Струна и люстра (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 88

Но непонятное нынешнему обывателю. То есть чрезвычайно прогрессирующей сейчас в человеческом обществе о соби, основу которой составляют эгоизм и патологическая склонность к потребительству. То поведение человека, которое не демонстрирует в нем стремления к выгоде и личным благам, обывателю представляется выходящим за рамки здравого сознания.

И потому — подозрительным.

О подозрительности

«До сих пор не купил себе даже паршивого «жигуленка», а тратит свои деньги на мячи и палатки для этих сопляков!»

«Приличные люди едут со своими детьми в Анталию или, в крайнем случае, в Сочи, а этот опять прется с чужими обалдуями в поход на какие-то дальние озера…»

«Вы только подумайте! Взрослый мужик, а устроил на лужайке с малолетками какой-то карнавал и бегает среди них с видеокамерой! Говорят, что кино снимают!.. Не знаю, какие деньги ему за это платят…»

А когда выясняется, что ему за это не платят никаких денег, накал подымается до истерического визга:

«Понятно, понятно, зачем ему это надо! Вот недавно в газете писали, что один такой тоже придумал похожий клуб, а там… А по телевизору была передача, как мужик зазывал ребятишек к себе домой и…»

Да читали, видели, слышали! Про маньяков, извращенцев и сластолюбивых типов, которые подло и гадостно «развлекаются» с детьми.

От этой темы никуда не уйдешь, если касаешься взаимоотношений ребят и взрослых в рамках детского движения. Писать об этом противно, однако зажмуриваться — нечестно.

Всяких гадов с «такими склонностями» развелось немало. Впрочем, судя по всему, их всегда хватало. А с развитием «гласности», с расширением интернета сведений об этой сволочи стало больше, да и сама она получила неограниченные возможности для «обмена опытом».

Поневоле задумаешься: сколько же их — тех, кого дети интересуют «в таком вот ключе»! Если этой тематики так много в сети, значит, и тех, кому она нужна, немало. Да и в самом деле, известно, как люди подобного склада, проникают и в школы, и в медицину, и в религиозные общества, и в большую политику. Не убережешь от них и внешкольные детские учреждения.

И что же теперь?

Есть два выхода.

Первый: быть внимательнее при подборе лидеров ребячьих объединений, стараться делать эти объединения максимально открытыми для родителей, прессы, властей и всех, кого интересуют детские проблемы.

Второй: отдаться на откуп огульной подозрительности и уничтожить всякое внешкольное детское движение на корню, как из-за одного, заподозренного в птичьем гриппе петуха пускают под нож многотысячное куриное население птицефабрики.

Похоже, что вторая тенденция у нас в стране явно преобладает. Тем более, что не требует ни усилий, ни затрат (а освободившиеся помещения подростковых клубов, студий и технических станций так жаждут получить представители ненасытного «новорусского» бизнеса и готовы платить за них чиновникам немалые суммы; а с пацанов что возьмешь?).

Висящая над головами ребячьих комиссаров подозрительность — вечный их гнет и проклятие. И прекрасная возможность свести с ними счеты.

Лет пятнадцать возник в нашем городе небольшой отряд (назовем его в целях деликатной анонимности «Баллада»). Организовал его студент, приехавший в Свердловск из Подмосковья (там он был инструктором в детском объединении и не потерял интереса к этому делу). Сперва попробовал сотрудничать в «Каравелле», но дело не пошло в силу некоторой «психологической несовместимости», вот он и решился на «автономную деятельность». Бедняга, знал бы он, к чему это приведет! Какая-то мамаша, недовольная, что ее сын чересчур много времени проводит в «Балладе» и «перестал слушаться», поделилась с представителями МВД «некоторыми предположениями». И вот однажды на рассвете к нескольким домам подкатили бравые милицейские патрули, похватали из постелей десяти-двенадцатилетних пацанят, отвезли в отделение и подвергли там старательному допросу. А те просто не могли понять, о чем их спрашивают и что этим суровым деятелям в погонах от них надо…

«Операция» была проведена с таким диким нарушением юридических и педагогических норм, что сведения о ней даже просочились в центральную прессу. Криминала не нашли. Перед командиром «Баллады», говорят, даже извинились. Вскоре он уехал с Урала в родные края и там сейчас, по некоторым сведениям, руководит «военно-патриотическим» отрядом, основанным на истории белого движения. Ну и ладно. Как говорится, его дело («Каравелла» никогда не увлекалась такой тематикой, потому и не было с тем деятелем взаимного интереса). Но один милицейский чин в приватной беседе со мной потом убеждал меня:

— Все равно там что-то такое было. Просто не могло не быть. Мы же знаем: в подобных заведениях это везде …

— Это намек? — в упор спросил я.

