! Я… Вы…

Он сбился и замолчал. Леди Гайя смотрела на его склоненную голову с доброй и грустной улыбкой, но помимо христианской любви я увидел на ее лице еще кое-что, что не очень мне понравилось. На безразличного человека, пусть даже спасенного тобой, так не смотрят… Или мне вновь почудилось?..

— Помните данную вами клятву, — торжественно сказала она. — И станьте, наконец, тем, кем предназначила вам быть сама судьба. Считайте, что вы родились во второй раз, король. Используйте эту новую жизнь во благо и в искупление. Не делайте мою жертву напрасной. Прощайте, рыцарь!

— Но вы… Как же вы?! Вам надо бежать со мной! — торопливо заговорил Артур. — Максимус не простит вас! А у меня, в моем замке, в моей стране, ни один волос не упадет с вашей головы! Я сумею добиться вашего расположения! Вы не пожалеете — поверьте! Вы увидите, что я… Что со мной…

— Остановитесь! Не надо все портить… Максимус не тронет меня. Он не способен на это. Он слишком сильный, но все же благородный человек. Вы с ним в чем-то даже похожи. Я верю, что вы оба будете великими королями. Только вы — плоть от плоти своей страны, а он… Он — другой. И я буду нужна ему так же, как нужна сейчас вам.

— Нет-нет, не так же…

— Перестаньте! В вас говорит сейчас простая благодарность. Я законная жена короля Максимуса, я королева Аввалона и мое место здесь. А вы король Британии, вам надо ехать туда и попытаться стать новым человеком, верным сыном своей страны, любящим мужем, любимым отцом… Прошу об одном: что бы вы не делали, всегда вспоминайте этот разговор и те чувства, которые горят сейчас в вашей душе…

— Я никогда не смогу забыть этот миг… и вас, — хриплым голосом сказал Артур. — Никогда. Клянусь!

— Время идет, — напомнила леди Гайя. — Надо торопиться. Сэр Хотспер проводит вас…

Неожиданно она наклонилась к стоящему на коленях Артуру и поцеловала его в лоб. Повернулась и быстрым шагом покинула подземелье. А король Британии еще долго стоял в коленопреклоненной позе и смотрел ей вслед.

— Ваше величество, — тронул я его за плечо, — нам пора.

— Что? — очнулся он. — Да-да, я готов.

— Наденьте этот плащ, капюшон скроет ваше лицо, — скомандовал я, и король беспрекословно подчинился, словно послушный ребенок, еще не вполне пробудившийся ото сна. — Ссутультесь, вам надо скрыть королевскую осанку. Спрячьте меч. Идите за мной…

— Идите за мной, — приказал мне наутро мрачный, как туча, Томас, вошедший в мою опочивальню в сопровождении двух гвардейцев.

Я ждал этого визита, а потому не ложился всю ночь. Составил завещание (хотя и был уверен, что мое имущество отойдет в пользу казны). Большая его часть касалась написанных мною пьес. Зачем-то привел в порядок комнату, надел чистое белье…

— Я готов, — сказал я, протягивая Томасу свой меч.

Молча мы дошли до дверей тронного зала. Попадавшиеся нам на пути слуги смотрели испуганно и сторонились, словно от чумных. Но у самого входа дорогу нам преградил Конрад:

— Придется подождать. Король все еще разговаривает с королевой.

На меня он старался не смотреть. Томительно текли минуты. Из-за толстых дубовых дверей до нас не доносилось ни звука. Прошло, наверное, не меньше часа, прежде чем король сам вышел к нам. Он был мрачен и казался очень усталым. Не глядя на меня, ровным голосом велел:

— Сэр Хотспер! Я повелеваю вам следовать в нотингемский замок и… и заниматься тем, чем вам будет угодно. Если вы когда-нибудь мне понадобитесь, я позову вас. Это все.

Вернулся в тронный зал, и Иуда вновь плотно закрыл за ним двери. Томас молча вернул мне меч и отступил в сторону, освобождая дорогу…

Эти записи я делаю сейчас в замке отданного под мое распоряжение Нотингема. Я живу, разбираюсь со множеством повседневных дел, по традиции выхожу на все городские праздники и даже иногда езжу на охоту… Вот только пьес я пока больше не пишу. Не знаю, почему. Я знаю, что я был прав и просто не мог поступить иначе, но… я так жалею, что не успел сказать королю: «Простите меня, ваше величество. Я действительно хотел как лучше. Я буду ждать и надеяться, что вы позовете меня, ибо вся моя жизнь по-прежнему принадлежит только вам и Аввалону…»