Алые перья стрел (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 153

— Поехали.

Самолет взлетел почти без разбега. Аэродром косо ушел вниз, домики сделались игрушечными.

Некоторое время Алешка привыкал к полету. Смотрел, как наклоняется из стороны в сторону громадная земля, как распахивается горизонт, как блестят серебряными нитками реки и бегут по дорогам крохотные машины…

Потом он стал смотреть на Летчика.

Пилотское кресло располагалось ниже пассажирского и было откинуто назад. Алешка видел над пластмассовой спинкой затылок Летчика, плечи, а за ними высоко поднятые коленки. Они двигались, когда Летчик то и дело нажимал на педали, и блестели, как твердые коричневые каштаны.

— Летчик, ты, наверно, часто на юг летаешь, да?

— Почему ты так решил?

— Ты загорелый, как индеец, а здесь еще начало лета. Когда успел?

— В сказках круглый год лето… Я здесь, в кабине, загорел. — Он щелкнул по щитку. — Это органическое стекло, оно хорошо пропускает ультрафиолет. А ведь я летаю под самым солнцем.

— Ты часто летаешь?

— Приходится.

— Это ничего, что с тобой разговариваю? Не отвлекаю?

Летчик повернул голову, он улыбался.

— Нет! Только мне плохо слышно, мотор мешает! Если хочешь, лезь сюда.

Алешка протиснулся в промежуток между пилотским креслом и стенкой кабины. Впереди качался горизонт. В лицо били солнечные лучи.

— Далеко до Ветрогорска? — спросил Алешка.

— В сумерках прилетим.

— Ой! А раньше никак нельзя?

— Бесполезно стараться. Ты же в сказку попал, а в сказках много всяких правил. В Ветрогорск всегда прилетают после заката. Надо, чтобы солнце село, иначе пилот не увидит город.

Алешка помолчал, глянул сбоку и наконец решился на важный вопрос:

— Послушай… а ты по правде летчик? Самый настоящий? Ты только не обижайся.

— Я не обижаюсь. Вот если бы ты побоялся лететь, было бы обидно. А ты же не испугался…

— Значит, ты работаешь, как взрослые пилоты?

— Не совсем. Я — Летчик для Особых Поручений.

— Но это ведь, наверно, еще важнее, чем просто летчик? Особые поручения — они же самые трудные?

— Не обязательно. Просто они другие. Часто приходится летать в сказки, а взрослые в них плохо разбираются… То есть бывают, которые разбираются, но они не умеют водить самолеты…

— А таких, кто понимает в самолетах и в сказках, нет?

— Был один. Тот, кто написал «Маленького принца». Но это давно…

Алешка тоже знал сказку про «Маленького принца», поэтому оба с пониманием помолчали.

— Смотри! — вдруг сказал Летчик. — Там внизу Заповедный лес номер одиннадцать. Кого в нем только нет! Одних Красных Шапочек больше десятка. До того вредные девчонки, бедного Волка совсем замучили, он-то один.

— Вот это да… А еще кто там есть?

— Видишь лесную дорогу? Смотри, по ней Колобок скачет. Он там каждый день появляется…

Внизу и правда прыгало по дороге круглое улыбчивое существо. Помахало пролетевшему самолету ручкой.

— И Лиса его каждый день лопает? — посочувствовал Алешка.

— Ну, где там! Сейчас колобки умные… А еще есть пещера с лешими…

Лешие у входа в черную пасть пещеры приветствовали самолет взмахами лохматых лап.

— А что там блестит?

— Где?.. А! Это Серебряный Витязь едет на своем Дормидонте!

Действительно, по дороге трусил на косматом жеребце воин в остром шлеме и серебристой чешуе. С высоты он казался маленьким, словно конный оловянный солдатик.

— Однажды Дормидонт охромел, — живо рассказывал Летчик. — Пришлось мне Витязя везти в Синее королевство на самолете. А на нем столько железа! Хорошо, что моя «Стрекозка» — неразбиваемая, а то бы обязательно загремели.

— А она… правда совсем неразбиваемая?

— Конечно! На ней хоть что можно выделывать! Хочешь, попробуем?

— Н-ну… хочу, — вынужден был сказать Алешка.

Самолет провалился в пустоту, земля и небо завертелись со страшной скоростью. Алешка сжался, зажмурился, открыл рот в немом вопле.

Полет выровнялся. Мелькнул под крылом Серебряный Витязь, махавший кольчужной рукавицей. Самолет опять пошел к облакам.