Он заморгал:

— Ну что вы! Разве я имел в виду вас! При вашем авторитете, опыте, стаже, известности…

А что там известность и авторитет! Не раз приходилось читать и слышать, как такое с готовностью приписывают самым известным педагогам и литераторам. (Тем более, что интернету пасть не заткнешь, скрытых под «никами» авторов не притянешь к суду).

Особенно часто встречаются «кивки» в адрес знаменитого доктора и писателя Януша Корчака.

«Вы знаете, у него даже не было семьи!» (Ну, не удалась в этом плане жизнь у человека — так что?) «А во время первой мировой войны он, будучи военным врачом, возил с собой мальчишку-воспитанника!» (Конечно, было бы понятнее, если бы детский доктор выкинул бесприютного пацана на обочину.) «И вообще он…» (Действительно «вообще». Так закоренел в своей «порочной» привязанности к детям, что даже отправился с ними в фашистскую газовую камеру, хотя мог бы остаться — предлагали! Разве это укладывается в рамки поведения нормального человека?)

И еще пример.

В те же дни, что пишу эти заметки, я (для разрядки и отдыха — ибо сказано, что лучший отдых состоит в смене занятий) готовлю рисунки к своей повести «Нарисованные герои». Рисунки (в подтверждение названия) должны быть сделаны в виде черновых набросков на тетрадных листах, небрежно брошенных на старые газеты. Один из набросков изображает десятилетнего Витальку — мальчишку боязливого, но доведенного до отчаяния вредными девчонками и ворвавшегося с поднятыми кулаками в их компанию. Хотелось, чтобы газета-подкладка хоть немного соответствовала теме, и я полез в папку со старыми «Известиями» и «Комсомолками». И вот удача — наткнулся на страницу «Комсомольской правды» (за 11 марта 1998 года), где напечатан заголовок «И вновь продолжается бой!» Ну, точно для Витальки с его проснувшейся лихостью! Порадовавшись, я перевернул газету и у видел статью, которую (как вспомнилось) прочитал еще восемь лет назад, а потом, плюнув от отвращения, засунул в папку с газетным старьем.

Статья журналиста Сергея Рыкова называется «И девочки кровавые в глазах…» Посвящена она болезненному явлению — педофилии. «Эрудированность», «глубину» и логичность» этого исследования можно оставить на совести автора (тем более — дело давнее). Но удержаться от цитирования одного абзаца все же не могу.

«В педофилии подозревался (а некоторыми специалистами подозревается и до сих пор) «великий педагог» Макаренко. Даже простой текстуальный анализ его произведений позволяет с высокой вероятностью заподозрить, что в колониях и «шкидовках», где начальствовал педагог и писатель, педофилия была одним из главных движителей «социалистических методов перевоспитания».

Читаешь и думаешь:

«Даже простой текстуальный анализ…» — А где хоть слабенькая иллюстрация такого анализа?

«…в колониях и «шкидовках»… — Что кроется под презрительным термином «шкидовка»? Школа имени Достоевского, описанная в известной «Республике Шкид» Л. Пантелева и Г. Белых? Но Макаренко никогда не руководил этой школой, и у его колоний и ШКИДа были весьма разные методики.

«…педофилия была одним из главных движителей «социалистического метода перевоспитания». — Это значит, порочную и преступную страсть (в которой автор обвинил педагога) можно сделать движущей силой многолетнего позитивного процесса в большущей организации в течение многих лет (а в позитивности результатов этого процесса сомневаться не приходится, живое доказательство тому — сотни спасенных от физической и моральной гибели подростков и юношей — выпускников макаренковских коммун)?