— Уф… — честно сказал Алешка. — Я думал, крышка…

— Ты молодец! Даже не крикнул. А Витязь два раза орал «мамочка». Из-за тяжести пришлось снижаться быстро, вот он и заголосил… Я говорю: «Со змеем драться не боитесь, а здесь дрожите как девчонка…» А он: «Змей — дело привычное. А сюда меня больше никакими калачами не заманишь»…

— Значит, он со змеем дрался? — спросил отдышавшийся Алешка.

— Они каждую неделю дерутся, такая программа… Змею давно на пенсию пора, но он в зоопарк не хочет, а человеческие деньги чиновники ему не дают… А Баба Яга добилась пенсии. За инвалидность, у нее нога костяная…

— Ты ее тоже видел?

— Я ее в город возил, в пенсионную контору… Вредная такая, все ворчала, что я не так «Стрекозкой» управляю. Я ей сказал: «Бабушка, ну что вы понимаете? Это же самолет, а не ступа с метлой». А она: «Попался бы ты мне, когда зубы целы были…»

— Ничего себе заявочки, — поежился Алешка. Показалось даже, что столетняя крючконосая бабка пристроилась в заднем кресле и желтые клыки ее торчат очень выразительно. Жуть…

Алешка глянул на Летчика с новой порцией уважения — в самом деле бесстрашный мальчишка, хотя и небольшой совсем… Летчик пожаловался:

— А потом еще жалобу Диспетчеру на меня накатала: невежливо, мол, с ней разговаривал…

— А Диспетчер… он за что на тебя злился? Тоже за какое-то сказочное дело?

— Вовсе не за сказочное! Дядьки с сетками на собак охотились, у малышей щенка прихватили — и в фургон. Хорошо, что недалеко от аэродрома. Я в самолет и за ними. Зашел сверху и по задней двери, по замку — из рогатки. Она у меня специальная для таких дел, снежный человек Капитон Рудольфович подарил, хороший дядька… Замок вдребезги, дверь настежь — щенок и все другие собачата — на волю. Шофер в зеркальце увидел такое дело и зарулил с перепугу в кювет… Диспетчер не хотел к полетам допускать… Все равно допустил, больше-то некого…

— Послушай… а как ты стал Летчиком для Особых Поручений? Или это секрет?

— Да не секрет. Расскажу, если хочешь. Только давай залетим сначала в Антарктиду…

— Ну… давай, — Алешка решил ничему больше не удивляться. — Только там ведь, наверно, жуткий холод?

— Нисколечко. Там такое же лето!

Самолет сел на обширном травянистом пустыре. Там и тут стояли густые кусты репейника, розовел иван-чай. По краю пустыря тянулись остатки дощатого забора. За ним виднелись крыши и колокольни. Но это — далеко. А здесь были пустота и безлюдье.

Летчик и Алешка прыгнули в траву. Неподалеку торчали два столба с полуоторванной калиткой. Летчик подошел, прислонился к столбу, шепотом сказал Алешке:

— Слышишь, как тихо?

— Да… Как на другой планете…

— Или как в Антарктиде, когда ее еще не открыли.

— Но… это все-таки ведь не Антарктида, — осторожно сказал Алешка.

— Видишь там, за забором, город?

— Вижу.

— Это Колокольцев. Мы там жили…

— Кто?

— Смотри… — Летчик отодвинулся от столба, и на старом дереве стали видны глубоко вырезанные имена:

АНТОН

АРКАШКА

ТИМА

ДАНИЛКА.

— Антон — это я, — сказал Летчик. — А остальные — это были мои друзья…

— Были? А теперь?

Летчик помолчал, глядя мимо Алешки.

— Мы здесь играли… Мы придумали эту страну. Видишь: «Ант… Арк… Ти… Да…» Первые слоги имен соединишь, и получается название… Конечно, это не настоящая Антарктида. Да в холод и льды нам и не хотелось. Нам было хорошо здесь.

Им было хорошо вчетвером. Играли целыми днями. Придумывали свои сказки…

…Были ранние синеватые сумерки. Антошка и Данилка прятались, как разведчики, в кустах. Сзади к ним шумно прыгнул Аркашка.

— А, вот вы где! А я к пароходу «Синий кит» приделал штурвал! Можно плыть вокруг света…

— Тсс… — приложил палец к губам Антошка.

— Вы от кого прячетесь? От Крокопудры?

— Нет. Данилка нарисовал на заборе страусов, а они удрали с досок. Также, как Крокопудра. Надо выследить, — объяснил Антошка.